Операция "Башня" (Но Пасаран)
Шрифт:
И вправду, из-за старой "Волги" выскользнул дородный зад Бумера, перестроившегося на другую полосу. Сергей взвел курок. Ему очень не хотелось стрелять из пистолета посреди Москвы, из окна несущегося Уазика, по колесам преследуемой иномарки. Но он боялся, что придется.
— Ты прав. Другого выхода нет, — кивнул Каримыч. — Иначе мы их не догоним.
Сергей открыл окно. Леденящий ветер ворвался в салон. Мелькали огни, все шумело и гудело.
Коркин застегнул ворот и натянул на уши вязаную шапочку.
— Блин, Серый, пора! — Каримыч отчаянно рулил.
Бумер резво уходил влево, по транспортной развязке. Серый кивнул и высунулся с пистолетом. "Патриот" шел ровно, но рука все равно подрагивала. С трудом Серж прицелился и выстрелил два раза. Обе пули прошли мимо. Слава богу, не зацепили другие автомобили.
В первую секунду Сергей не поверил своим глазам. Из приоткрытого окна задней двери "БМВ" высунулся длинный ствол с чьей-то лысой башкой. Застрекотала автоматная очередь. Сергей едва успел втолкнуться обратно.
Русский джип с визгом колодок понесло в сторону, на обочину и… В шаге от дерева "Патриот" остановился.
— Ушли, твари, маму твою! — проскрипел Каримыч, стукнув руками по штурвалу.
Коркин угрюмо смолчал. Он почувствовал себя глубоко виноватым. Как можно было из двух выстрелов ни разу не попасть? Черти что!
Оба вылезли из машины и осмотрели покрышки и кузов. Одно колесо, левое переднее, оказалось пробито. Плюс дырочка в левом крыле.
— Н-да. Очень жаль, — протянул Каримыч.
— Жаль, что у нас не было Калаша, — вставил Сергей. — А у них был.
— Ты номер Бумера запомнил? — осведомился Каримыч.
— Цифры — да. Кажись, двести сорок семь.
— Ага. Двести сорок семь АМО.
Сергей удивленно поглядел на шефа. Если тот зафиксировал в голове номер, то зачем спрашивал? Вот всегда он так!
Каримыч приложил мобильник к уху.
— Алё. Майор? Ну как там наш Валечка? Сам сел за руль и уехал? Вот маму твою! Понятно. Пробуй-ка слить экипажам черный Бумер с номером А 247 МО. Надо этого водилу позарез разыскать, пока он снова не вернулся к Валечке. Ну все, давай, жду.
Каримыч убрал телефон и многозначительно посмотрел на партнера. Сергей вздохнул, отвернулся и полез за домкратом.
— Надо колесо поменять, — пробубнил он.
Каримыч молча вытащил из-под кресла "баллонник", и, пока Сергей прилаживал домкрат, шеф принялся ослаблять гайки.
Тем временем ротозеи, наблюдавшие за подбитым Уазиком, стали рассасываться.
Пока Серж возился с машиной, ему почему-то вспомнилась первая жертва. Инодушец в скорлупе миниатюрной блондинки. С каким гнетущим чувством Сергей ввел яд! Ей, сидящей на стуле с закинутыми за спинку связанными руками. Пушок от нежных локонов то и дело сбивался на лоб, а милый ротик презрительно произносил резкие фразы, и темно-карие глазки блестели от злобы. А небольшая изящная грудь, чуть выглядывающая из расстегнутого ворота блузки, вздымалась в такт ее возбужденному дыханию. У Сержа внутри так ныло, словно разъедала теплая кислота, и зудело в паху, секундами он ощущал себя этаким маньяком-насильником. Но опускать руки было нельзя. Она всего лишь тварь в человеческом обличье, сжимая кулаки, твердил про себя Серж.
— Чего ты добиваешься? — тонким, но низким голосом вопрошала блондинка. — Ты даже не подозреваешь, как ты наивен.
— Неужели?! Я просто хочу, чтоб люди остались людьми. А вы сдохли, как передавленные блохи, или убрались восвояси.
