Опасные игры с реальностью 1
Шрифт:
— Детка, но ты же сама сказала, будто тот, что в гражданском придавал важное значение сумке. Говорил, чтоб друг его за ней приглядывал, — напомнил я, вывернувшись из ее лапы.
— Сершш, я соврала, чтобы ты меньше ругался. Сам, подумай, все это произошло не на рыночной площади. Зачем, ему приглядывать, за сумкой, если вокруг никого нет? И я не в счет, потому что я очень занята — в моей киске его толстенький тверденький член, — она засмеялась, грациозно выгибаясь на постели. — Да, простит меня Баршшет, но зачем мне в тот приятный момент еще какая-то сумка? Я ее захотела потом, когда
— Нет, ты точно сумасшедшая? — я тоже рассмеялся. — Надеюсь, твои ненормальные дни уже закончились?
— Шшш… — сказала она в ответ.
Спустившись в обеденный зал, мы неторопливо позавтракали. Время было ранее, и не следовало спешить, чтобы потом не околачиваться у закрытых дверей в Шашми. Я взял для себя травный чай с сырной лепешкой и эльфийские фруктовые сладости. Агата говяжью печень с кровью, присыпанную острыми специями.
Вообще основная цель кеошерийки в Вятиче — передать ритуальные статуэтки Баршшет для нового святилища, которое откроется на днях. Я не вдавался в подробности ее дел, связанных с «кошачьей» общиной, но знаю, что лишь ради этого мы сюда топтали ноги, и поэтому она торопилась. Как избавимся от статуэток, так мы станем полностью вольны в скитаниях и у нас снова будет много свободного времени.
Шашми примыкал к западной части старой крепостной стены. Петляя по узким улочкам старого города, мы добрались туда за полчаса. Уже начали открываться некоторые лавки, в основном продуктовые. Пахло горячим хлебом. К рынку потянулись телеги с фруктами и овощами. В соседнем проулке блеяли овцы, которых гнали на продажу.
У дверей двухэтажного здания с мрачным фасадом из серого камня мы остановились. После удара в наддверную колотушку, за маленьким окном мелькнула чья-то тень.
— Это со мной, — прошипела Агата, когда тяжелая створка двери отворилась и добавила что-то на своем языке.
Нас запустил великовозрастный кеошериец — я уже научился их различать. Этому на вид не меньше лет пятидесяти. Облаченный в длинный черный халат с серебряным шитьем, он важно прошествовал впереди нас, провожая в просторный зал, освещенный десятком бронзовых лампад. Пол густо устилало множество подушек, некоторые лежали горкой — кошачья традиция. Хвостатые любили и есть, и спать, и принимать гостей на полу, растянувшись на подушках.
— Уважаемый Лейкашш, позови Ошмру, — попросила Агата, снимая сандалии на специальной подстилке. — Может она потребуется. Есть у нас вопросы про особый товар.
Агата при мне очень редко разговаривала на кеошерийском. Как я понял, это являлось важным проявлением уважения.
— Она нам сделает завтрак, ты же еще не кушала, Агашимая? — заботливо спросил хозяин жилища и обратился ко мне: — Вам, уважаемый господин, что приготовить? Ошмра делает отличный омлет с кусочками курицы и зеленью. Хотите?
— Его имя — Сершш, — с опозданием представила меня Агата. — И мы завтракали. Проснулись пораньше, скорее к вам.
— «Сершш» — почти по-кешерийски! — Лейкашша явно позабавило мое имя.
И я от себя добавил:
— Спасибо, обо мне не беспокойтесь — я точно не голоден.
Я тоже освободился
Пока хозяин дома, он же какой-то видный представитель кеошерийской общины в Вятиче ходил за Ошмрой, Агата выложила три статуэтки, завернутые в куски волчьей шкуры.
— Можешь приготовить драгоценности, — сказала Агата, услышав шаги в коридоре. — Ошмра их не купит, но оценит честно.
В зал вошел Лейкашш и немолодая кеошерийка, полноватая, медлительная с милой мордашкой. Агата представила меня ей, и та села ровно напротив, поглядывая на меня с любопытством желтыми глазищами.
— Как хорошо! Хорошо! — шипел Лейкашш, беря поочередно статуэтки, разворачивая их и восторгаясь чем-то мне совершенно непонятным. — Какая сила! Ушум нашш, Баршшет! Аш, Баршшет! — приговаривал он.
Затем осторожно завернул каждую статуэтку в тот же кусок шкуры и поблагодарил мою подругу, прижав лапу к груди и склонив голову.
— Это всего лишь мой долг, — ответила Агата и подала мне пальцем знак.
Я раскрыл ладонь, в которой лежали несколько побрякушек. Самая видная это конечно ажурное колечко с огромным, лучистым «камешком», наверное, сделанным из стекла или какой-то дешевой ерунды. Рядом блестели в огнях светильников брошь, серьга, еще два колечка и стальная с пластмассовой вставкой заколка. Представлять эту дешевую ерунду как какую-то ценность, для меня было очень забавно и настолько же интересно.
— Ошмра, уважаемая, посмотри эти вещи. Они не из золота, но очень хорошши, — проговорила Агата. — Мы хотим знать, за сколько их можно продать и где лучше это сделать.
— Да, хорошши! Вижу. Можно? — кеошерийка протянула лапу, ожидая моего позволения взять «драгоценности».
Когда я передал их ей, она сказала:
— Пойду посмотрю их на солнце. Хороший свет много значит.
Она вышла, а Агата заняла не менее важными вопросами хозяина жилища, положив перед ним на высокой подушке Печать Велеса и магическое письмо, вытащив его из тубуса.
— Скажи, мудрый, что это за вещи? Кто может прочитать это письмо? — спросила Агата.
Кеошерица в первую очередь заинтересовала печать. Он долго вертел ее в лапах и даже несколько раз понюхал. Потом заключил:
— Это печать Сынов Велеса — братства недобрых к нам людей. О них мало известно. Они скрытны, их цели мало кому ясны даже среди людей. Знаю, что они занимаются магией, и интересуются самыми древними заклятиями. Особенно теми, что можно найти в гробницах ушедших аштумов. Больше нечего сказать. А письмо… — здесь кеошериец задумался, водя из стороны в сторону хвостом. — За таверной «Алый Трум» есть книжная лавка. В ней хозяин — господин Ставров. Илья Васильевич Ставров. Белый старичок с заплетенной бородкой. Вот с ним поговорите. Если он сам не сможет прочесть, то укажет к кому обратиться. Скажите, что от меня — он поможет.