Опасное решение
Шрифт:
– Что с тобой? – повторил он вопрос, но уже с тревогой.
– Угадай с трех раз…
– Мне сказали, что…
– Ага, – она сморщилась и прижала полотенце обеими руками. – Сказали-мазали… Делать тебе не хрена! Чего ты от меня хочешь? У меня башка раскалывается! – почти истерично выкрикнула она.
– Но отчего? – удивился генерал.
– От вас от всех, заботливых!
– Но я-то при чем? Люда, не вали с больной головы на здоровую…
– А твоя-то от каких забот болит? Заигрался, что ли?
– Не говори глупостей! –
– Да при чем здесь он?
– А при том, что его с тобой видели. Как он лез к тебе… Сюда, что ли, набивался? Так я его вмиг утихомирю!
– Да пошел ты… Леша. Мне уже противно слушать, как ты сплетни обо мне собираешь!
– Не сплетни, а оперативная информация! И мне доложили, что у тебя к нему неравнодушное отношение.
– Ага, а как же! Человек вопрос задал, а я ответила. Ну, блин!.. Нет, Леша, он лучше и умнее тебя, он хотя бы ахинеи не несет. Это тебе давно уже нечего делать, кроме как «бабки» заколачивать! А я ж не в машине с «мигалкой» по бабам катаюсь, я целыми днями давлюсь в полутемном душном архиве, где дышать нечем, кроме пыли…
– Я тебе давно говорил…
– Знаешь, мне надоел твой бесконечный базар. У меня второй день голова болит! Ну, чего тебе от меня надо?! Не могу я… Поезжай домой, к Марине своей, поплачься ей, что тебя любовницы обижают. Может, посочувствует, даст…
– Ну, зачем ты издеваешься? Ты же знаешь, с ее здоровьем…
– Вот ее и лечи!.. А меня оставь в покое. Уходи, потом позвонишь. Завтра. Если я смогу. Или послезавтра. Чего, у тебя больше нет никого, что ли? Нагнуть некого? Ведь врешь!
– Ну, зачем ты мне гадости говоришь? Ты прекрасно знаешь мое к тебе отношение…
– Не хочу больше ничего знать! Вы все – козлы!
– Кто, все?
– Да и ты, и Арсен… «Извините, Людмила Васильна, а нет ли у вас охотки отужинать нынче со мной?» – «Нет охотки, Арсен Гаврилович, уважаемый!» – «А отчего же? Можно ведь и на дебаркадере, там прелестные, такие уютные каютки!» – «А оттого, что меня уже Привалов, дружок ваш молочный, тянет-потягивает!»
И она сделала попытку хрипло рассмеяться, но охнула и снова схватилась руками за голову.
– Да ты что несешь?! – возмутился генерал. – Ты действительно больна! Так лечиться надо! Сейчас врача привезу. И лекарства.
«Зря обостряет», – подумал Турецкий, выглядывая одним глазом в замочную скважину. Разговор в коридоре становился все более интересным. Но, что показалось ему странным, Люда будто знала, в чем заключается главный интерес московского сыщика.
– А я вас не пущу. И позвоню в милицию, что ко мне ломятся два насильника… Ладно, Леша, уезжай, ну тебя… Неужели ты такой тупой и твердолобый? Есть уже у меня лекарства, которые я пью, сама в аптеке купила, без вашей помощи.
– Ну, ладно, ладно, не сердись… Тапочки-то хоть надень, на-ка вот, – он подвинул ей домашние тапочки, в которые она сунула ноги. – А чего у тебя вид такой… разобранный?
– А я забыла, что в постель надо ложиться по-генеральски, не снимая сапог.
– Успокойся, – мирным уже тоном сказал Привалов. – Слушай, мне очень не нравится поведение Арсена в отношении тебя. Вот уж действительно козел!
– А сам? Ну, и расскажи ему об этом. А я посмотрю, как вы бодаться станете, а потом делиться начнете, кому что достанется…
– Брось, – он небрежно отмахнулся, как от детской глупости. – Мне совсем не по душе твои частые головные боли. Подожди еще немного, вот возьму отпуск и отправимся… да хоть в Швейцарию. Там, на горных курортах, любые боли лечат. И отдохнем, и людьми себя наконец почувствуем.
– А тут ты – не «люди»? В самом деле, – в ее голосе появился сарказм, – какая это жизнь, когда приходится жить скромно и тихо, даже на доктора для больной жены денег не хватает, у бедного! Зато какие красивые, какие роскошные и щедрые у нас мечты! Даже зависть берет!..
– Люда, ты прекрасно знаешь, что денег у нас с тобой на две жизни хватит. Но я не могу здесь и сейчас тратиться так, как хотелось бы. Вот уедем в Испанию или в Италию, дом себе купим. В Италии, говорят, да я и сам по телевизору видел передачу, чуть ли не за символические деньги отличное жилье продают. Квартиры, дома. Не хватает им на привычную, безбедную жизнь, кризис давит. Но нам-то с тобой никакой кризис не страшен! А потом выйду в отставку, и заживем, как короли! Знаешь, я уже давно сплю и вижу, как мы с тобой вдвоем…
– Может, кончишь хвастаться и дашь мне спокойно вернуться в постель?
– Да я готов немедленно помочь тебе! В постели, разумеется! – он жизнерадостно захохотал… – А что, давай, правда, попробуем немножко? Вдруг снимем боль? Знаешь, как говорится, способом отвлечения. Переключим внимание с головы на… – сытый генеральский смех продолжился. Самодовольный, «предвкушающий», его почему-то называют «жеребячьим», наверное, зря обижая приличных лошадей.
«Очень любопытный разговор», – думал, отсиживаясь в платяном шкафу, Александр Борисович. Ему уже не казалось, а он был уверен, что Людка завела этот долгий «базар» специально для него. И генерал, ничтоже сумняшеся, как говорится, раскрылся, подобно хорошо охлажденной устричной раковине…
Он почему-то не испытывал никакого неудобства от своего нелепого положения. Напротив, в такой игре была даже какая-то необъяснимая прелесть, этакие «казаки-разбойники». Турецкий наблюдал только отчасти за жестами и мимикой разговаривающих, когда те входили «в зону» его видимости, но даже по одним их интонациям смог сделать вывод о том, как они себя ведут. И неожиданно восхитился поведением Людки – жила в ней блестящая актриса!.. Так, значит, генерал уже готов помогать ей в постели? Впрочем, что за вопрос, он же за этим, естественно, и явился…