Операция «C-L»
Шрифт:
– Куда он собрался?
– Он не поделился с ней. Она обычно не знает, куда он ходит и ездит. В основном он отправляется в редакции, издательства и тому подобные учреждения.
На ночном столике – чайный прибор и пакетик диабетического печенья.
– Вчера вечером, когда пани Троянова ложилась спать, он якобы еще работал. А придя утром с завтраком, она обнаружила, что ее муж мертв. Он лежал в постели. Смерть застигла его во сне, но тело было словно сведено судорогой. Пани Троянова кинулась к доктору Боучеку, живущему поблизости.
Я
– Да, я уже несколько лет лечащий врач их семьи, – говорит он задумчиво. – Пан Троян был серьезно болен. Сахарная болезнь, диабет. Но он не придавал этому большого значения. Ему неплохо помогали инъекции инсулина. Делал он их себе сам, два или три раза в день… по необходимости. И ему становилось легче. Инсулин действует как помощник организму. Сжигает сахар, если сам организм не в силах этого сделать. По просьбе пани Трояновой я немедленно пришел, но было уже поздно.
– Вы установили причину смерти? – спросил я.
– Как будто налицо все признаки тетанового отравления. Такие случаи бывают. Когда в юности я проходил практику в больнице, там неожиданно умер один из врачей: он небрежно делал себе инъекции – прямо через брюки. И заразился тетаном, который оказался на поверхности материи.
– И вы вспомнили об этом при виде шприца Трояна?
– Ну конечно. Я сразу же попросил пани Троянову разрешить мне закрыть комнату и сообщить о случившемся соответствующим органам. Телефона в квартире нет. Пан Троян никогда не заботился о чистоте шприца. Я неоднократно его предупреждал.
Скала вежливо прерывает доктора.
– Простите, – обращается он ко мне. – Доктор Боучек действовал совершенно правильно. Но мы с нашим врачом обратили внимание на то, что Троян всегда держал шприц в футляре, и вряд ли он мог таким путем ввести тетан в организм. Поэтому наш врач взял для осмотра шприц и запасы инсулина, имевшиеся у Трояна дома.
– И что же?
– Как раз сейчас он всем этим занимается, – продолжал Скала. – Наш врач подтвердил диагноз доктора Боучека и распорядился немедленно произвести вскрытие трупа Трояна. Шприц и инсулин мы конфисковали. Если наше предположение подтвердится, значит, речь идет о преступлении. И мы сейчас ждем результатов.
– А почему вы считаете, что совершено преступление?
Скала показывает на Карличека:
– Карличек предложил снять отпечатки пальцев на стекле шприца. Мы это сделали. Там оказалось несколько отпечатков, не принадлежащих ни Трояну, ни пани Трояновой, ни прислуге, приходящей к ним… а какому-то другому лицу, пока для нас абсолютно не известному. Только на металлическом стержне шприца есть палец Трояна.
Ну вот, снова Карличек пустил в ход свою удивительную логику. Может, это и так, но кто из чужих мог взять шприц Трояна?
– А что, Троян оставлял свой шприц без присмотра?
– Довольно часто, – подтверждает Скала. –
На этот раз, обнаружив серию «C–L», мы не поднимали тревогу, как с той тысячекронной купюрой из ювелирного магазина. Мы работали тихо, словно невидимые духи. И, однако, кто-то заглянул в наши карты.
– Спросите пани Троянову, – говорю я через минуту, – не ездил ли куда-нибудь ее муж в последнее время.
Скала выходит из комнаты, чтобы выполнить мою просьбу. А я спрашиваю доктора Боучека:
– Что произошло бы, доктор, не сделай себе Троян своевременно инъекцию инсулина?
– Несколько раз так бывало, – говорит доктор, усердно кивая. – После войны мы не всегда могли достать инсулин, время было переходное, смутное. В таких случаях он терял душевную и физическую энергию, становился вялым, неловким. Но через несколько минут после инъекции все приходило в норму.
Я бросаю взгляд на Карличека.
– Помните ту записку, которую я получил от вас в квартире Дворской?
– Я сразу подумал о ней, как только вы появились здесь, товарищ капитан, – ответил он спокойно.
Тогда в записке Карличек намекал на отсутствие кокаина у таинственного туриста номер два, остановившегося на ночлег в деревенской гостинице. А ведь этому туристу мог быть необходим именно инсулин, но турист не признался в этом, боясь оставить улики.
Что же предпринять? Может, приклеить бедняге Трояну фальшивые сомовьи усы, надеть на голову шляпу вроде той, что была у туриста, сфотографировать и предложить снимки свидетелям? Нет, не годится! Прошел без малого год, да и маску пришлось бы делать, лишь исходя из словесного портрета, составленного самыми разными людьми.
Карличек говорит с унылым видом:
– У Йозефа Трояна нет усов, каштановые волосы, нормальный овал лица и никаких особых примет.
Один из сотрудников Скалы протягивает мне паспорт Трояна. В этот момент возвращается Скала.
– Пани Троянова утверждает, что ее муж в последнее время нигде не бывал, кроме Праги.
Вот так-то. Пани Троянова вряд ли говорит правду, или же я сильно ошибаюсь.
– Она просит разрешения уйти к сестре, – продолжает Скала. – Ей тяжело здесь оставаться.
– Запрещать я ей не могу, – отвечаю я, – но попросите ее, пожалуйста, подождать еще минутку. Думаю, скоро мы получим сообщение из прозекторской. К тому же, если она хочет несколько дней провести вне дома, ей придется прихватить с собой кое-что из вещей. Так что пока пусть собирается. Предоставьте ей полную свободу.
Скала уже направляется к двери, но я делаю ему знак и шепчу:
– Когда пани Троянова соберет свои вещи, в самую последнюю минуту перед ее уходом проверьте их.
– А что там у нее может быть? – спрашивает Скала тоже шепотом.