Они приходят осенью

Видинеев Дмитрий

Прошлось снова воспользоваться отмычкой. И опять лестница, ведущая вниз. Затаив дыхание, преодолел ступени. Тут было холодно, в луче фонарика сверкал иней на стенах. Поёжившись, Ярослав двинулся по бетонному полу, ему казалось, что он очутился в пещере ледяных троллей, так и мерещилось, что из темноты с рёвом выйдут уродливые чудовища. Впервые за последние полчаса он ощутил страх. Такая стужа в подвале — это ненормально! Абсолютно ненормально. И ведь обязательно должна быть причина, почему Варвара превратила нулевой этаж в царство холода.

Комната с похожим на гигантское гнездо сооружением в центре. Больше здесь ничего не было. Что за хрень? Ярослав поморщился, быть может, это «гнездо» и таило главный секрет этого

места, вот только сообразить, какова природа этого секрета он не мог. Сфотографировал сооружение со всех ракурсов и решил, что пора сваливать. Да, узнал он об этом месте меньше, чем хотелось бы, но шары в рюкзаке — это хоть что-то. По крайней мере, вернётся к остальным не с пустыми руками.

Снова поднявшись в хранилище, Ярослав ощутил облегчение, будто выбрался из зоны необычайно высокого давления. Причём ледяной зоны. Он высветил фонариком ряды стеллажей и у него возникла идея, как-то уничтожить все эти шары. У него не было сомнения, что для Варвары они дороже золота, возможно, они ей жизненно необходимы. Проблема лишь в том, что без шума эти штуки не уничтожить, да и много их, по его прикидкам, штук триста. К тому же неясно, насколько они крепкие. Нет, идея хоть и хорошая, но лучше не рисковать, нужно придерживаться плана. А по плану у него сейчас одна задача — уматывать отсюда, и чем скорее, тем лучше. Впрочем, он дал себе обещание, что ещё вернётся сюда. Когда-нибудь. И тогда это хранилище ждёт разгром.

С сожалением, что иногда приходится делать не то, чего хочется, он вышел в коридор, проследовал до зала с бассейнами и обомлел. Впереди, в темноте, горели красным две точки. Глаза! Теперь вести себя как бесшумная тень не было смысла, его засекли, а потому он включил фонарик. Луч высветил охранника, вот только с лицом у того было что-то не то, оно, точно пластилиновое, менялось, обретая звериные черты. Не менялись лишь глаза, в которых будто бы раскалённые угли горели. Охранник приближался, его фигура на ходу становилась более приземистой, коренастой.

Никакого шока от встречи с чудовищем Ярослав не испытал. Он был к этому готов. Хреново, конечно, что не вышло свалить отсюда незамеченным, но зато теперь он с чистой совестью может навалять одному из монстров. А, возможно, и не одному. И даже Нонна уже не посмеет упрекнуть его за излишнюю агрессию. Тут будет чистой волы самооборона. Он оценил соперника: ростом чуть ниже него, точнее — стал ниже после трансформации; мышцы под чёрной спецовкой не бугрятся. Пара крепких ударов — и урод ляжет. С этой оптимистичной мыслью Ярослав положил фонарик на пол, шагнул навстречу врагу, решив не пускать в ход электрошокер, а воспользоваться более надёжным оружием — кулаками.

Монстр оскалился, неестественно широко растянув пасть и продемонстрировав идеально белые иглы зубов. Пальцы скрючились, ногти превратились в столь же белые как и зубы когти, больше похожие на лезвия ножей. В свою очередь Ярослав улыбнулся, желая показать чудовищу, что не боится и готов к схватке.

— Ну что, мразина, давай, подходи! — жестом он поманил того к себе.

Охранник не подошёл, а прыгнул, причём резко, словно какое-то обладающее невероятной реакцией насекомое. Он сбил Ярослава с ног, занёс руку с растопыренными когтями, явно намереваясь исполосовать лицо бывшего спецназовца. Тот мгновенно сгруппировался, сделал ногами захват, свалил врага на пол, после чего вскочил и нанёс мощный удар в нос, с удовлетворением ощутив, как хрустнули под кулаком хрящи. Однако следующий удар прошёл мимо цели, потому что монстр поставил блок, с хриплым шипением оттолкнул ногами Ярослава, затем встал на четвереньки и снова прыгнул, раззявив пасть до предела. На этот раз Ярослав был готов к этому прыжку и ушёл в сторону. Он рассудил, что кулаки — это, конечно, хорошо, но пора воспользоваться ножом. Вынув оружие из чехла на поясе, принял боевую стойку и мысленно выругал себя за то, что недооценил противника, у того была отменная реакция, да и сил хоть отбавляй. Схватка обещала стать тяжёлой. А ведь на помощь монстру в любую секунду может прийти второй охранник.

