Операция «Людоед»

Троицкий Андрей Борисович

Стерн разложил на столе карту, поводил по бумаге пальцем, пока не нашел район Бахаревки.

– Это другой конец города, – сказал Стерн. – Всех пермских ментов перебросили туда. Зэка из подвала выковыривать.

Сложив карту, Стерн бросил ее на подоконник. Вскрыл ножом банку тушенки, воткнул в розетку штепсель электрического чайника. Ватутин, привстав, отдернул занавеску. Подперев подбородок ладонью, стал меланхолично глазеть в окно. За немытым забрызганным грязью стеклом был виден обнесенный бетонным забором двор, запертые на замок железные ворота в рыжих проплешинах ржавчины. С внешней стороны забора шумели листвой высокие березы и мрачные серые осины. Бензовоз и груженый тротилом «МАЗ» стояли в дальнем конце двора, метрах в ста пятидесяти от бытовки. За то время, что Ватутин изучал научный труд о мозолях, погода совсем испортилась. Солнце спряталось в низких облаках, закапал дождик.

– Осенью тянет, – сказал Ватутин. – А вчера по радио солнце обещали.

– Черт с ней, с погодой, – ответил Стерн. – Ждать дольше мы все равно не можем. Сегодня вот беглых зэков нашли, а завтра… Может, этот дождь теперь до самой зимы не кончится. Потом белые мухи полетят. А мы будем сидеть у окошка?

Минуту

Ватутин о чем-то размышлял, глядя куда-то в даль. Глотать холодную тушенку не хотелось, а на сердце было тяжело, как-то неспокойно.

– Что будет, когда рванет фура с взрывчаткой? – спросил он.

Стерн долго не отвечал. Он взял ложку, вытер ее носовым платком, отрезал кусок сохлого хлеба и начал есть. Ватутин повторил вопрос.

– Мы ведь договорились, что не будем касаться этой темы, – сказал Стерн. – Ну, всплывет в речке немного рыбы. Тебя это скребет?

– Мне плевать, – сказал Ватутин.

Подняв чайник, Стерн налил в кружку кипятка, бросил в воду пару кусков сахара. Встав, Ватутин подошел к двери, щелкнул выключателем. Под потолком вспыхнула лампочка в сто свечей. Он снова сел на стул, стал раскачиваться на задних ножках. Стерн попробовал тушенку, откусил хлеб и запил это дело сладким кипятком. Ватутин качался на стуле и смотрел в окно. Стерн наклонился над столом, утопил в банке с консервами ложку. Уже открыл рот. И тут раздался такой звук, будто на пол уронили стакан тонкого стекла. Стерн, не поняв, что случилось, поднял глаза и увидел, что Ватутин, задрав ноги кверху, полетел на пол. Стерн решил, что его молодой помощник доигрался, задние ножки стула подломились, и теперь он упал на пол и больно ударился задом. Глянув в окно, Стерн увидел все ту же унылую панораму двора: лужи, грязь, мокнущие под дождем грузовики. И дырку с неровными краями в треснувшем стекле. В следующую секунду он, упав на пол плашмя, растянулся на досках. Падая, смахнул рукой со столешницы пустую бутылку из-под пива. Посудина покатилась по полу. Стерн перевернулся на спину, вытянул руку, ухватил бутылку за горлышко. И запустил в лампу, горящую под потолком. Во все стороны разлетелись мелкие осколки стекла, свет погас. Стерн снова перевернулся на живот. Он подумал, что невидимый снайпер занял хорошую позицию за забором, замаскировался в ветвях деревьев. Когда в бытовке загорелся свет, тщательно прицелился и выстрелил, метя Ватутину в сердце. Выстрела не было слышно, только тихий звон пробитого пулей стекла. Значит, за Стерном пришли не менты, у которых нет на вооружении комплексов для бесшумной и беспламенной стрельбы с хорошей оптикой типа «Винтореза», нет простых СВД. Пришли контрразведчики из ФСБ. Стерн подполз к парню. Тот смотрел в потолок, моргал глазами, зажимая ладонью рану в левой части груди, выше сердца. Он, видимо, так и не понял, что же случилось. Пуля укусила его, сбросила со стула. Ватутин посмотрел на Стерна ясными осмысленными глазами.

– Ну, все, блин, – Ватутин попытался улыбнуться. – Душите меня плоскогубцами. Хана? Так?

– Да, похоже, нам не выбраться.

