Операция «Караван»
Шрифт:
— Приготовиться к бою! — скомандовал я. — Переходим на эшелон триста! Полный ход! Алекс, скорострельности ультразвуковых пушек хватит?
— По паспорту один выстрел в пять секунд. Три орудия. И система наведения просто сказочная. Спьяну не промахнешься.
— Тогда попробуем боеприпасы не тратить, — принял я окончательное решение. — Прорываемся на ультразвуке до моего особого распоряжения.
— Хорошо! — ответил Алекс.
Генераторы, установленные в носовой части корабля, выбрасывали через сотню сопел струи перегретого пара под огромным давлением. Он коконом обволакивал несущийся под водой корабль, образуя стабильный газовый тоннель,
Сходство с самолетом еще более усиливали прямоточные гидродинамические турбины, они работали как турбины стратосферного лайнера, только не воздух использовали в качестве рабочего тела, а воду. Она же, разделяемая на кислород и водород, служила топливом.
На огромной скорости мы достигли границы расчищенной Альбиносом акватории. За ее пределами нас уже поджидали хитрые, изворотливые, быстрые, как смерть, твари глубин. Я видел их на локаторе — десятки меток по курсу. Десятки только в зоне обнаружения, а что там дальше, представить страшно. Видимо, бомбовый удар привлек патрульные стаи издалека. Они всегда приходили на какую-то, обнаруженную ими, активность в прибрежной зоне.
Были бы мы на «Коче», я бы и не пытался прорваться через окружившие нас полчища, принял бы решение уходить обратно в штольню. Но новый корабль был лучше. Значительно лучше. И сейчас у нас не было права на отступление. Нам надо было пройти до цели почти сто миль, именно там, на приподнятом шельфе, в семидесяти километрах от западного побережья Суматры, располагалась под водой заброшенная военная база. И нам надо было туда добраться.
— Алекс! — позвал я по внутренней связи.
— Да, капитан! — весело отозвался стрелок.
— Цели видишь, надеюсь?
— Еще как! Прямо извелся от нетерпения.
— Надо опробовать ультразвуковые пушки. Я пока не знаю, чего от них ждать, — признался я. — Поэтому, как окажемся на дистанции поражения, открывай огонь сам, без команды. Если получится, старайся расчистить проход, дать нам уйти на глубину. В зависимости от результатов будем маневрировать и корректировать действия.
— Нет вопросов, кэп, я готов.
Мы погружались довольно быстро, но стратегически это нам ничего не могло дать, пока мы не удалимся от берега на достаточное расстояние. Максимальная глубина тут не превышала трехсот метров, дно уходило полого, не давая нам возможности занять безопасный эшелон.
На трехстах же метрах нас без труда могли достать и «Сирены», и «Стрелки», не говоря уж о среднеглубинных «ГАТ-120». От последних можно спрятаться только ниже пятисот метров, а до этого было еще далеко.
Даже соблазн испытать ультразвуковые пушки не заставил бы меня вступить в бой, если бы мы по какому-то волшебству, могли камнем погрузиться метров на семьсот, в зону, недосягаемую для патрульных торпед. Но у нас не было такой возможности. Нырнув на двести пятьдесят метров, мы неслись почти над самым дном, едва брюхом его не цепляя. У Ольги пот на лбу выступил от напряжения.
— Держи девяносто узлов, — сказал я ей. — Быстрее тебе пока сложно.
— Сколько надо, столько и буду держать. Ты говори, я справлюсь.
— Не время сейчас для бахвальства, тем более на незнакомой машине. Ты ни инерцию ее толком не знаешь, ни рулевые возможности, ни процент экспоненты на плоскостях…
— Зря ты во мне не уверен, — нахмурилась женщина. — Командуй, я выполню.
Это была одна
Поначалу, года три назад, я на такие промашки смотрел сквозь пальцы. Теперь они все больше бросались мне в глаза, и я нередко вспоминал, как Борис отговаривал меня обучать ее мастерству пилота. Нельзя сказать, что я о чем-то жалел, но нас ждало непростое дело, и это вынуждало меня смотреть на Ольгу с большей критичностью.
В любом случае, я не стал вступать в дискуссию, это было совершенно бессмысленно. А с учетом предстоящего боя — недопустимо.
Когда до ближайшей патрульной стаи осталось меньше полутора километров, экран радара расчертила короткая полыхнувшая изумрудная трасса. Не было сомнений, что так бортовой компьютер интерпретировал выстрел нашего нового ультразвукового орудия. И это был самый быстрый выстрел из всех, какие мне доводилось наблюдать под водой. Короткий акустический удар достиг цепи со скоростью звука, причем не одной цели, а нескольких. Угол распространения поражающего луча оказался шире, чем я предполагал, это говорило о внушительной мощи излучателя. Ближайшую стаю из шести особей накрыло полностью, но ни одна торпеда не детонировала, вопреки моим ожиданиям.
У меня нехорошо защемило сердце. Неужели Альбинос просчитался? Точнее, просчитались его инженеры. А они вообще испытывали орудие, или доверились теории? И если испытывали, то на чем?
Все эти мысли шквалом пронеслись у меня в голове. Между тем батиплан продолжал стремительно двигаться вперед, прямо на стаю, и надо было срочно принимать решения. Уж слишком велика была скорость, уж слишком на короткую дистанцию мы позволили себе подойти в надежде на новое чудо-оружие. Я понимал, что единственным спасительным маневром был боевой разворот и уход обратно, в расчищенную ракетно-бомбовыми ударами акваторию. Ее биотехи еще не успели занять полностью, хотя уже значительно сжали кольцо.
— Назад! — скомандовал я. — Полный разворот кругом!
Ольга резко и глубоко увела ручку управления вправо, и произошло то, о чем я предупреждал — не зная процента выставленных не плоскостях экспонент, она перекрутила рули. На огромной скорости корабль слишком резко скривил траекторию, и на полном ходу вылетел из парового тоннеля, созданного носовыми соплами.
Сначала центробежная сила рванула нас влево, но это еще можно было перенести. А вот когда батиплан врубился носом в воду на ста восьмидесяти километрах в час, удар оказался сокрушительным. Меня вышвырнуло из кресла, как ядро из ковша катапульты. Я успел лишь частично прикрыть руками голову, да и то лишь потому, что среагировал раньше, чем все произошло. Я банально ожидал этого. Но меня все равно с такой силой впечатало плечом в панель управления, что я невольно взвыл от боли.
В глазах потемнело, но сознание каким-то чудом удержалось в рамках реальности. Упругая панель откинула меня обратно, но на этот раз моя траектория оказалась намного удачнее — я не ударился в переборку, а попал в проем открытого входного люка и распластался в коридоре, как жаба на бетонной плите. По всему пути моего скольжения виднелись крупные капли крови. Но болело все тело, я не знал где порез, какой сосуд поврежден и насколько сильно. Ольгу я вообще не видел, но ее кресло точно было пустым.