* * *

Семён достал пистолет, направил его на Рыжика. Тот как-то глупо улыбнулся, поднял руки.

— Какого рожна ты творишь, Буратино? Совсем что ли крыша поехала? Ты так не шути, не надо, — его голос стал елейным. — Ну давай, убери свою пушечку в карманчик и успокойся. Разнервничался немного? Да с кем не бывает. А я Варваре об этом ничего не скажу. Ни словечка, — он изобразил, как закрывает рот на замок. — Клянусь, ни словечка, честно-честно.

«Он не человек!» — подумал Семён, колеблясь.

Мамонт попятился, оступился и упал на спину. Попытался что-то произнести, но, похоже, все слова застряли в горле.

— Если ты обиделся, что я тебя Буратиной обзывал, так я больше не буду, — заверил Рыжик. — Мы же почти напарники, одно дело делаем. И подумай сам, что с тобой сотворит Варвара, если ты меня пристрелишь. Ты от неё не спрячешься, она тебя где угодно найдёт. Но если уберёшь пушку…

Из его глаз выскочили нити, в мгновение ока обвили голову Семёна. Тот ощутил, как нечто липкое, холодное буквально вонзилось в мозг, сознание захлестнула тёмная волна, утопив все мысли, чувства. Но палец, будто повинуясь отголоску воли хозяина, всё же нажал на спусковой крючок, раздался выстрел, который звонким эхом отозвался в ночном пространстве. Пуля попала в глаз Рыжику, бывший наркоман рухнул на землю, забился в агонии. Эфемерные нити рассеялись, освободив Семёна от тёмного морока. Как раз вовремя, потому что Мамонт уже поднялся и собирался броситься прочь.

— Стоять!

Толстяк застыл, подняв руки, как до этого сделал Рыжик. Семён тряхнул головой, после нитей у него осталось чувство, что его сознание осквернило нечто невероятно мерзкое, даже зубы заломило от этого ощущения. Впервые за долгое время ему захотелось выпить, затопить мозг алкоголем, вытравив всю погань.

— Так и надо, ублюдку, — Мамонт кивнул на труп Рыжика. — Правильно, что ты его пристрелил. Давай знаешь, что сделаем… скажем Варваре, что этого утырка грохнули те мудаки в масках, ага?

— Мы ничего ей не скажем, — выдавил Семён. — Ты уж точно.

— Что ты имеешь в виду? И меня тоже пристрелить хочешь? — на лице Мамонта появилось плаксивое выражение. — Всё из-за того, что я пытался сеструху врачихи замочить?

— Не только. Меня просто всё это достало. И ты меня достал.

— Да я ведь всегда слушался тебя. Ты всегда был главным. Вот чёрт, я кажется обделался, — Мамонт тяжело задышал, глядя на Семёна с мольбой. — Не надо. Слышишь? Не надо!

Семён подумал о Марине, о той девчонке, которая училась с ним в одном классе, и вдруг защемило что-то в груди. Теперь эта девчонка повзрослела, но осталась такой же боевой. Она не испугалась бросить вызов монстрам, хотя отлично сознавала последствия. Она должна жить! А для этого должен сдохнуть Мамонт, иначе тот нынешней же ночью помчится к Варваре, чтобы рассказать, где убежище бунтарей. Да, нелегко убивать человека, но придётся.

— Не надо, — тонко заскулил Мамонт. — Сёма, братишка, не надо, а?

Семён стиснул зубы и надавил на спусковой крючок. Выстрела не последовало, расточенный под боевое оружие газовый пистолет дал осечку. Надавил ещё раз — опять осечка.

Воспользовавшись ситуацией, Мамонт рванул в лес, бежал изо всех сил, пыхтя как паровоз. Несмотря на свою объёмную комплекцию, он порой был чрезвычайно шустрым. Семён ещё пару раз попытался произвести выстрел, целясь толстяку в спину, после чего громко выругался и начал преследование, в голове глухим набатом звенела мысль: «Мамонт не должен уйти! Не должен!»