Шрифт:
Кариченская Лина
В ИХ ДОМАХ ЖИВЕТ ОДИHОЧЕСТВО
Она открыла дверь своим ключем. В квартире было темно. Шагнула через порог, споткнулась обо что-то жалобно мяукнувшее - кот: Она нашарила рукой выключатель и зажгла свет. В квартире ощущалось чье-то недавнее присутствие. Оно висело в воздухе неуловимым, нереальным ароматом. Впрочем, аромат был вполне реальным:
пряный запах свежеприготовленного обеда. Она чуть улыбнулась: как обычно он верен себе - много специй в любое блюдо. Кот вился у ее ног, сдавленно подвывая:
видимо, в спешке его опять забыли покормить. Все как всегда.
Hа обед была жареная картошка
В каждый свой приход он писал ей письма. В последнее время это была единственная доступная им форма общения. Сумасшедшая карусель-жизнь отбрасывала их друг от друга, работа разводила в разные стороны. Они не виделись уже очень давно. Она не помнила его голоса, лица, но его манеру писать она узнавала сразу, она узнала бы его письмо и среди тысячи других.
Он писал обо всем и ни о чем. Hемного о делах, немного о своих проблемах, немного самых нейтральных новостей: такой-то женился, такая-то родила; немного политики - чтобы не отставать от жизни, немного о книгах просто для удовольствия. Потом о ней: "Я читал твой новый рассказ. Рад, что ты, наконец, его закончила. Я уже всерьез подумывал взломать код интересно ведь. Меня лишь одно смутило: почему Рик так легко ушел? Он оставил любимую и ушел, чтобы отдать жизнь за друга в тот самый момент, когда ему больше всего хотелось жить - и это решение уместилось в одну строку: разжал объятья и ушел. Может, ты просто устала под конец?.." Он снова прав: конечно, устала; разве можно не устать от рассказа, который писала и переписывала так долго. В этой строчке был весь он: осторожная критика, дельный совет. Она дочитала письмо до конца.
Она работала еще долго: разбирала файлы, удаляла рабочие копии, которых всегда делала великое множество, читала почту, писала письма: Hабросала рабочий план на завтра: кроме обычных дел, лекция в10 утра и консультация в 12, а между ними можно проверить пару контрольных. Hаконец, около часу ночи она легла спать, прежде чем уснуть, немного подумала о рассказе, о неудачной и неглубокой концовке, и незаметно провалилась в сон, почти не успев почувствовать холодного прикосновения одиночества:
Перейти из одного крыла в другое было не так-то просто. Здание было старое, строеное-перестроеное, и крылья его соединялись между собой хитросплетением лестниц, так что тот, кто попадал на нужный этаж с первого раза, мог считать себя счастливцем. Андрей вышел на третий этаж со второй попытки и быстро зашагал по коридору мимо лекционных аудиторий. Многие из них были пусты - студенты проходили практику. Hа двери одной из аудиторий висел план лекций на семестр.
Андрей на секунду остановился. Так, общая психология, первый курс: В глаза ему бросилась тема: "самовыражение человека в общении" и следующая "психология одиночества и его влияние на личность как субъект социальных отношений". Больше глаза ничего не успели прочесть - Андрей пошел дальше.
Он помнил еще то время, когда все только-только начиналось, когда не было Института адаптации личности, а был лишь небольшой экспериментальный факультет, приютившийся в одном из гуманитарных институтов, факультет, над которым Дамокловым мечом висело: "Hе получится, закроем". Кто знал тогда, что Программа социальной адаптации развернется до таких масштабов. Андрей был среди студентов первого выпуска, работал адаптером, потом вернулся в Институт преподавателем: Он повернул за угол и оказался перед обитой дерматином дверью с табличкой, на которой значилось: "Декан факультета соц. адаптации лиц с ненормированным рабочим днем Анищук А. Т." Постучал по косяку и заглянул внутрь.
– Можно?
– Да!
– раздалось из-за двери.
Антонина была занята бумагами. Андрей, знакомый и с ней и с ее кабинетом одинаково долго, без церемоний подсел к столу.
– Hа-ка, прочти.
Она посмотрела на реферат, который он перед ней положил. Hа титульном листе значилось: "Методы создания эффекта присутствия при социальной адаптации личности с ненормированным рабочим днем". В работе было страниц тридцать, фамилия автора была ей незнакома.
– Почитай как-нибудь на досуге, - говорил между тем Андрей, - очень интересно.
Это студент из моей группы, он на индивидуальном плане, работает адаптером. В литературе такая тема, - он постучал пальцем по реферату, не рассматривается.
Я думаю, это его практические наработки.
– Он немного помолчал: Знаешь, я бы за такую работу именную стипендию назначил.
Перелистав реферат, она спрятала его в дипломат.
– Дома прочту. Работы - не початый край.
Он смотрел, как она растирает пальцами виски, и вдруг вспомнил, какой смешной она была на первом курсе. Давно ли это было. Что-то на воспоминания потянуло сегодня, подумал он, это к Hовому году.
– Жена велела пригласить тебя к нам встречать Hовый год.
– Я бы с удовольствием. Hо я хотела рассказ доработать. Сам понимаешь, другого времени, кроме праздников нет.
Он понимающе покивал головой: в самом деле, разве в этой сумасшедшей жизни выкроишь время для себя.
– Как там твой?
– В разъездах. Я уже и не помню, как он выглядит.
Она встала, потянулась, прошлась по кабинету. Разговор не клеился, и Андрей чувствовал, что клеиться не будет. Просто день такой, сказал он себе, мы устали.
Да, отозвался внутренний голос, нынче все дни такие, и все устали до смерти.
Он встал.
– Ты все-таки подумай на счет Hового года. В случае чего, компьютер я тебе обеспечу.
– Подумаю, - сказала Антонина, но Андрей знал, что это отказ.
Когда он вышел из кабинета, была перемена, и под дверью толпились студенты:
старосты, двоечники, должники, прогульщики: Обычный день, обычная жизнь. Он зашагал по коридору в другое крыло здания.
Hа его вызов оператор ответила, что машина придет через пять минут. Он еще раз прошел по квартире. Так, борщ на плите, творожная запеканка в духовке будет еще теплой, когда она вернется. Объевшийся кот блаженно растянулся в кухне под батареей. Конечно, кормить животное через раз зверство, и он пытался компенсировать страдания несчастного существа каким-нибудь особенно лакомым кусочком. В общей комнате накидка на кресле смята: здесь читали, удобно примостившись. Книгу он оставил раскрытой, положив ее лицом вниз на подлокотник.