Опасный горец
Шрифт:
— Невзирая на то, чего хотел ты сам?
— Не имело значения, чего я хотел, Куин. Положение лэрда обязывает идти на жертвы. Союз с Макдональдами давал огромные преимущества. Два крупнейших, сильнейших клана Шотландии. Отец давно стремился к этому. И был прав, наверное.
Куин почесал подбородок и поставил ноги пошире.
— Твоя жизнь с той женщиной могла сложиться ужасно.
— Может, да, а может, и нет. Не исключено, что мы жили бы с ней так же хорошо, как вы с Элспет.
Куин съежился и отвернулся, но, должно быть, недостаточно быстро, ибо рука Фэллона схватила его за плечо и развернула назад.
— Прости, что заговорил об Элспет. Я знаю, ты не любишь говорить о ней.
Куин окинул взором залитую лунным светом землю.
— Говори об Элспет сколько угодно, Фэллон. Я не вспоминал о ней потому, что не сумел защитить ее и нашего сына. Хуже того, я не любил ее.
— Тогда зачем женился на ней? — Голос Фэллона был обеспокоенным и потрясенным.
— Это показалось мне правильным. Она желала выйти за меня, а я хотел семью. Я знал, что Элспет всегда была кроткой натурой, но после того, как мы поженились, все стало хуже. И гораздо. Как только я раздражался из-за какого-нибудь пустяка, она съеживалась от страха, хотя я никогда в гневе и пальцем ее не тронул.
— Я ничего этого не знал.
— Никто не знал. Я не хотел, чтобы кто-нибудь вторгся в нашу жизнь.
— Но это еще не все, да?
Куин оперся ладонями о камни и поставил ногу в проем между двумя зубцами стены.
— Ты помнишь, когда родился мой сын?
— Смутно. Это был радостный день в нашей семье.
— Это был ад, — мрачно отрезал Куин. — Схватки были долгими, и ребенка пришлось переворачивать. Элспет потом была так слаба и потеряла так много крови, что чуть не умерла. Повитуха предупредила нас, что больше ей нельзя иметь детей. В понимании Элспет это означало, что больше я не могу заниматься с ней любовью.
— Надо же, — пробормотал Фэллон.
— Повитуха дала ей какие-то травы, которые надо было принимать каждый день, чтобы больше не забеременеть, но Элспет отказалась пить их. А я не мог прикасаться к ней, раз она их не пила. Может, я и хотел еще детей, но не собирался рисковать ее жизнью ради них. Я был счастлив, что у меня есть сын, есть семья.
— Куин.
Он покачал головой.
— Не говори ничего, Фэллон. Ни к чему. Я женился на Элспет, потому что хотел того, что было у матери с отцом. Тех особенных взглядов и тайных улыбок, которыми они обменивались друг с другом. Я думал, что все браки такие.
— Нет. Не все.
— Я понял это слишком поздно. Я вижу те же самые многозначительные взгляды между Луканом и Карой и завидую тому, что у них все так складывается. Ты всегда был старшим, на тебе лежала ответственность. Лукан умел находить выход из любых затруднений, будь они большими или маленькими. У меня же не было ничего. Я был никем.
— У тебя были мы, — возразил Фэллон, поворачиваясь к Куину. — Ты же Маклауд. Отличный воин и горец, и я горжусь, что ты мой брат.
Куин хлопнул ладонями по камням, отчего по ним побежали трещины.
— Посмотри на меня, Фэллон. Я не в состоянии контролировать живущее во мне чудовище и, да поможет мне Бог, не хочу этого. Я не гожусь быть рядом с кем-то.
— Дух выбирает лучшего воина из каждой семьи, Куин. Дух внутри нас выбрал всех троих братьев Маклауд. О чем это тебе говорит?
— Что этот дух — идиот.
— Что все мы, трое, лучшие воины.
Куин покачал головой, отчаянно желая поверить брату.
— Вы с Луканом — все, что сейчас у меня есть, но ярость внутри меня пылает и растет, когда я смотрю на Лукана с Карой. Я пытался обуздать ее. Лукан заслуживает радости. Я нисколько не осуждаю его.
— Никто из вас не бросил меня, пока я жил в своем пьяном дурмане. И теперь мы все не бросим тебя. Мы справимся с этим, Куин, как справлялись со всем остальным. Мы же Маклауды. У нас есть только наше братство.
Куин открыл было рот, чтобы ответить, когда что-то на скалах зацепило его взгляд. Он прищурился и свесился с парапета.
— Смотри-ка, — пробормотал он и увидел, как в поле зрения показался Воитель.
— Я пойду к Лукану и Каре, а ты предупреди остальных, — бросил Фэллон и побежал вниз.
Внутри у Куина все сжалось от тревоги, в то время как кровь вскипела в предвкушении битвы. Он приложил ладони ко рту и издал свист, больше похожий на птичий, чем на человеческий. Тени, зашевелившиеся на крепости, дали ему понять, что его услышали и поняли.
Нападение, которого они ждали несколько дней, вот-вот начнется.
Куин откинул голову назад и позволил ярости поглотить его.
Кара сидела у Лукана на коленях, склонив голову ему на плечо. Она не жалела, что сказала ему о своей любви, и не ждала, что он ответит ей тем же. Но все же надеялась.
Они уже давно оделись, но никак не могли оторваться друг от друга. Она закрыла глаза, когда его пальцы вплелись ей в волосы, отчего приятное убаюкивающее покалывание побежало по коже головы.
Кара не понимала его одержимости ее волосами, но оно доставляло ей удовольствие. Ее же буквально завораживало его тело, на которое она, наверное, никогда не смогла бы наглядеться.
Ее ладонь легла ему на грудь, туда, где сердце. Оно билось сильно и ровно. Она подняла глаза и увидела, что его взгляд устремлен на языки пламени горящего в очаге огня. Он думал о предстоящем сражении.
Поскольку он Воитель, она не боялась, что его могут ранить. А поскольку Дейрдре нужны все Воители, в особенности Маклауды, Кара не тревожилась, что их казнят.
Но Лукан беспокоился за нее.
Она перевела взгляд на свой меч, который был прислонен к стене рядом с очагом. Ее кинжал — прекрасной выделки, выкованный для нее Луканом, был пристегнут к бедру. Им оставалось только ждать.
Вдруг прозвучал свист Куина — сигнал тревоги. Кара резко выпрямилась и встретилась со взглядом Лукана. Ну, вот и дождались.