Опасное влечение
Шрифт:
— Ох, милая… Какая же ты… соблазнительная.
— Но ты же не набросишься на меня прямо сейчас? — сверкнула глазами Даша. — Мы же сначала поедим, да, Матвей? Мясо ты приготовил бесподобное…
Член под столом протестовал, уже рвал штаны и готов был продолбить столешницу снизу.
— Да. Сначала поедим, — согласился Матвей, взяв себя в руки.
ДАША
Ещё одну ночь я провела в лесном коттедже. Накануне вечером сделала попытку вернуться в город. Попросила Матвея меня отвезти домой.
— Зачем? Представь, что ты вернёшься к себе, а там всё будет напоминать о Бонни.
— Да…
На
— О-о, лапушка, не надо, не плачь! — Матвей увидел слёзы на моём лице и сразу притянул к себе, прижал мою голову к груди, начал гладить и целовать. — Решено, остаёшься до завтра. Тем более, Жанна дала тебе два дня отгулов. Согласна?
— Да, согласна.
— Умница.
Ночь была чудесной, мы опять занимались сексом. Матвей не мог от меня оторваться, а для меня секс превратился в наркотик, избавляющий от мучительных мыслей.
Мне всё было интересно. Казалось, я иду по волшебному саду, срываю безумно красивые цветы, вдыхаю их аромат, ахаю от восторга. Матвей превратился в моего секс-наставника. Он с рвением занялся «обучением» гостьи.
У меня голова шла кругом, я себя не узнавала. От бесконечных занятий любовью мы оба находились в возбуждённом, взвинченном состоянии. Истерзанные губы, грудь… Соски горели, я вся была зацелована, измята. На мне не осталось ни миллиметра, где бы не побывал язык Матвея. Любовником он был опытным, искусным и самоотверженным, каждый раз он прежде всего думал о моём удовольствии…
На следующий день мы снова гуляли в лесу, ели вкусную еду, приготовленную Матвеем. Я снова немного поработала на предоставленном мне ноутбуке и дождалась похвалы от Вадима. Пообщалась с Мариной. Подруга всё ещё полагала, что я зависла у мамы. Пусть и дальше так считает.
— Слушай, Оксанка удивляется, что вы с Бонни исчезли. Что мы ей скажем, когда ты вернёшься одна? Давай скажем, что Бонни решила немного пожить у твоей мамы?
— Да, хорошо. Не будем травмировать ребёнка.
— Тогда смотри, не начни рыдать прямо с порога, когда вернёшься. Держись! Эх, грустно. Мы с Оксанкой очень любили Бонни… Ты там как вообще?
— Нормально.
— Молодец! Ждём твоего возвращения, соскучились уже.
— Ты так говоришь, будто я уже неделю отсутствую. Всего-то — две ночи дома не переночевала.
— А знаешь, как пусто без тебя и псюхи? Мы тут с Оксанкой совсем потерялись. Кстати, доели твой суп. Валера уж так хвалил, так хвалил.
— Я ещё сварю.
…Как первобытная женщина, смастерила себе набедренную повязку. Кое-кто бессовестно разорвал моё кружевное бельё. Иголки с ниткой в доме не обнаружила. Зато в гардеробной у Матвея нашла несколько новых джемперов, этикетки к которым крепились ленточками с крошечными булавками. Использовала эти булавки, чтобы соединить порванное кружево.
А Матвей хотел напялить на меня свои боксёры «Calvin Klein»! Какой заботливый мужчина! А ничего что они 52-го размера, а я вообще-то ношу 44-й?
Я снова завернулась в чёрный халат, он доходил мне до пят. За окном сгущались сумерки, шумели сосны. Уже двое суток я провела в лесном коттедже. Матвей сидел на диване с макбуком, просматривал какие-то сводки. Ему постоянно звонили.
Я привалилась сбоку, листала ленту на смартфоне, лазила по сайтам, отвечала на сообщения. Тело Матвея излучало жар, время от времени я гладила его руку, сплошь татуированную. Мне нравилось обводить пальцем замысловатые рисунки или дотрагиваться до набухших вен. Так было приятно сидеть рядом с ним на диване. Казалось, Матвей распространяет вокруг себя ауру спокойствия и умиротворения, попадая в которую, я забываю о моей потере и всех проблемах. А ведь раньше боялась его!
— Сейчас кое-что доделаю и поедем уже в город. Заберём Ваську и поужинаем втроём в каком-нибудь ресторане. Хороший план?
— Да, мне нравится.
Главное, чтобы булавки не расстегнулись в самый неподходящий момент и не впились в меня.
— Матвей, а ты нашёл гопников, которые отобрали портфель и айфон у Васи?
— Нашёл. Там, конечно, не гопники, а пацаны четырнадцатилетние. С ними серьёзно побеседовали. Думаю, теперь они долго не будут приставать на улице к мелким. Подожди-ка, я должен ответить.
Разговаривая по телефону, он сгрёб меня одной рукой, полез под халат, начал хозяйничать: трогал грудь, сжимал пальцами соски, гладил живот, лез ладонью между ног.
Вывернулась и отползла на край дивана. Принялась подсчитывать, сколько раз за двое суток мы занимались любовью.
Много!
— Уши заткни, — вдруг сказал Матвей шёпотом, прикрыв ладонью мобильник.
— Что? — не поняла я.
— Ушки свои заткни! Надо одному товарищу мозги промыть.
Я послушно вставила указательные пальцы в ушные раковины, но это мало помогло, так как Матвей разразился жуткой тирадой. Закончив, виновато улыбнулся.
— Прости, маленькая. Некоторые на обычном языке не понимают. Им всё нужно объяснять в более изысканных терминах. Надеюсь, ты ничего не слышала.
— Абсолютно, — поклялась я, хотя щёки у меня горели. — Ни одного изысканного термина. Ни одного!
— Обманываешь! Вижу по глазам, что совсем не зажимала уши… Плохо! Во-первых, не выполнила мой приказ, во-вторых, обманула. Придётся тебя наказать.
— Наказать? — Я испугалась, по спине пробежал холодок. Он же шутит? Вдруг сейчас выяснится, что я угодила в руки к приверженцу БДСМ? Ох, нет, не хочу. Мне очень понравился наш обычный секс. — Пожалуйста, не надо, Матвей…
— А что делать? С непослушными девчонками это постоянно происходит. Их наказывают. Иногда — жёстко, — прищурился мужчина и сжал челюсть.
Чёрт…
— Матвей!
— Ну что — Матвей? — Его глаза опасно сверкнули, брови сошлись к переносице.
У меня оборвалось сердце.
Кошмар. Всё ужасно.
Двое суток он был нежным, старался. Но вот теперь натура взяла своё, ему хочется жести. Но я-то этого совсем не хочу!
Он убрал макбук на журнальный стол, поднялся. Я испуганно сжалась в уголке дивана.