Опасная любовь
Шрифт:
Ночью Кейт призналась, что, кажется, любит его. Утром даже подумать об этом было страшно. Она почувствовала, что вот-вот заплачет.
— Я так ошибалась!
— Ну, это вряд ли, — честно признался он. — Я все еще продолжаю тащиться в потемках и сам не знаю, кто смотрит мне в спину из зеркала над ванной!
Она ласково отвела с его щеки длинные темные волосы.
— Во всяком случае, это не твой отец.
— Ого, так, значит, ты помнишь, да? — Он поудобнее улегся рядом с Кейт, опираясь на локоть.
— Я вспомнила все, — призналась она.
— И «Оскара» за каждую грудь?
От неожиданности Кейт рассмеялась, а потом расплакалась. Но это не были слезы огорчения — просто чаша переполнилась.
— Я
— Именно так!
— Ох, черт побери, значит, я разболтала, что сама написала сценарий?
— Я никому не скажу, — пообещал Джед, осторожно коснувшись ее щеки. — Честное слово. Хотя не понимаю, почему нельзя признаться, что это ты написала такую чудесную вещь.
— Если бы Виктор знал, что я автор, он даже и читать бы его не стал. Ты еще не забыл, что третьесортным актрисам с большим бюстом не полагается быть хорошими авторами?
— Но если ты скажешь правду, до Виктора скорее дойдет, почему ты не хочешь менять концовку, — резонно заметил Джед. — Он до сих пор понятия не имеет о том, что ты все сама сочинила.
— По-моему, он скорее позвонит своему любимому сценаристу и закажет новую концовку к фильму. — Кейт в отчаянии закатила глаза. — Нет уж, пусть лучше Виктор до последнего ждет, пока сам Ник Чендлер пришлет ему переписанный сценарий!
— А кто такой Ник Чендлер?
— Мой большой друг. Он управляющий моим магазином в Нэтике, штат Невада. Как только Виктор собирается с ним встретиться, я говорю, что Ник еще за границей и вышлет по факсу все изменения, которые понадобятся по ходу съемок. Я быстренько переписываю нужные страницы, передаю по факсу Нику, а он отсылает их сюда.
— А ты чертовски ловко врешь для такой праведной тихони! — заметил Джед, всматриваясь в ее лицо.
Кейт внезапно затихла. Она никакая не праведница и не тихоня, и он тоже об этом знает. Прошлой ночью она сама рассказала про то, как жила последние две недели до развода с Виктором и бегства из Калифорнии. Черт побери, она проговорилась даже про того звукооператора и его машину!
Джед понял ее без слов.
— Ни слова из того, что я выслушал прошлой ночью, не выйдет за пределы этой комнаты!
— Все равно мне стыдно.
— Ты была под кайфом.
— Быть под кайфом еще не значит иметь оправдание — ты же сам это сказал! — Она устало зажмурилась. — Черт побери, это случилось семь лет назад, а мне все еще противно вспоминать!
— Вот то-то и оно, — подхватил Джед. — И это доказывает, что ты по-прежнему праведная тихоня! Вот если бы все было наоборот, тогда имело бы смысл волноваться.
— Я просто… Я просто никогда не позволяла себе такую гадость. Я нарушила брачные обеты. И меня отнюдь не оправдывает то, что Виктор изменил мне первым!
— Все иногда совершают поступки, которых потом стыдятся. Черт побери, у меня самого наберется список не меньше мили, и вот что могло бы красоваться на самом первом месте. — Он задумчиво уставился в потолок и закинул руки за голову. — Ты ведь знаешь, что мой брат, Том, умер от СПИДа?
— Да, — кивнула Кейт и повернулась так, чтобы лучше его видеть.
— Он болел не один год, но когда умер, меня не оказалось рядом, — тихо вымолвил Джед. — Я не навещал его и даже не отвечал на звонки целых два месяца и буду раскаиваться в этом до самой смерти.
— Ты был слишком занят на съемках?
— Нет. Ну, вообще-то я, конечно, снимался, но при желании всегда мог выкроить пару дней, чтобы смотаться в Сан-Франциско. — Он грустно посмотрел на Кейт. — Я знал, что Том умирает. Он заразился СПИДом четыре года назад. Он был моим лучшим другом — он и его любовник, Ян. Да и остальные его друзья были для меня близкими людьми. Но понимаешь, все они голубые. Откровенно, вызывающе, скандально голубые. И вот в один прекрасный день я давал интервью очередному журналу, и репортер поинтересовался,
Кейт не знала, что сказать; она не представляла, как можно жить с таким жутким чувством вины.
— Так что друг из меня не получился. Я побоялся быть рядом, когда того требовали обстоятельства.
Кейт едва не разрыдалась. Ей хотелось сказать, что он напрасно себя казнит, что он вел себя с ней как настоящий, преданный друг. Потому что понимала, чего стоило ему такое признание.
Он обнажил перед ней сокровенную часть своей души в бескорыстном, самоотверженном порыве облегчить ее собственную боль и обиду. Он без страха пошел на этот удивительный обмен. Прошлой ночью Кейт рассказала ему об одном из самых постыдных и горьких эпизодов в своей жизни. И он сделал для нее то же самое.
— Спасибо, — прошептала она.
Джед сразу понял, что она имела в виду.
— Я сам хотел, чтобы ты знала.
— Черта с два! — рассмеялась она.
— Честное слово. Я действительно этого хотел. Наверное, мне все еще хочется получить прощение, вроде отпущения грехов. — Он криво улыбнулся. — А ты все равно настоящая праведница, что бы там о себе ни выдумывала. Честно говоря, я впервые вижу человека, так похожего на ангела!
— Что за ужас! — смущенно рассмеялась Кейт.
— Это то, что я… чувствую. Когда ты улыбаешься мне, то все… все в порядке.
Это были слова из сценария.
— Так Ларами разговаривал с Джейн.
— Знаю, — кивнул Джед. — Это хорошая реплика — и, по-моему, очень кстати.
Он умолк, посматривая на нее.
— Я все еще голая, — напомнила Кейт, сдерживая слезы, подступившие к глазам. — И все еще в твоей кровати. Может быть, мы могли бы заняться чем-то, кроме разговоров?
— Ты имела в виду — посвистеть и поулюлюкать?
Кейт рассмеялась.
— Я предлагаю тебе меня поцеловать. И теперь у тебя есть право выбора. Либо продолжать корчить из себя идиота, либо принять приглашение.