Она моя зависимость
Шрифт:
– Что-нибудь решим.
У Андрея звонит телефон, на который он отвлекается, но меня не отпускает. Так и стоим в обнимку.
– Обед отменяется, – пропускает мои волосы между пальцами. – Переговоры сдвинулись на час. Нужно выезжать.
– Ты сегодня не опоздаешь? – заглядываю ему в глаза.
– В плане?
– Майе месяц, мы же договаривались…
В моем голосе явная обида. Он что, правда забыл?
– А, все, помню. Нет, буду к семи.
– Люблю тебя.
– И я.
Провожаю мужа практически
– Спи, моя радость, усни… Рыбки уснули в пруду, а папа наш так и не пришел, – бормочу, бросаю взгляд на часы. Полдвенадцатого. – Спи.
Майя расплакалась посреди ночи. Есть отказалась. Просто проснулась, поревела и снова уснула.
Отхожу от люльки и замираю перед зеркалом. Рассматриваю свое шелковое платье. Такое струящееся, ярко-красное, на тонких бретелях. Еще и туфли напялила, на шпильках. Дура.
Скидываю каблуки и спускаюсь на кухню. На столе горят свечи. Те, что в правом подсвечнике, уже догорают. Красный воск плавится с семи часов. Тонкий запах роз и горелых свечей успел въесться здесь во все предметы мебели.
Сжимаю в ладонях телефон. Присаживаюсь на стул и в сотый раз за вечер звоню Андрею. Абонент опять недоступен.
Подношу ладонь к свечке, задерживая ее над огоньком. Сначала кожу опаляет теплом. После пощипывает. Ощущение боли нарастает.
Убираю руку, поочередно задувая мелкие огоньки. Пока наблюдаю за вздымающимся к потолку дымком, еще раз набираю номер Панкратова.
Тишина.
В доме тоже тихо. Совсем. Первое время мне было даже немного не по себе находиться здесь одной. Слишком большое пространство.
Приоткрываю стеклянную дверь и выхожу из кухни на террасу. Честно, хочется прихватить с собой бутылку вина. Бросаю взгляд на осиротевший бокал уже через стекло. Хочется напиться. Останавливает лишь то, что Майю я действительно кормлю грудью.
Присаживаюсь в плетеное кресло и закутываюсь в плед. На улице тепло, несмотря на то, что уже давно середина августа.
Зажимаю радионяню между бедер и прикрываю глаза.
Не то чтобы я засыпаю, но, когда во дворе слышится шум двигателя автомобиля и разъезжающихся ворот, меня в буквальном смысле подкидывает на кресле. Я чувствую, как на пару миллиметров отрываюсь от сиденья и возвращаюсь обратно.
Прислушиваюсь ко всему, что происходит в центральной части дома. Хотя для полного кринжа мне не хватает выглянуть из-за угла. Бросаю взгляд на экран телефона. Два часа ночи. Нет, я все-таки уснула.
В дом возвращаюсь не сразу. Какое-то время перевожу дыхание, потому что все мое нутро просто вопит о предстоящем скандале, который я готова устроить.
Закрываю дверь и, преодолев расстояние через всю гостиную, касаюсь ногой первой ступеньки лестницы, что ведет на второй этаж.
Пальцы впиваются в перила. Делаю еще один шаг и резко оборачиваюсь на шум
Андрей выруливает из ванной комнаты на первом этаже. И судя по походке, трезвостью там и не пахнет.
– Еська…
– Ты же обещал вернуться раньше.
– Сделка, потом ресторан…
Он продолжает что-то говорить, но я не вслушиваюсь. Мне не нужны оправдания. А как еще это назвать? Веской причины пропустить ужин в честь нашего ребенка, между прочим, о котором мы договаривались еще неделю назад, у него нет. Что до остального, так это просто свинство. Переговоры переговорами, как и подписание договора. Но пить и приезжать домой ночью было точно не обязательным условием сделки.
– Сделка? Ну да, а то, что нашему ребенку сегодня месяц… Андрей!
Панкратов будто меня не слышит. Продолжает расстегивать рубашку как ни в чем не бывало прямо посреди гостиной.
Он пьян. На этом можно закончить. Разговаривать сейчас нет никакого смысла.
Зажмуриваюсь от происходящих событий и поднимаюсь к ребенку.
Меня колотит. Все, что связано с алкоголем, всегда вызывало шлейф редкостного отвращения. Мысленно меня мгновенно откидывает в детство. Туда, где буянил пьяный отец.
Нет, бесспорно, Панкратов не мой отец. Он адекватный человек.
Просто сейчас мне до жути обидно. Сильно-сильно.
Все я понимаю: и про работу, и про сделки эти, и его желание больше заработать. Просто мы с Майей во всей этой схеме оказываемся на вторых ролях.
Когда принимали решение о том, что будем рожать, Андрей пообещал меня поддерживать. Во всем. На деле же получается, что он заботится только о материальном состоянии семьи…
С одной стороны, это хорошо. С другой, мы с дочерью полностью от него зависим. Где-то даже не имеем права требовать больше внимания… Он ведь работает…
Не знаю. Не знаю, как правильно.
Как люди выходят из подобных ситуаций достойно? Что мне делать?
Выдыхаю в ладони, медленно растирая ими лицо. Бросаю взгляд на дочь. Такая она милая.
Ладно, всякое бывает. Подумаешь, опоздал, подумаешь…
Принимаю это, конечно, скрипя зубами. Нужно быть мудрее.
Окончательно остыв, решаюсь позвать Андрея в спальню. Правда, перед этим снимаю платье и остервенело натягиваю пижаму. К черту.
Спускаюсь вниз, только вот он уже спит. На диване в гостиной.
Накрываю его пледом и поднимаю с пола рубашку. Нужно закинуть ее в стирку. Только так и замираю с куском белой тряпки в руках. Первые пару секунд мой мозг уверенно твердит – тебе кажется.
Дрожащими пальцами отгибаю воротничок, на котором красуется след бледно-розовой помады.
Не чудится…
Сглатываю. Слегка растерянно кошусь на мужа и, как примерная жена, отношу рубашку в стирку. У меня не то что слов нет, у меня мысли путаются настолько, что я не могу понять, о чем думаю…