Стерн уперся локтями в пол, прислушался. Стало слышно, как где-то неподалеку тяжело пыхтит двигатель то ли грузовика, то ли трактора. Стерн подполз к кровати, дернул на себя ремень спортивной сумки, расстегнул «молнию», вытащил и рассовал по карманам пистолет, деньги и молдавские паспорта. Выложил на пол заряженный карабин.

* * *

План сложился в голове за несколько коротких мгновений. Стерн отползет в глубину бытовки. Оттуда, невидимый снайперу, успеет несколько раз прицельно выстрелить в бензовоз. Солярка примется легко, ветер на дворе переменчивый, густой черный дым от пожара расползется по всей округе. Под прикрытием этого дыма Стерн сумеет добраться до соседней бытовки, оттуда побежит к бетономешалке, стоящей в глубине двора за руинами склада. А там дернет к забору, перемахнет его… А дальше как бог пошлет. Тем временем огонь перекинется на «МАЗ» с тротилом. Загорится тент, сделанный из прорезиненного брезента, через три-четыре минуты огонь подберется к взрывчатке. Взрыв будет такой силы, что его услышат за десятки километров отсюда. А Стерн, оторвавшись от преследователей, успеет углубиться в лес. Кости и кишки чекистов, собравшихся вокруг строительного двора, местные грибники еще долго будут находить в окрестных лесах. Встав на корточки, Стерн, вытянув шею, выглянул в окно. Движок работал где-то рядом, совсем близко. И тут эхом прокатился глухой тяжелый удар, будто по листу жести долбанули огромной кувалдой или молотом. Обе створки ворот сорвались с петель, влетели вверх, будто были сделаны из картона, а не сварены из металлических листов. Описав в воздухе дугу, упали в грязь. Протаранив ворота, на полном ходу во двор въехал тягач с прицепом, груженным бетонными стеновыми панелями, установленными вертикально. Машина, выпустив зловонный выхлоп, встала на месте, загородив собой всю панораму. Видимо, водитель под прикрытием снайперов выбрался из кабины и добежал до укрытия, опасаясь получить пулю в спину. Стерн крякнул от досады: бензовоз и «МАЗ» с тротилом теперь были отгорожены от бытовки стеной из бетонных блоков. План спасения развалился. Теперь пуля не достанет бензовоз. Так или иначе, из бытовки нужно выбираться. Дверь и окно под прицелом, но малый шанс прорваться сквозь снайперский огонь еще остается. Стерн лег на пол, снова подполз к сумке, запустил в ее нутро обе руки, вытащил тротиловую шашку и кусок предохранительного шнура сантиметров сорок длиной. Эту шашку Ватутин, остановив бензовоз на одной из городских улиц, должен был подложить под цистерну, зажечь шнур и убежать подальше. Теперь взрывчатка пригодятся для другого. Стерн пополз к двери, подтягивая за собой карабин. Ватутин лежал на том же месте, глазел в потолок, будто разглядел на его закопченной поверхности священные письмена. Он был еще в сознании, перевез взгляд на Стерна и прохрипел не своим низким с хрипотцой голосом:

– Я так и не успел… Не рассказал тот анекдот… Ну, про зеленую собаку.

Грудь Ватутина жгло огнем, а сил совсем не осталось. Он хрипел и захлебывался кровью.

– Ничего, – ответил Стерн. – Потом расскажешь. Прощай.

– Прощай, – ответил Ватутин. Он повернул голову, плюнул кровью

на пол и заплакал. Стерн дополз до двери, ведущий в тесную прихожую. И тут услышал металлический голос, доносившийся из мегафона. – Стерн, сопротивление не имеет смысла. Сдавайся и выходи с поднятыми руками. У тебя три минуты на размышление. По истечении этого времени…

Голос был совсем близким, впечатление такое, что человек с мегафоном стоит по другую сторону порога. Видно, штурмовая группа уже подошла на максимально близкое расстояние. И теперь бойцы ждут команды «фас».

