Опасное сходство
Шрифт:
– Что? Что странно? – Беляев с подозрением уставился на него.
Юра подобрался, принял невозмутимый вид и пожал плечами.
– Не волнуйтесь, Владимир Анатольевич, найдем, обещаю.
– Очень надеюсь, а впрочем…. Может и не надо ничего… то есть, искать их не надо….
Юлька с удивлением смотрела на него, Юра молча ждал. Беляев смутился и махнул рукой
– Ладно, я пошел к себе, вам ведь хочется побыть одним, – он поднялся, но вопросительно смотрел на них, ожидая, что его остановят.
Но влюбленные даже не повернулись в его сторону. Владимир Анатольевич обиженно засопел и вышел. Все правильно, они молодые, влюбленные, а он им не нужен, с ним скучно, неинтересно.
– Папочка, спокойной ночи, –
А внизу в гостиной Юра сразу же пересел на диванчик к Юльке и обнял ее
– Я так соскучился
– Я тоже…. Юра, мне показалось, что ты знаешь эту Машу, да?
– Нет, Юлечка, не знаю, просто недавно о ней слышал
– А почему ты не сказал об этом папе?
– Потому что не люблю торопиться, да и сам еще не разобрался в этом.
– Юра, она связана с криминалом?
– Не думаю, нет, точно нет. Судя по тому, что я слышал о ней, она просто несчастная женщина, у которой очень больной ребенок. Ну все, давай не будем об этом
– Обещай, как что-нибудь узнаешь, сразу мне рассказать.
– Обещаю. Тебе первой… Юль, ну иди ко мне, мы же сто лет не виделись.
Весь следующий день Маша прождала Марину, та не приехала. Маша стала звонить по сотовому Андрею, но никто не ответил. Прошло несколько дней, но ни Марина, ни Андрей не появились. Тогда Маша решила поехать в Москву сама. Чувствовала себя плохо, кружилась голова, и постоянно темнело в глазах, но ехать надо было обязательно. Жаль, что не было ключей от квартиры, она смогла бы что-нибудь взять из вещей. А что, собственно, она может захватить? Стиральную машину или шкаф, или стол кухонный? На себе это не довезешь, в такси тоже не влезет, да и денег жалко, деньги надо экономить. Но она хоть зайдет в ДЭЗ, может, ей заплатят за те дни, что она отработала и еще надо к Зинаиде Александровне зайти, хоть попрощается по-человечески. Слава Богу, что Сереже стало получше, он подружился с соседскими девочками, мальчиков не было в их коридоре, и с удовольствием гулял с ними во дворе. Сережа недоумевал, почему они оказались в этой комнате? Почему мама согласилась сюда переехать? Неужели папа знал, где их поселят? Нет, это все та противная тетка, его новая жена. Отношение к отцу у Сережи изменилось, когда он понял, что тот совсем не интересуется им. Было горько и обидно за себя и за маму, он и раньше подозревал, что мама выгораживает отца, а когда услышал их последний разговор, понял, что никогда звонить ему не будет, но тут особый случай. Наверняка отец не знает, куда их поселила эта Марина. Сережа тосковал, но делал вид, что ему весело, чтобы не огорчать маму. Она сегодня собралась ехать в Москву, выяснить все насчет выписки, но боялась оставить его одного. Сережа уверил ее, что он погуляет с девочками, и еще тетя Паша обещала присмотреть за ним. Маша решилась ехать, поняв, что дальше тянуть нельзя – они остались без документов и почти без денег. Пришлось тратить на разные мелочи и, конечно, на лекарства. Накануне она заглянула в конверт с деньгами и с тоской обнаружила, что пачка денег заметно похудела. Конечно, деньги, полученные за работу, их не спасут, но, если экономить, какое-то время можно продержаться, пока она не найдет себе работу. Маша попросила тетю Пашу накормить Сережу обедом, показала, где что лежит, и уехала в Москву.
