Операция «Аутодафе»
Шрифт:
— Где сейчас Кашин? — вслух спросил я.
— И-ик… Отдыхает после смены, — Арлин жадно покосился на сейф и непроизвольно сглотнул, дернув кадыком. Майору не терпелось «добавить».
— Вызови его сюда, передай мне с рук на руки, а потом лакай сколько влезет, — разрешил я и, не удержавшись, добавил: — Синюшник хренов!..
Едва жирная туша участкового протиснулась в кабинет, я в упор осмотрел его потную физиономию, отметил мелкое подрагивание конечностей и мысленно вынес вердикт: «Виновен!»
— Отныне ты, Сла-и-ик, подчиняешься ему, — пьяно ухмыляясь, объявил Арлин. — Товарищ из Эф… Эс…
— Твой начальник абсолютно прав, хотя и не совсем трезв, — ласково подтвердил я. — Ну-с, а теперь идем, мой хороший. Сергею… э-э-э…
— Михайловичу, — испуганно подсказал Кашин.
— Точно! Сергею Михайловичу нужно отдохнуть после напряженной умственной работы. Давай топай на улицу!
Даже не спросив зачем, участковый поспешно вывалился в коридор. Выйдя вслед за ним, я услышал, как лязгнул открываемый сейф. Мы вместе спустились вниз по лестнице, причем Кашин двигался впереди с понурым видом и опущенной головой.
— Арестовали?! На Лукьянку повезете?! — завидев нас, не поленился выползти из дежурки давешний «труп». Смерив его холодным взором и не удостоив ответом, я подтолкнул участкового в спину.
— Шагай веселее!
«Точно, арестовали! — отразилось в тусклых глазах дежурного. — Ох, что будет, что будет! Как бы остальных за собой не потянул!» Во дворе около моей «девятки» толпилось несколько милиционеров в чине не выше старшины. Вопросы они задавать не стали, но взглядами дружно «похоронили» незадачливого коллегу. Видать, новость о визите (наверняка карательном!) грозного представителя Конторы с быстротою молнии разнеслась по отделению.
— Садись! — указав лейтенанту на переднее сиденье, процедил я. — Поаккуратнее, блин! Не раздави…
— Открой окно, от тебя воняет, — устроившись на водительском кресле и выехав на ожившую улицу, продолжил грубо командовать я. — Отодвинься!.. Дыши в сторону, скотобаза! У тебя изо рта несет, как из помойки!..
Но не подумайте, уважаемый читатель, я отнюдь не хам! Просто, будучи уверен на девяносто девять процентов в виновности Кашина, я загодя начал подготовку к психологическому прессингу. Сперва, естественно, определив психотип «объекта». Откровенно говоря, это не составило большого труда. У него буквально на лбу было написано: «Молодец против овец, а на молодца сам овца». А также — свинья по жизни, чмо и патологический трус. Ломать таких типов не сложно, но достаточно неприятно, поскольку… Впрочем, не будем забегать вперед!
Методика сработала. Участковый стал на глазах раскисать еще по дороге: дрожал в крупном ознобе, исходил едким потом и затравленно косился на меня. Минут через двадцать я остановил машину у задних ворот старинного, хорошо известного в городе кладбища, осмотрелся по сторонам, с удовлетворением отметил отсутствие свидетелей, сам открыл дверку со стороны Кашина и мощным толчком плеча вышвырнул лейтенанта наружу.
— И-и-их! — по-бабьи взвизгнул он, шмякнувшись об асфальт.
— Встать, животное, — порычал я, выбравшись следом и наставив на него пистолет с глушителем. Поросячьи глазки выпучились в диком ужасе.
— Подъем! — я с размаху пнул его ногой в отвислое брюхо.
Кашин неуклюже торопливо вскочил.
— Теперь шагай в глубь кладбища, показывай могилы, где распинал несчастных
— Но откуда… Откуда вы знаете?! — потерянно пролепетал участковый.
— Не твое собачье дело! — Я наградил его смачным пинком под зад. — Вперед, скотина, и без фокусов!..
Глава 6
На кладбище было тихо и безлюдно. Теперь здесь практически не хоронили. По крайней мере, простых смертных. Исключение делалось лишь для очень важных особ и за очень большие деньги.
Памятники начала двадцатого, всего девятнадцатого и конца восемнадцатого веков поражали своей величественной простотой и строгостью. Современные (тех самых очень важных), вкрапленные то здесь, то там взамен выкорчеванных старых, отличались аляповатостью, вульгарностью и напоминали шлюх с Тверской, нагло вломившихся в аристократическое общество. Нежный прохладный ветерок застенчиво перебирал разноцветную листву деревьев.
— Котенок рыжий, трехмесячный… десять дней назад, в полночь… вон на том гранитном кресте, — монотонно бубнил Кашин. — Перерезал ему горло, прикрутил к кресту за лапы проволокой… Потом снял штаны и опорожнился на могилу… Кошка взрослая, белого цвета, гладкошерстная, беременная… Четыре дня назад в полночь… Потом снял штаны и…
Я шел рядом по гравиевой дорожке, «писал» его откровения на диктофон и внимательно изучал физиономию участкового. Первоначальный ужас постепенно отступил. Жирные щеки порозовели. На угреватом лбу наметилось несколько морщинок. Судя по всему, лейтенант вообразил, будто отвечать ему придется только за осквернение могил (плюс жестокое обращение с животными), воспрял духом и в настоящий момент соображал — как проще и надежнее закосить под шизофреника. Я мысленно подсмеивался над его надеждами, но пока не спешил их развеивать.
— Черный кот, бездомный… вчера в полночь… перерезал горло… лапы прикрутил… Потом снял…
Впереди показалось то, что я искал все это время, а именно: вывороченный с корнем памятник конца XIX века, а рядом свежевырытая могила для очередного «особо важного». «По ряду внешних признаков яму выкопали час-два назад, памятник не убрали. Значит, похороны не сегодня. Как раз то, что требуется», — подумал я и резко, без предупреждения ударил Кашина кулаком по почкам. Подавившись бубнежем, участковый упал на четвереньки и коротко, по-собачьи, взвыл.
— Не верю! Тебе еще не больно! Ненавижу обманщиков!
Носком ботинка я дважды врезал ему по болевым точкам на туловище. Жирдяй запрокинулся на спину и начал извиваться, как полураздавленный червяк. Вой сменился визгом недорезанной свиньи.
— Уже правдоподобнее, — констатировал я. — Но, по-моему, недостаточно.
Следующий удар пришелся лейтенанту в подмышку. [18] Рожа у него побагровела, из разинутой настежь глотки понесся надсадный хрип. Одновременно Кашин обильно, вонюче обгадился и обмочился.
18
На этом месте большой нерв расположен близко к кожному покрову. Удар, нанесенный сюда, вызывает сильнейшую боль и временно парализует противника.