Опаленные крылья мечты
Шрифт:
– А я что, вместе же решили!
Сидящий от него справа мелкий мужичок с желчным лицом хохотнул:
– Ага, мы подумали, и ты решил. Что-то я не помню, чтобы пришли к единому мнению. Петрович так вообще молчал.
Петрович, до того вяло ковырявший вилкой в огромной полупустой тарелке, поднял голову, лениво отмахнулся:
– Да уймитесь вы, что с девками, что без - все одно, хотя...
– он поднял голову, взглянул на пришедших внимательнее, - возможно, я не прав.
Подбодренный, Владик благодарно улыбнулся, а остальные согласно закивали.
Мелкий мужичок пожал плечами, сказал рассудительно:
– Кто бы спорил, просто, когда они все сожрут, а они сожрут - смотрите, как уплетают, пусть Владик и заказывает заново.
Петрович повернулся, сказал с укоризной:
– Вениамин, я всегда знал, что ты алчный, но не до такой же степени. Пожалел девкам бутерброд. Люди, плюйте в него.
Под ехидными взглядами желчный съежился, стал еще меньше, недовольно забарабанил пальцами по столу, затем вскинул голову, досадливо произнес:
– Черт с ними, раз уж едят, так пусть сидят рядом, хоть будет на кого посмотреть. Эй, где вы там?
– Он махнул рукой.
– Подь сюда, а то глаза слабые, не вижу ничего.
Могучий мужик в простыне хохотнул:
– Скажи уж прямо, руки короткие, не достаешь.
– А хоть бы и так, - ответил желчный с вызовом.
– Ты вообще животное, только жрать, да по бабам, ни одной дельной мысли за полгода.
Могучий погладил себя широченными ладонями по выпирающему пузу, сыто рыгнув, отозвался:
– Да, я такой. Кому голову свернуть, так это запросто, или покушать хорошо, а думает пусть конь, у него голова большая, ну, или, вон, Влад, он от этого думанья уже наполовину лысый.
Влад ответил обиженно:
– Я не лысый! Просто, у меня лоб высокий, а на лбу, как известно, волосы растут только у обезьян, а у людей там благородная пустота.
Мужчина со шрамом некоторое время слушал перепалку, морщился, как от зубной боли, наконец махнул рукой, сказал утомленно:
– Ладно, общайтесь, а я пойду, погреюсь, да и Алексеич что-то потерялся, проверю, не угорел ли.
– Он отодвинул кресло, встал из-за стола, неторопливо удалился.
Едва за ним захлопнулась дверь, голоса стали громче, а общение естественнее. Девушки разошлись по залу, разбавляя тесный мужской коллектив. Ольга присела с краю, взяла с ближайшей тарелочки бутерброд, и стала с любопытством рассматривать компанию. Фиалка сидит рядом с Владиком, а он с восхищением наблюдает, как в ее руке мелькает вилка, Веснушка и Рози примостились на коленях у здоровяка в простыне, восторженно слушают его рассказ, не забывая время от времени зачерпнуть салат, и прихватить бутерброд с тарелки. Сова попала между двух не то братьев, не то просто очень похожих мужиков, что наперебой подкладывают ей в тарелку и подливают в бокал.
Жалобно скрипнула скамья, в шею пахнуло теплым, защекотало. Невольно дернувшись, Ольга обернулась, наткнувшись на мутный взгляд, вздрогнула, через силу улыбнулась. Рядом, обдавая тяжелым запахом изо рта, вырос обнаженный до пояса, невысокий мужик. Он громко икнул, отчего выпирающий, поросший густой шерстью живот колыхнулся, прорычал гулко:
– Пойдем, сделаешь мне приятно.- Он грубо схватил Ольгу за руку, потащил за собой.
Хватка оказалось настолько сильной, что кисть мгновенно занемела, а на глазах выступили слезы. Едва не упав от рывка, Ольга пошла следом, стараясь держаться ровно, но боль в руке стала настолько сильной, что слезы прорвали запруды, покатились по щекам. Сквозь расплывающуюся муть, Оля поймала сочувствующий взгляд Рози.
Распахнув дверь, мужик втащил ее следом, поволок мимо округлых, наполненных прозрачной водой, чаш - бассейнов, через равные промежутки выбитых в бетонном полу. Покачиваясь, спутник упрямо шел к противоположной стене, в сторону скамей со сложенными стопками банных веников. Дойдя до первой скамейки, мужик попытался расстегнуть штаны, но возможностей одной руки не хватало. Выругавшись, он с силой дернул ремень. С жалобным звоном отлетела пряжка, штаны упали на пол бесформенной грудой.
– Раздевайся.
– Он отпустил руку, принялся стаскивать трусы.
Ольга начала расстегивать пуговицы, но получалось плохо, кисть онемела и почти не слушалась. Кое-как справившись с застежками, она стала стягивать платье через голову. Громкий крик стеганул по ушам.
– Ты еще копаешься!?
– Ольгу шатнуло, затрещала рвущаяся ткань, платье комом полетело в сторону.
– Пошли!
Вновь выстрел боли в руке, на этот раз уже в другой. Мужик заметался, не зная, какую из множества скамеек выбрать. Его взгляд упал на незаметную, за множеством висящих веников, дверь. Шагнув ближе, он дернул за ручку, веники колыхнулись, потянуло жаром. Удовлетворенно крякнув, он пошел вперед, увлекая Олю за собой.
Горячий пар проник в легкие, заставив закашляться, лицо мгновенно покрылось влагой, со лба потекли капли воды. Прокашлявшись, Ольга обвела слезящимися глазами помещение. В клубах пара с трудом угадывались полки, на одной что-то темнело, напоминая очертаниями человеческую фигуру.
Мужик покрутил головой, заметив очертания, недовольно всхрапнул, но глубже не пошел, плюхнулся всей массой на ближайшую полку, откинулся на спину, зашипев от прикосновения к горячим доскам, раздвинул ноги.
– Соси.
Ольга опустилась на колени. Внизу оказалось немного прохладнее. Пар таял, рвался клочьями, позволяя лучше разглядеть окружающее. Повернувшись, Оля успела заметить подтянутую фигуру, лежащую в расслабленной позе, и пустой, устремленный в потолок, взгляд. Она отвернулась, уже не видя, как человек повернул голову, его лицо изменилось, а взгляд обрел заинтересованность.
Толстый живот недовольно колыхнулся, послышалось раздраженное:
– Уснула? Соси, кому говорят. Хотя... погоди, сперва, яйца помассируй.