Операция «Бременские музыканты»
Шрифт:
– Что вы столбом стали?
– Мама приветливо высунула голову из палатки.
– Сходите за водой и у тети Клавы яйца заберите, она обещала.
– Чур, я за водой!
– выкрикнул Лешка и схватил ведро. Он к тете Клаве боялся ходить из-за ихнего петуха. Алешка вообще-то со всеми животными ладил, но этот петух никакой дрессировке не поддавался и никаких слов не понимал. Только хорошей палки и слушался.
Этого петуха все боялись, кроме Пал Данилыча. Он был похож (петух, а не Пал Данилыч) на гусарского генерала, весь в разноцветных перьях, и
Пришлось к тете Клаве идти мне. Она жила на соседней улице. Я подошел к забору, остановился и позвал погромче:
– Теть Клав! Здравствуйте!
– Чего орешь?
– послышалоcь совсем рядом, где-то внизу, и появилась тетя Клава в купальнике. Она загорала у самого забора на резиновом матрасе.
– А! Ваську моего боишься?
– Она засмеялась.
– Сейчас принесу.
– И пошла в свой курятник, из которого снабжала яйцами весь наш поселок.
– А я вот его не боюсь. Он меня любит.
– И заорала: - Ты что! С ума сошел!
Тетя Клава вылетела из курятника с кошелкой яиц и побежала к забору. Васька, нахохлившись и опустив крылья до земли, злобно гнался за ней, пытаясь клюнуть в голую пятку.
Пробегая мимо меня, тетя Клава сунула мне в руки кошелку и помчалась дальше. Васька за ней. Она кинулась от него в туалет. А он взлетел на его крышу, похлопал крыльями и прокукарекал изо всех сил, как победитель в бою. Справился!
Васька был очень доволен. Потому что сражаться ему удавалось нечасто. Все заранее обходили его стороной, потому что он бросался в бой без предупреждения.
Забрав кошелку с яйцами, я пошел домой. У нашего участка уже стоял длинный грузовик, и рабочие сгружали с него всякие деревянные щиты, рамы, доски и рулоны рубероида.
Вот еще новости! Я-то думал, что этот хозблок привезут в сборе. А это конструктор какой-то.
Посреди участка стоял гордый папа и указывал, куда что складывать. Алешка все еще с пустым ведром торчал рядом и с недоумением за всем этим наблюдал.
Я сдал яйца маме и пошел за водой. А когда вернулся, машина уже уехала, а папа держал в руке какие-то бумажки и рассматривал их с интересом. И даже немного с опаской. Алешка подпрыгивал рядом, пытаясь тоже в них заглянуть.
– Сэкономил, - гордо сказал папа, потрясая бумагами.
– Знаешь, сколько они за сборку берут? Жуть! А мы вот сами соберем, по этой толковой инструкции. А что? Не сообразим, что ли?
– Тут и мама подошла.
– Да у нас у всех образование. У нас с мамой в сумме три высших. А у вас с Алешкой в сумме почти что одно среднее…
– Правда, так себе, - заметила мама.
– Могло бы и получше быть.
– Справимся!
– Папа был страшно горд, что привез для нас жилой дом в виде хозблока, да еще сэкономил на его сборке.
– Так: молоток, ножовка, рулетка! Вперед, друзья!
– Так, - уточнила мама.
– Миска, кружка, ложка! Руки мыть! Обедать!
– Тоже неплохо, - согласился папа, с
По-моему, он не очень-то в ней разобрался, больше храбрился перед нами. Чтобы отцовский авторитет не потерять.
И вот настал час сборки. Мы уселись на траве в кружок, папа разложил листы инструкции.
– Так, так, - бодро приговаривал он, бегая по ней глазами и водя пальцем.
– Все ясно и просто. Это блоки для фундамента, мы их вон там разложим, на травке, под березкой. На них - вот эти балки, на балки - пол. Потом собираем стены, вписываем окно и дверь, накрываем крышу и… И ночуем сегодня «под крышей дома своего». Ура?
– Ура, - недоверчиво пискнул Алешка. А я подумал, что ночевать «под крышей дома своего» мы будем не сегодня, а недели через две. Неделю будем разбираться в чертежах, а неделю - собирать по ним этот самый хозблок. Конструктор загадочный.
Правда, сначала все было действительно «ясно и просто». На травке, под березкой, рядом с палаткой мы разложили бетонные блоки - получилось очень красиво: шесть камней среди природы. Уложили балки и настелили из готовых щитов пол.
Ну и дальше все вроде бы шло ладом. Папа не отрывался от схемы и командовал, не поднимая головы. Алешка тоже смотрел в чертежи, только вверх ногами, и поправлял папу. А я работал по их противоречивым указаниям.
Когда мы собрали и возвели стены, из палатки вышла мама:
– Скоро ужин, - сказала она и вдруг нахмурилась: - А это что такое?
– Ее взгляд удивленно остановился на почти готовом «жилом доме».
Мы даже растерялись. Ожидали безмерной похвалы, а нарвались на крутое порицание. И главное - за что?
Оказывается, было за что…
Мама все щурилась и хмурилась, недоуменно рассматривая наше строение, а потом спросила:
– А почему в дверях такой порог высокий?
Действительно - почему? Порог и в самом деле получился великоват - Алешке по макушку.
Мама с папой уткнулись в чертежи, едва не стукнувшись лбами, и стали спорить. Сначала яростно, а потом все тише и тише, и вдруг вообще замолчали, уставились друг на друга.
Папа нарушил молчание первым:
– Твоя работа, Алексей, ты виноват. Ты на чертеж все время вверх ногами смотрел.
Алешка не растерялся:
– А у тебя два высших образования. А у меня только начальное, да и то - так себе.
Они еще помолчали, подумали, и вдруг оба, словно сговорившись, повернулись ко мне, как солдаты по команде «Равняйсь!».
И я тут же почувствовал: виноватого нашли. И не ошибся.
– А ты куда смотрел, сборщик?
– спросил папа.
– Никуда, - я пожал плечами.
– Что вы говорили, то и делал. Что-нибудь не так получилось?
– Не так… - вздохнул папа.
А Лешка прямо сказал:
– Ты этот хозблок вверх ногами собрал.
Мама ахнула:
– С ума сошли? Строители!
– Да ладно, - отмахнулся Алешка.
– Так даже интересней получилось. А к порогу лестницу пристроим - и все.