Операция "Бешеные лошади"
Шрифт:
Ещё раз улыбнувшись, словно прочитал тайные мысли амазонки, старый, седой старик, за кипельно белые седые волосы когда-то получивший кличку Белый, с лёгкой, покровительственной улыбкой на губах гордо прошествовал мимо замерших без её сигнала амазонок, сопровождаемый своей вооружённой свитой. Громко хлопнув дверью напоследок, Изя Белый вышел вон.
В каюте остались лишь амазонки, да маленький, неприметный человек в серой хламиде, господин Цандер. И судя по его уверенному, хозяйскому виду, тот совершенно не чувствовал себя некомфортно, оставшись один, наедине с вооружёнными, злыми амазонками.
— Ну-с, госпожа, — с
Сколько вы готовы выложить за это мясо?
Этот господин мог себе позволить так по хамски и так нагло сейчас себя вести. Весьма многочисленное и богатое семейство работорговцев Цандеров было широко известно на реке. Да пожалуй и во всём Западном крае. И Кара хорошо знала этого господина. Трогать эту тварь, или причинить ей какой-либо ущерб, крайне никому не рекомендовалось.
Поэтому, следовало быть очень осторожной.
Следующий час в каюте, превращённой в пыточную, шёл бурный, яростный торг Кары с работорговцем, окончившийся, к её стыду полным для неё фиаском. У неё просто не оказалось столько денег, сколько тот хотел.
Ей не удалось не то что выкупить всех пленных, как оказалось ещё вчера проданных семейству Цандеров старым Изей, но даже узнать на какие рабские рынки сей господин собирается выставить этот живой товар на продажу.
Единственное что её утешало, в той куче, как ей поначалу показалось трупов, сваленных в углу каюты, всё же все были живы. Старик, запытав их чуть ли не до смерти, всё же оставил им маленькую лазейку выкарабкаться, в очередной раз подтверждая незыблемое правило работорговцев не убивать живой товар. И у Кары ещё оставалась слабая надежда проследив за лодьёй работорговца, попытаться потом выкупить, а то и просто выкрасть этих пленных.
У подруги Кары были на этих пленных свои планы, и ей бы очень не хотелось чтобы они порушились из-за жадности одного чересчур жадного работорговца.
Насколько она была неправа, не решив сразу вопрос с выкупом, она поняла лишь через несколько дней, когда к борту её лодьи глубокой, глухой ночью тихо пристал маленький гоночный ялик и щуплая, небольшая фигурка ловко скользнула по выброшенному за борт штормтрапу на борт.
— Ушёл, — шепнула ей на ухо фигурка. — Устроил засаду, перебил всех посланых тайно следом за ним разведчиков… и ушёл. Где, куда — неизвестно. Никаких концов. Ни ниже по реке, ни выше — не появлялся. Словно в воздухе растворился.
— Найдём, — тихо, сквозь зубы проговорила Кара, сразу глубоко задумавшись. — Найдём и растворившегося в воздухе…
— Белый с ним? — задала она один из главных на этот момент вопросов.
Оставлять безнаказанным наглеца она не собиралась. И если с Цандером она пока не могла ничего сделать, то этого гадёныша, нарушившего все их предварительные договорённости, наказать следовало показательно. Чтоб все видели. Чтоб всем иным было понятно — обманывать амазонок из Речной сражи не стоит.
— С ним, — был тихий, еле слышный ответ.
— А ты иди, — вяло махнула Кара рукой безликой фигурке. — Нужна будешь, позову.
Глядя на закрывшуюся за фигурой следопыта дверь своей каюты, она надолго замерла в тяжёлых раздумьях. Лёгкости и уверенности, показанной ей подчинённой, она не чувствовала. С умением работорговцев хранить свои тайны, она уже не раз сталкивалась.
Приходилось признать что Изя Белый всё правильно рассчитал и до этих пленных, если она когда и доберётся, то весьма и весьма не скоро.
Правда было непонятно зачем он так поступил, но пока что роли это не играло.
— Тварь, — тихо проговорила Кара на пределе слышимости. — Умная, хитрая тварь, — едва слышно повторила она.
Скованное толстыми, их плохого железа цепями избитое, большое тело, мешало Пашке думать. В голову постоянно лезли какие-то посторонние мысли. Вот и сейчас, вместо того чтобы обдумать как и когда всё пошло не так, почему их привело именно к этому результату, сюда в этот грязный, тёмный трюм, он вместо этого упорно думает почему рабские цепи такие толстые.
— "Да, железо плохое, — в который уже раз пояснил он сам себе очевидную вещь. — Ну и что?"
Мысли раз за разом вертелись по одному и тому же кругу, возвращаясь к истокам.
— "Плохое, сырое железо, оттого и цепи толстые", — опять он принялся за азы металлургии. Ни о чём ином он думать сейчас не мог.
О том почему всё произошло именно так, думать-то откровенно не хотелось. И Паша боялся сам себе признаться почему. Стоило ему лишь на секунду задуматься, как в голову тут же лезли нехорошие мысли, а точнее только одна. Одна единственная злая, словно осиное жало мысль, которая упорно не желала покидать его голову. Которая была до безобразия ясна, чётко и внятно сформирована ещё там, в его, много лет назад брошенном схроне в безлюдных плавнях устья Лонгары. И к которой так не хотелось возвращаться.
Мысль была проста — всё что с ними произошло, было результат предательства. И Паша теперь отчётливо понимал кто. Кто был тот единственный, кто мог это сделать. И на кого он там так ни разу и не подумал, даже мысли такой не допустил. И кого единственного не было сейчас с ними тут в трюме.
Седой! Седой — сука. Старый, "надёжный друг" и правая, "верная" рука.
И самое главное, Паша теперь понимал почему. Почему тот так поступил.
Рудник. Их серебряный рудник, против передачи которого в руки компании Сидора Седой выступал яростнее и упорнее всех, так до конца и не согласившись с общим выбором. И Паша понимал, как теперь Седой попытается его себе забрать. Забрать лично себе, одному, а никак не всем им, не всему отряду.
И по всем законам будет абсолютно прав, потому как остался один.
Один единственный наследник.
Паша слабо улыбнулся. Он на миг мысленно представил как тот это будет делать. К кому пойдёт и что ему скажут в ответ. И чего этот дурак ещё не знал.
Седой никогда не понимал почему Паша так поступил, почему передал права на рудник посторонним людям.
— "Теперь у него появится прекрасная возможность попытаться понять это", — мстительно подумал Павел.
Седой всегда был против передачи прав на рудник кому бы ни было, хотя сам фактических прав на этот рудник имел меньше всех. Не смотря на дружбу и близость к Паше, он не занимался ни его поиском, ни разработкой серебра, хотя Паша с самого начала предлагал ему это. Поэтому он даже не знал места нахождения рудника. Но тем не менее был всегда против того, чтобы одним найденное переходило в коллективную собственность всех остальных, яростно выступая против общей, коллективной собственности.