Опасные игры
Шрифт:
– Она была везде, где ей надо было быть по расписанию, – сказал Пол, пытаясь подстроиться под резкий переход от личного разговора к профессиональному. – И камеры не засекли, чтобы уходила из школы.
– Но она все-таки ушла, – сказала Мэгги, радуясь, что они выбрались обратно на более твердую почву.
Ей не нужны были беспокоящиеся бывшие парни, разжигающие воспоминания, которые могли ослабить ее как раз в тот момент, когда ей надо было быть особенно сильной. Пробка, наконец, рассосалась, и она надавила на педаль газа.
– Одна из ее подружек призналась, что Кайла направилась в магазин мороженого,
– Чтобы с кем-то встретиться? – спросил Пол.
– Возможно, – сказала Мэгги.
– Что ты думаешь о нашем похитителе? Проворачивал ли он такое раньше?
– Ну, он знает, что делает, – ответила Мэгги. – Он осторожный и все продумал. Когда придет запрос, все будет устроено профессионально: банковский перевод большой суммы денег, который невозможно будет отследить. И, конечно, времени будет в обрез. Он даст нам не больше, чем нужно для выполнения требования. Нам повезет, если мы получим несколько часов, чтобы собрать деньги.
Пол выглядел озадаченным.
– Что, если времени будет недостаточно? Каковы ее шансы?
Мэгги сглотнула, сильнее нажимая на газ. Она не хотела отвечать, но молчание сказало все за нее. С диабетом Кайлы похитителю будет даже необязательно убивать ее. Ему будет достаточно оставить ее там, где он ее держит, без еды, воды и инсулина. Не имея понятия о том, где она, ФБР не успеет найти ее вовремя.
Если Мэгги не найдет способ подобраться к похитителю в ближайшее время, шансы Кайлы будут невелики.
Глава 10
– Сенатор, я думаю, завтра надо провести пресс-конференцию. Это лучшее, что вы можете сделать.
Джейк смотрел, как Макс Грейсон, советник сенатора, жонглировал двумя мобильными телефонами и смузи, шагая взад-вперед. Грейсон был низкого роста и, видимо, обижен за это на весь мир. Разодетый в пух и прах, загорелый настолько, что пора было беспокоиться за его здоровье, с неизменным зеленым смузи в одной руке и двумя мобильниками в другой, Грейсон явно любил производить впечатление. По мнению Джейка, Грейсону это не удавалось. Хотя Джейк в принципе не выносил людей с большим эго. Агенты ФБР, крутящиеся около библиотеки сенатора, относились к этому беспокойному человеку с прохладой. Видимо, он всех раздражал своей неугомонностью. Сенатор сидел за столом, прижав руку ко рту, и затравленно и устало смотрел на советника.
– Я понимаю, как бестактно это прозвучит, но для выборов – то, что надо, – продолжал Грейсон, не обращая внимания на гнетущую атмосферу, царившую в комнате. Джейк подумал, что миссис Фибс очень кстати наконец согласилась отдохнуть наверху. В противном случае ему бы пришлось найти способ заткнуть этого Грейсона, и он не был склонен делать это вежливо.
– Макс, может, проведем позже? – усталым, разбитым голосом спросил сенатор.
– Нам нужна стратегия игры, – настаивал Грейсон.
Джейк в отвращении покачал головой.
– Я думаю, сенатор прав. Пора взять передышку, – сказал он. Это был приказ, но Грейсон жил, так глубоко засунув голову в собственную задницу, что уже не видел, чем это могло для него обернуться. Он оторвался от экрана мобильника и посмотрел на Джейка, явно раздраженный тем, что его перебили.
– Сенатор, информация в любой момент может просочиться в СМИ. – Он гнул свое дальше, как
Джейк чуть не фыркнул. Историю? Так он это назвал? Это преступление. Жизнь девочки под угрозой, черт побери. Плохие люди делали плохие вещи. Все просто. Четко и ясно. Поэтому он был так разочарован тем, что Мэгги Кинкейд не захотела отступить и дать ему вести это дело. Она чертовски милая, такой дерзкий типаж заводил его больше всего, но, черт возьми, она слишком упрямилась. Очевидно, она из тех, кто видит мир в полутонах, а он слишком хорошо знал, что мир строго черно-белый. Если она продолжит играть в кошки-мышки с похитителем, пытаясь перехитрить его, а не перестрелять всю его компашку, – кто-то пострадает. Кайла может погибнуть.
Он знал, как разобраться с этим. Он умел ловить плохих парней. Его для этого тренировали. В восемнадцать лет он дал клятву служить Соединенным Штатам и держал ее по сей день. Военный лагерь закалил его, и вскоре после него он был готов к боевым действиям. Поступление в школу рейнджеров стало для него одним из счастливейших моментов в жизни – он этим гордился. Он посвятил жизнь своим парням, своей стране и своей чести. На пятом сроке службы Джейк со своей командой сопровождал работников Красного Креста в лагерь беженцев в северо-восточной Нигерии. Они попали под обстрел. Это была не обычная миссия – его команда просто находилась неподалеку, а старший офицер хотел помочь работникам лагеря. Так что они не были готовы ни к миссии, ни к атаке. Но Джейк взял ситуацию под контроль, как только пули и ракеты, откуда ни возьмись, стали свистеть над головами.
Он быстро назначил каждому доктору и медсестре охрану и открыл огонь по неприятелю, обеспечив команде ходы к отступлению. Старший помощник Джейка не хотел оставлять его позади, но у него не было выбора – работникам Красного Креста требовалась охрана. И Джейк по своему же приказу остался один за перевернутым грузовиком, чтобы задержать боевиков «Боко харам» с одним гранатометом М320 и недостаточным количеством патронов.
Он не сомневался, что следующий удар террористы нанесли бы на лагерь беженцев, и тогда женщины и дети оттуда пережили бы непередаваемый ужас. Так что он должен был действовать четко и безжалостно. На кону была жизнь невинных людей. Он был в этом лагере, в импровизированной школе, где дети собирались каждое утро в нетерпении научиться чему-то новому. Он не мог допустить, чтобы эти ублюдки причинили кому-то из них боль.
Ночной кошмар из адреналина, крови и ужаса – это были самые длинные тридцать шесть часов в его жизни. Но он выжил – вместе со своей командой, беженцами и всеми докторами и медсестрами. После этого армия отправила Джейка домой, ему повесили пару медалей и выставили перед прессой. Ему сказали, что теперь лучший способ услужить стране – не возвращаться к боевым действиям, а остаться в Америке и работать для вашингтонской элиты. Политики выглядели в лучшем свете, если с ними работал герой войны, – кроме того, это делало их имидж милитаристским и, в свою очередь, давало хорошую рекламу армии, которая ей была так нужна.