— Зачем вам оставаться такими же? Двадцать первый век после мессии, и еще сколько веков до. И что? Вы так и не возлюбили ближнего, в вас не прибавилось мужества и добра. Вы — оплот трусости, лени, эгоизма. Вы рассуждаете о милосердии у телевизора, живописно показывающего насилие, а сами даже не остановитесь, проходя мимо лежащего на дороге бомжа с инфарктом. Вы иногда посещаете для приличия родителей, но предложи вам миллион, вы, не задумываясь, продадите их в дом престарелых. А если кто-то из ваших взорвет бомбу в метро, вы будете снимать панику на эти игрушки, на мобильники, и ни один не удосужится побежать за автомобильной аптечкой. Вы оплели планету виртуальной сетью, чтобы рассылать друг другу сцены порнографии, или чтобы кичиться перед себе подобными на форумах, мол, я выше вас всех. Вы до сих пор так ненавидите друг друга — вспомни-ка, ну вспомни любую мелочь! — разве ты не презираешь людишек, этих мерзких людишек, мешающихся тебе, например, в очереди в кассу в гипермаркете?! И так кругом — вы сами порождаете зло своего мира.
Серж хмуро смотрел на врага. Самое противное, что та говорила правду. И откуда у симпатичной сучки такое знание нашей жизни? Нестертая память последних дней блондинки, бывшей в этом теле? Ну да. Осколки души несчастной матери-одиночки.
— Ты, видать, хорошо разобралась в делах и чаяниях человечества?
— А какие гады, какие изощренные твари существуют среди вас! — распалялась ложная девушка. — Вообрази, некий незаметный для окружающих тип уговаривает дошкольную девочку, мол, покажет ей необычайную куклу или компьютерную игру. Сажает в машину, увозит в частный дом, где в подвале извращенно насилует. А потом убивает, и труп закапывает ночью в огороде. И это обычная картина, заметь, обычная, в каждом городе случающаяся время от времени, в каждой стране, по всей земле.
— Недочеловеки будут всегда. Знаешь поговорку: в семье не без урода? Или вы предложите способ избавиться от них?
— Ну конечно! Мы несем вам спасение! Коренной перелом в тупиковых технологиях. Главный прорыв в генной инженерии. Все человеческое зло заранее убивается регулированием генотипа. А уже действующие маньяки и воры подвергаются перекодировке мозгов.
— Хватит-хватит, слышали эту песню. — Серж достал шприц с ядом. — Спасибо, но нам не нужны благодетели. Пусть река течет в своем русле. Мы достаточно поставили экспериментов над собой. Разрешить еще и другим, внеземным божкам? (Он поднес шприц к глазам и мастерски щелкнул по нему пару раз.) Если человечеству суждено скоро сгинуть, значит, такова его судьба. Но тебе неведомо, как оно живуче! И оно способно переродиться даже после ядерной войны. Так что не надо вмешиваться. В чужой монастырь, как говорится, со своим уставом…
— А мы и не вмешиваемся. Нам всего лишь нужен кусочек крова и не бесплатно. Как говорится, — передразнила инодушка, — услуга за услугу.
Коркин помотал головой.
— Нет, вы погубите нас быстрее. А так — хороших людей больше, чем плохих. — Сержу показалось, что эта последняя фраза прозвучала в его устах по-детски, но он и вправду сам верил в сказанное.
И с этими словами он ввел яд. Но уйти не успел. Девица слишком быстро забилась в конвульсиях, симпатичное личико исказилось в ужасной гримасе, из некогда милого ротика просочилась пена. Сержа стошнило, он побежал в туалет, и ему вывернуло желудок. Только после этого Коркин покинул ее просторную квартиру в Щелковском районе.
…Едва Серж затянул последнюю гайку на колесе, Каримыч заговорил в мобильник:
— Что? Вот маму твою! Так и не перехватили. Хорошо, я понял тебя.
Последние слова шеф произнес вяло. Но, глянув на Сергея, он вдруг оживился.
— Надо быстрей валить к дому Валечки! Они же по любому туда рванули, чтобы схапать Хорста у подъезда.
Серж пожал плечами. В следующую секунду оба прыгнули в "Патриот", мотор затарахтел, и машина умчалась.
Когда Серж с Каримычем подъехали к девятиэтажке Хорста на Красной Пресне, им открылась следующая картина. Печально знакомый Бумер застыл за въездом в серую кованую ограду, переклинивший шлагбаум позади как-то странно перекосился, упершись в кожух запасного колеса джипа. Поодаль, у крайнего подъезда, с подозрительным желтоватым светом в окнах, мостился Мерс Хорста. Каримыч припарковал "Патриота" за углом, Серж достал пистолет и перезарядил.