Опасное наследство
Шрифт:
Но вот наши родители и гости принимаются обнимать и поздравлять новобрачных, целуют меня и Джейн и дружески похлопывают наших супругов по спинам. Епископ расплывается в улыбке, когда Гарри пытается запечатлеть целомудренный поцелуй на моих губах, и я чувствую, как с души у меня словно бы падает тяжелый камень. Мы с Гарри теперь муж и жена, и никто, конечно, не сможет помешать нам стать одной плотью, как предписывает Священное Писание.
И лишь в этот миг — потому что прежде я была полностью поглощена церемонией — я обращаю внимание на то, сколько выдающихся лордов среди присутствующих.
— Здесь весь Тайный совет! — шепчет мать. — Ты только подумай, какая честь!
— И
От тщеславия, порожденного их присутствием, — не говоря уже о великолепии свадебного антуража — у меня начинает кружиться голова. Вероятно, подобные браки и в самом деле очень важны для короны, если им сопутствуют такие почести. Вот только почему?
Герцог Нортумберленд отвешивает поклон.
— Сегодня я обрел дочь, — говорит он, обращаясь к Джейн. — Надеюсь, вы будете счастливы в браке.
Джейн бормочет что-то в ответ. Неужели герцог не замечает, сколько неприязни и страдания в глазах моей сестры?!
Мой свекор, граф Пембрук, более словоохотлив.
— Всей душой приветствую тебя в нашем доме, миледи Катерина, — заявляет он, целуя мою руку.
Его жена графиня Анна, мачеха моего мужа, тепло обнимает меня. Это дама крупного телосложения и далеко не красавица, но у нее, кажется, доброе и любящее сердце.
Граф поворачивается к сыну:
— Надеюсь, теперь ты чувствуешь себя лучше, Гарри? Ты ведь пока не знаешь, Катерина, — он три недели пролежал в постели с лихорадкой. Но теперь, к счастью, выздоровел.
— Не беспокойся, — отвечает Гарри, — я теперь чувствую себя гораздо лучше. Правда! — И он широко улыбается.
Снова звучат трубы — наступает время свадебного пира. Нортумберленд, отвесив поклон, удаляется (к великому моему облегчению: я в присутствии графа чувствую себя не в своей тарелке), сославшись на неотложные государственные дела. А ликующий Гарри берет меня за руку, и мы вместе с Джейн и Гилфордом возглавляем радостную процессию, направляющуюся в большой зал. Здесь на столах гостей уже ждут всевозможные роскошные яства, все это искусно разложено на золотой и серебряной посуде. Кроме того, на высоком резном буфете выставлен впечатляющий набор блюд, чтобы все присутствующие могли лицезреть их и восхищаться. Мы рассаживаемся за высоким столом, где стоят большие золотые солонки. Тут же подбегают слуги с салфетками, кувшинами и небольшими буханками хлеба, произносится молитва, и начинается трапеза. Теперь, узнав, что Гарри выздоровел, я окончательно успокаиваюсь и начинаю получать от происходящего несказанное удовольствие.
Справа от меня Джейн отвергает предложенного ей жареного павлина, украшенного собственными перьями, и теплый салат. А вот Гилфорд жадно набрасывается на угощение, и тогда, улучив момент, сестра поворачивается ко мне и шепчет:
— Тебе не кажется странным, что все лорды Совета сочли необходимым прийти? И кроме того, такая невероятная роскошь. Наши родители на своей собственной свадьбе ничего подобного не удостоились. Я слышала — они сами об этом говорили. Их свадьба прошла тихо и скромно в тени коронации Анны Болейн. Так с чего вдруг сейчас такая помпезность?
Я кладу нож и отхлебываю вина. Слова Джейн снова разбудили мои подозрения: нас выдали замуж не просто так, но с какой-то тайной, неизвестной нам целью. И внезапно будущее уже не кажется мне таким радужным.
— Отвратительно, — говорит Гилфорд, отодвигая салат и снова протягивая руку к кубку, который
Джейн не обращает на мужа никакого внимания.
— Ну подумай, — шепчет она мне, откусывая кусочек пирога с олениной, хотя аппетита у нее явно нет. — Какие бы любезные слова наши родители ни говорили Нортумберленду, на самом деле они его ненавидят. Да еще полгода назад они бы ни за что не пожелали породниться с семьей, запятнанной изменой и вдобавок не так давно возведенной в дворянское достоинство.
— Но это очень выгодный союз, — возражаю я в своей полудетской мудрости. — Герцог — влиятельный человек. С ним нужно дружить.
— Возможно, — отвечает сестра без особой убежденности. Потом она шепчет: — Как бы мне хотелось оказаться сейчас где-нибудь в другом месте, далеко отсюда! Скажи мне, Кэт, ты боишься первой брачной ночи?
Я чувствую, как румянец заливает мои щеки.
— Немного боюсь. Но, по правде говоря, я с нетерпением ее жду.
— Ждешь? — Джейн потрясена. — А я тебе признаюсь честно: я ее страшусь. Я ненавижу Гилфорда. И не хочу, чтобы он ко мне прикасался. — В ее голосе слышится злость.
Тут матушка чуть подается вперед над столом и сердито смотрит на нас. Нам с детства внушали, что шептаться в обществе неприлично, поэтому я поворачиваюсь и улыбаюсь Гарри, который все это время держал меня за руку, одновременно оживленно беседуя с миледи об охоте. Ему удалось как следует подкрепиться.
— Милая Катерина, — говорит он, — я никогда не забуду этот день! Ну до чего же ты прекрасна сегодня!
— И ты тоже, милорд, выглядишь не так уж плохо! — весело отвечаю я.
Он заразительно смеется, и я просто очарована мужем. Чем больше я узнаю Гарри, тем сильнее он мне нравится. В отличие от бедняжки Джейн, меня первая брачная ночь нисколько не пугает.
Возможно, Гарри знает, почему на нашей свадьбе присутствуют все члены Совета. Я задаю ему этот вопрос.
— Из дружеского расположения, которое все они питают к Нортумберленду, — говорит он мне, и я испытываю облегчение, услышав эти слова.
Конечно, так оно и должно быть. Все эти лорды вместе с ним управляют королевством, а многие, наверное, также связаны с герцогом родственными узами. И когда Гарри наклоняется и снова целует меня в губы, на этот раз приникая к ним еще дольше, я забываю обо всем на свете и покрываюсь румянцем, слыша восклицания и многозначительные замечания тех, кто смотрит на нас. Теперь уже все раскраснелись от выпитого вина — все, кроме Гилфорда, на чьем лице застыло раздраженное выражение: он скорее кажется каким-то позеленевшим. Так ему и надо — нечего было наедаться до отвала!
После трапезы нас развлекают двумя представлениями. Одно — крайне непристойное, и я не все понимаю, но гости весело гогочут, и я присоединяюсь к ним. Только Джейн сидит с каменным лицом, глядя, как танцоры в нескромных просвечивающих костюмах развязно двигаются по залу, поют сомнительного содержания песни, обращенные к довольно вульгарного вида молодому человеку, изображающему Гименея, греческое божество брака, и к его юным помощникам — амурам.
После этого мы, смеясь и болтая, выходим на воздух и направляемся к ристалищу на берегу, где занимаем места на возвышении, чтобы наблюдать за боями в нашу честь. Выясняется, что один из доблестных участников состязания — мой Гарри, и на своем скакуне в превосходно подогнанных доспехах он выглядит просто великолепно. Когда Гарри склоняется передо мной в седле, опуская копье, — избранной рыцарем даме полагается повязать ему бант, — мое сердце чуть не разрывается от счастья.