Опаленные крылья
Шрифт:
— К счастью, я не думаю, что Арман когда-либо отправится в Париж, — сказала Дениза. — А если и приедет, то вряд ли пойдет на художественную выставку.
— Он не знает, что ты его рисовала?
— Нет. Он мне не позировал. Я сделала маленький набросок, когда он работал и не обращал на меня внимания. Кроме того, я сердцем помню каждую черточку его лица. — В ее глазах появилось хищное выражение. — Это… — она поставила на мольберт перед Джулией большое полотно, — я рисовала по памяти.
Картина, названная «Цыган», была превосходной. Арман был изображен в цыганском наряде, а его глаза казались такими живыми, что смущали Джулию. Это было нечто большее, чем просто портрет: в напряженной фигуре Дениза передала все нетерпение бродяги, вечного странника. Глаза под полосатой косынкой излучали вековую тоску расы изгнанников и намекали на затаенный огонь, тлеющий под этой спокойной внешностью.
— Ты знаешь, что его мать была испанской цыганкой? — спросила Дениза.
— Да, так он мне сам сказал, но не говорил, что из Испании.
— Он сказал тебе сам? — Голос Денизы был полон удивления и обиды. — Но он никогда никому об этом не говорил, даже при мне не упоминал этого. Хотя, конечно, дядя рассказал нам его историю, и вот доказательство. — Она указала на портрет. — Это настоящий Арман, Джулия, а испанцы — бессердечная нация. Арман может быть очень жестоким.
Джулия поежилась: нарисованные глаза, казалось, насмехались над ней. Она и сама обвиняла его в жестокости, когда они говорили о корриде. Кроме прочего, испанцы высокомерны и замкнуты. Арман, подумала Джулия, поистине сын своей матери.
— Да, наверное, он такой, — начала она, пытаясь говорить небрежно. — Но месье Боссэ меня совершенно не интересует. А вчера вечером он мне совсем не понравился — я не люблю неразборчивых мужчин.
Дениза пронзительно захохотала:
— Джулия, не прикидывайся! Думаешь, я не видела, как ты смотрела на него? Ты так же без ума от него, как и я. И ты все бы отдала, чтобы привлечь к себе его внимание и заставить жениться на себе, ведь так? — Она вцепилась в плечи Джулии. Ее пальцы, казалось, прожигали тонкий материал платья. — Признай, что это так!
— Нет! — воскликнула Джулия, испуганная ее неистовством. — Он… он оказался мне не по силам, с ним не справиться. — Она неуверенно улыбнулась. — Женевьева Пату ему больше подходит. Они одинаковые и, возможно, со временем поженятся, как ты думаешь? — Джулия, несмотря на ее кажущееся безразличие, внезапно ощутила острую боль, пронзившую ее сердце, когда задавала этот вопрос.
Дениза опять рассмеялась:
— Поженятся? Женевьева — чистокровная цыганка. Она не выйдет замуж за чужака. Но это не означает, что они не могут любить друг друга. Арман никогда не женится, ma ch'erie, ни на тебе, ни на мне, ни на другой девушке. Разве ветер вступает в брак? Разве солнце создает семью? Армана нельзя судить по обычным стандартам, он так же свободен, как море, как воздух, он берет любовь там, где находит, и бросает, едва остынет. — Она отпустила Джулию и начала быстро и нервно расхаживать по комнате. — Ни одна женщина не может даже надеяться приручить его. Только сумасшедшая решит попытаться сделать это.
— Уверена, что ты даже и не пыталась, — сухо сказала Джулия, понимая, что в сумасбродных словах Денизы есть доля правды. Она не могла представить себе Армана в домашней обстановке. Однако француженка, выведенная из душевного равновесия безответной любовью и ревностью, вызывала у нее тревогу.
Дениза наконец прекратила свое беспокойное хождение и села на скамью рядом с Джулией перед портретом Армана.
— Да, было бы глупо пытаться посадить его в супружескую клетку, — спокойно сказала она и взяла пачку сигарет со столика рядом с ней. — Куришь? — Джулия отрицательно покачала головой. — Ты думаешь, я немного не в себе? — продолжала Дениза. — Все хорошие художники такие. — Она закурила и глубоко затянулась. — Условности ничего не значат для Армана, так же как и для меня. Но тебе нужен мужчина, с которым можно связать свою жизнь.
— И ты считаешь это нормальным? — спросила Джулия. — Ты удовольствуешься часом или ночью любви? Каждая женщина мечтает о своем мужчине на всю жизнь.
— Как ты права! — передразнила ее Дениза. — У меня была ночь, но этого мне недостаточно.
Подозрения Джулии подтвердились, и она почувствовала тоску. Итак, несмотря на его внешнее безразличие, Арман был любовником Денизы. Джулия даже прониклась некоторым состраданием к ней. Должно быть, не очень приятно чувствовать себя ненужной мужчине, которого по-прежнему любишь. Но Джулия решила, что в подобных обстоятельствах она сама проявляла бы больше гордости.
— Ты шокирована? — Дениза пристально вглядывалась в нее сквозь клубившийся сигаретный дым. Ее губы скривились в злобной усмешке. — Ты холодная английская мисс и не можешь понять, что движет им и мной. Я живу своими чувствами, даже мука поддерживает творческий огонь.
Джулия горько рассмеялась. Арман, который говорил о благородном рыцарстве и почтении к женщине, оказался просто местным донжуаном. Что за лицемер! Дениза, Женевьева, но, слава богу, не она сама.
— Спасибо, — холодно поблагодарила она, — все это было довольно поучительно. Но только тебе нет необходимости ревновать ко мне, Дениза. Мне не нужен твой любовник, да и он равнодушен ко мне.
— Лгунья! — выкрикнула Дениза. — Думаешь, я слепая? Твои волосы… они сводят его с ума. Ты полная противоположность всем другим девушкам, а две противоположности стремятся стать одним целым. Как земля и луна, вы не сможете существовать друг без друга. — Она встала и, схватив Джулию за плечи, уставилась ей в лицо. — Ты не сможешь, ты знаешь.
Что Дениза пыталась сказать? Что Арман хочет ее и что она должна, в конце концов, уступить его требованиям? Она ошибается, этого никогда не произойдет.
— Хотя луна и земля неразрывно связаны, они не могут встретиться, — вздохнула Джулия. — Не беспокойся, Дениза, я не заберу у тебя возлюбленного.
Художница отвернулась и глубоко вздохнула. Сняв портрет Армана с мольберта, она повернула картину лицом к стене.
— Возлюбленный на ночь, — с горечью сказала она. — Только на одну ночь.
Установилась очень жаркая и душная погода, и, хотя Бьянка поправилась, Арман не предлагал возобновить утренние верховые прогулки. Джулия редко видела его — он почти не появлялся за столом — и делала вид, что рада его отсутствию. Откровения Денизы потрясли ее, и она решила, что Арман никогда не добавит ее к своему списку побед. Правда, он и виду не подавал, что хочет этого. И все же Джулия скучала по нему. Его присутствие волновало ее, и она ловила себя на том, что всякий раз, когда он приходит в дом, чтобы выпить чашку кофе в компании Жиля Боссэ, она прислушивается к его голосу и с трудом сдерживает себя, чтобы не остановиться в коридоре в надежде встретиться с ним.