Они живут рядом со мной (сборник)
Шрифт:
Зарычала Копейка негромко, ее голос не мог, конечно, заглушить вопли дерущихся, но свалка почти тут же прекратилась, и Шарик покорно отступил от чужой добычи.
Шарик и Копейка принадлежали одному и тому же хозяину, они вместе вернулись к порогу своего дома, шкура осталась на земле, и к ней через короткое время потянулся ее настоящий владелец — Моряк.
Моряк не состоял с Копейкой в родстве ни по крови, ни по принадлежности к одному и тому же двору. По логике он должен был проиграть. Копейка должна была решить этот спор в пользу своего Шарика, но этого не случилось. Справедливость восторжествовала после вмешательства собаки-самки. И я очень верил тогда, что у животных должно быть и, вероятно, есть глубокое уважение к собрату женского пола.
Может быть, это уважение держится только благодаря памяти о той ярости, с которой мать умеет постоять за своих детей, а может, истоки такого уважения идут и дальше — к опыту и уму самки.
Видимо, в животном мире именно на долю самки и выпадает роль хранителя морали. Она умеет разогнать сцепившихся самцов, умеет спасти семью или стаю от голода, перенеся свою материнскую мораль, законы матери на всех доверившихся ей животных.
Да, все-таки матриархат. Не всегда ясно, порой скрытно, но существует тот механизм, который отводит самке не так уж редко определяющую роль.
А как же гуси? Ведь у гусей должность вожака вроде бы занята гусаком, а не гусыней… Гуси все время живут стадом, на гусыню ложится забота о потомстве. А что делать тогда гусаку, зачем он, если у него не будет никаких обязанностей в стае? Вот и выделен на должность сторожа у этих птиц гусак, не занятый высиживанием.
Но есть и еще одно обстоятельство в пользу гусака-вожака: самец обычно сильнее. Вспомните волка-самца, пробивающего дорогу для всей стаи в глубоком снегу… Перелеты гусей трудные, утомительные, в пути может быть все, могут выбиться из сил неокрепшие птенцы, могут отстать и другие птицы. Как быть в этом случае?
В каждой стае существует закон подражания вожаку. И он, самый сильный гусь, еще не падает вниз, еще может тянуть и тянуть за собой всю стаю к желанному месту отдыха. Крылья вожака работают четко, уверенно, и другие птицы, хотя и из последних сил, летят за ним.
Если вам посчастливится, понаблюдайте внимательно за стаей журавлей, поднявшихся с болота в свой первый тренировочный полет, и обратите внимание, как ведут себя птицы в воздухе. Обычно в это время и утверждается роль вожака, если старый уже не может вести за собой стаю. Но не только выборы вожака — задача тренировочных полетов. Посмотрите, как стая ходит кругами над тайгой. Круг, еще круг, высоко-высоко у вас над головой. Впереди вожак. Круги ровные, не ниже и не выше. Но вот вожак чуть приспускает крыло, чуть скользит вниз, в сторону — и по очереди все птицы выполняют спуск. Вот спуск окончен, резкий взмах крыльями — и вся стая снова круг за кругом учится подражать вожаку.
Как бы я хотел знать, глядя на стаю журавлей, пробующих силы перед дальним перелетом на юг, кто из птиц все-таки поведет стаю, кто из них лучше знает дорогу, кто запомнит эту дорогу обратно?.. Возможно, он — журавль. Но не удивлюсь, если и она, самка, окажется впереди стаи, а тем более тогда, когда журавли возвращаются домой, — ведь кому, как не ей, лучше всех помнить то место, где снова можно устроить гнездо и вывести маленьких журавлят…
А как у других стадных и семейных животных?.. Наверное, также. Тогда, когда требуется сила, когда совершаются длительные перелеты, переходы, многомесячные миграции в поисках корма, когда у животных много врагов и с ними приходится часто вступать в бой, когда основная задача стада или стаи — организовать оборону, тогда во главе должен стоять, наверное, самец, свободный от семейных дел, более сильный, всегда готовый к борьбе…
Мы еще очень мало знаем о поведении животных. Впереди много интересных и неожиданных открытий. И может быть, одно из них расскажет нам, что в стае, где вожаком выбран самец, существует своеобразный консультант, в роли которого выступает самка-мать. Но если даже такое открытие не будет никогда сделано, все равно мы можем говорить о своеобразном матриархате у животных, ибо вся жизнь наших четвероногих и пернатых соседей — от брачных игр, через трудные периоды воспитания потомства и зимней бескормицы, до новых танцев и турниров — строится вокруг нее, вокруг самки-матери…
ЯЗЫК — КАКОЙ ОН?
Моего нового друга звали Черепком… Черепок был медведем, не слишком маленьким, чтобы сразу испугаться меня, и не очень большим, чтобы наотрез отказаться от знакомства с человеком. Он жил около лесной поляны, которую называли Череповым. По названию поляны я дал имя и этому медведю. С тех пор в лесу и появился мой Черепок.
Наше знакомство состоялось по моей инициативе. Было тихое раннее утро, когда по росе можно было легко узнать, кто из лесных жителей уже выходил на поляну. О визите медведя рассказала мне неширокая борозда следов. Трава, смятая лапами животного, уже успела подняться, но была суха — медведь отряхнул росу с листьев и стеблей, и теперь через поляну лежал хорошо заметный след большого зверя.
Там, где тропа обошла почерневший от времени пень, я выложил медведю свои дары. На пеньке остались рыба и сухари.
К вечеру я обнаружил, что медведь подарки принял. Наступил новый день, и новые подношения украсили медвежий стол.
Пенек и время завтрака медведь запомнил скоро. И теперь наступила очередь сделать новый шаг к сближению…
В тот день я появился на поляне с небольшим опозданием и совсем близко увидел своего Черепка. Медведь посмотрел на меня не слишком любезно и, недовольный, поплелся в лес, не забыв все-таки по пути еще раз заглянуть к своему пеньку. Пенек был пуст. Черепок исчез в кустах, а я подсел к медвежьему столу и положил на него угощения.
Теперь мне оставалось только надеяться, что медведь не очень испугался человека и вскоре вернется обратно. Я отошел от пенька, прислонился к стволу черемухи, и почти тут же на поляну выкатил Черепок. Он осмотрелся и напрямую зашагал к пеньку, будто еще раз решил проверить, приготовили ему сегодня завтрак или нет?..
Чем меньше оставалось до пенька, тем шаги Черепка становились нетерпеливее и тем чаще потягивал он носом воздух. Вкусный запах, наверное, радовал медведя, и эту радость Черепок выражал уморительным движением.
Обычно нос медведя умеет выделывать такие сложные движения, что медвежьи гримасы оставляют далеко позади умение наших собак строить собачьи рожицы.
Но медвежьи лапы занимали меня еще больше, чем медвежьи ужимки.
Медведи нередко передвигаются только на задних лапах, оставляя передние для какого-нибудь занятия. Передними лапами они загребают сочные метелки овса, нагибают стволы рябин, чтобы добраться до красных ягод, устраивают себе постели из еловых веточек, ворошат муравейники и старые пни. Медведи не всегда подбирают найденную на земле пищу языком — частенько подхватывают с земли передней лапой. И сейчас около пенька Черепок совсем не собирался по-собачьи, языком, подбирать вареную рыбу. Он медленно приподнялся над своим столом, правой лапой слегка поворошил мои дары, а потом по частям отправил их себе в рот.