Добравшись до своего бывшего дома, Маша зашла к Зинаиде Александровне, но не застала ее дома. Тогда она пошла в ДЭЗ. В бухгалтерии на нее накричали
– Месяца не отработала, а туда же – деньги давай! Ну и люди пошли, совсем обнаглели! Идите к начальнице, пусть сама разбирается. Скажет выдать – так и быть, рассчитаем.
Было унизительно все это выслушивать, не хотелось ничего объяснять, да и слушать ее никто не собирался. Она молча пошла к начальнице. Той не оказалось на месте, и Маша терпеливо ждала ее в коридоре. Очень хотелось пить, но она боялась отойти, чтобы не прозевать начальницу. Наконец та появилась
– Вы ко мне? – Бросила она на ходу, открывая кабинет, в котором разрывался телефон
– Ну чего ты орешь? Кто выступает, какие жильцы? Журналистов пригласят?…. Давно у них антенна не работает? Сколько?! – Одной рукой она прижимала к уху трубку, оставив безуспешные попытки прижать ее плечом, другой – выкладывала на стол из пухлого портфеля документы. Маше она кивнула на стул и продолжала говорить. Потом в сердцах бросила трубку, раскидала бумаги по столу, что-то разыскивая и бормоча себе под нос: «Журналистов они пригласят… Да хоть президента пускай приглашают, мне один черт». Маша робко кашлянула. Начальница вскинула голову
– А-а, прогульщица пожаловала. Это как понимать? То возьмите, ради Бога, то вдруг исчезла, даже выписаться успела.
– Как выписаться? – Растерялась Маша. – Я не выписывалась
– Не знаю, мне сказали, что выписалась. Зачем пожаловала?
– Я хотела попросить денег за отработанные дни.
– А больше ничего не хочешь?
Маша растерянно заморгала. Только бы не заплакать. Да, с ней грубо говорят, но эта женщина ведь не знает все обстоятельства. Надо попытаться ей объяснить, она поймет, и Маша стала путано и торопливо объяснять, почему так получилось. Начальница, набычившись, слушала ее, не отвечая на телефонные звонки.
– Так куда тебя поселили? В Мытищи? В общагу? Ну, ни фига себе. А ну, пойдем
Она вышла из-за стола и, взяв Машу за руку, потащила ее в паспортный стол. Очередь зароптала, когда начальница, не обращая внимания на реплики, втолкнула Машу в комнату, где две паспортистки что-то записывали, не глядя на сидящих перед ними посетителей.
– Здрасьте, девочки. Разобраться надо
– Одну минутку, Раиса Федоровна, сейчас разберемся
Один посетитель вышел, тут же в дверь заглянула пожилая дама
– Можно?
– Подождите! Не видите, я занята?! – И уже другим тоном добавила, обращаясь к начальнице – Присаживайтесь, Раиса Федоровна. Так в чем дело?
– Да вот, эта женщина, – она кивнула головой на Машу, – утверждает, что не выписывалась, а мне доложили, что она выписалась. Посмотри там Леночка.
– Как ваша фамилия?
– Калинина Мария Сергеевна.
– Ой, подождите, – внезапно подала голос вторая паспортистка, – я сейчас освобожусь и все объясню.
Она продолжала что-то записывать, но руки ее заметно дрожали. Наконец, она отложила ручку и подняла голову.
– Дело в том, что на той неделе к нам подошла одна женщина, ну помнишь, Лен, такая вся из себя, и стала просить срочно выписать Калинину из квартиры.
– Подожди-ка, Надя. Маш, ты прогуляйся пока в коридорчике, – Раиса Федоровна сурово сдвинула брови и дождалась, пока за Машей не закрылась дверь. Моментально в дверь просунулась голова и робко спросила
– Можно?
– Подождите! – Рявкнула начальница и дверь захлопнулась.
Маша стояла около двери и, хотя та была плотно закрыта, оттуда слышны были громкие голоса. Через несколько минут на пороге показалась Раиса Федоровна. На щеках – красные пятна, брови сдвинуты, губа сжаты – явно рассержена.