– Повторяю: по истечении этого времени…

Стерн не дослушал, ясно, что случится по истечении трех минут. По бытовке откроют шквальный огонь из автоматического оружия. Превратят вагончик в решето. Чекисты знают его псевдоним и, конечно же, мечтают взять Стерна живым. Наверняка за забором притаился не один снайпер. Когда Стерн, неподвижно сидел за столом, освещенный яркой лампочкой, он представлял собой прекрасную мишень. Стрелки могли запросто срезать его прицельными выстрелами. Но пристрелили одного Ватутина. Видимо, это не случайность, потому что случайностей в таких делах не бывает. Где же он облажался? Когда допустил ошибку? Каким образом контрразведчики взяли его след? Стерн обернулся назад. Ватутин лежал на полу, повернув голову к двери, глядел на него пустыми стеклянными глазами. Из раскрытого рта вывалился язык. Парень больше не стонал и не кашлял. Стерн выполз в тесную прихожую, заваленную коробками и сырыми тряпками, растянулся на грязном полу. Он не стал тащить за собой карабин, воспользоваться им все равно не сможет. Стерн вытащил тротиловую шашку, кусочком проволоки просунул в отверстие предохранительный фитиль, достал зажигалку и посмотрел на часы. Из отмеренных трех минут одна минута уже прошла. Он поднес огонек зажигалки к концу фитиля. За дверью слышались голоса, но слов нельзя было разобрать. Стерн смотрел, как горит начинка шнура – черный порох. Медленно, пуская зловонный серый дым, тлеет текстильная прокладка и наружная водонепроницаемая оболочка. Оранжевый огонек медленно сантиметр за сантиметром приближается к тротиловой шашке. Пора. Толкнув дверь тыльной стороной ладони, Стерн кинул шашку. Распластавшись на полу, закрыл уши ладонями. Грохнул взрыв. Стерн вскочил на ноги, вылетел из бытовки, пробежав метров десять до другого вагончика, уже готов был свернуть за угол. Автоматная очередь ударила Стерна по ногам ниже колен. Он машинально выбросил вперед руки, повалился грудью в грязь. Хлопки выстрелов слышались с разных сторон строительного двора. Барахтаясь в луже, Стерн засунул руку за пазуху, хотел вытащить пистолет из внутреннего кармана куртки. Пули обожгли спину ниже правой лопатки, левое бедро. Стерн вскрикнул, но уже через несколько секунд перестал чувствовать боль.

* * *

Подмосковье, Дарахово. 28 августа.

Колчин вышел из электрички, щурясь от яркого солнца, дошагал до конца железнодорожной платформы. Спустился вниз и остановился перед гудящими рельсами, дожидаясь, когда пройдет встречная электричка на Москву. Покопавшись в карманах пиджака, прикурив сигарету. Двинулся дальше, перешел пути, по широкой протоптанной тропинке взошел вверх на насыпь. Отсюда дорожка спускалась в низину к поселку железнодорожников. Дом, где жила Валентина Семеновна Бочарова, стоял первым, если идти от станции, и напоминал барак или общежитие путейских рабочих. Двухэтажное здание сложенное из круглых бревен. Перед окнами за низким штакетником забора большой палисадник, засаженный осенними астрами и золотым шаром. Колчин вошел в темный подъезд, вдохнув запах сырости и плесени, которым тянуло из подвала. Поднявшись на второй этаж, остановился перед дверью, обитой облезлым, вытертым до белизны дерматином. Поправив галстук и воротник светлой сорочки, нажал кнопку звонка. Долго не открывали, наконец, послышался скрип половиц. Повернули ключ в замке, упала цепочка. С другой стороны порога стояла пожилая среднего роста женщина в синем однотонном платье, подпоясанным каким-то шнурком. Седые волосы зачесаны на затылок и сколоты гребнем.

– Вы из военкомата?

Серыми водянистыми глазами женщина посмотрела в лицо Колчина, затем перевела взгляд на его гражданский костюм. Видимо, Бочарова ждала человека в военной форме.

– Да, из областного военкомата, – кивнул Колчин. – По поводу меня вам звонили.

– Проходите, пожалуйста.

Хозяйка пропустила гостя в прихожую, уговорила не снимать обувь, провела в большую комнату, которая выглядела пустой. Из мебели здесь стоял лишь круглый стол, черно-белый телевизор на ножках и застекленный сервант. Напротив серванта висели три книжные полки. Два окна выходили на палисадник и железнодорожные пути. Колчин, спросив разрешения, присел к столу. Женщина села напротив него и стала теребить в руках вышитую крестиком салфетку.

– Я, собственно, много времени не отниму.

– Ничего, если даже отнимете, – ответила Бочарова. – У меня времени много. На полставки работаю в лаборанткой в железнодорожном техникуме. И еще дом наш обещают сломать к зиме. Помогаю соседям с переездом. Вот и все мои дела.

Колчин почувствовал, что волнение Бочаровой передалось и ему.

– Я по поводу вашего сына, Бочарова Александра Васильевича.

– Я так и поняла. Ну, когда из военкомата позвонили. Поняла, что вы насчет Саши придете. Какие-то новости?

Голос Бочаровой дрогнул.

– Боюсь вас разочаровать, – покачал головой Колчин. – Я просто должен уточнить некоторые факты. Мы до сих пор ведем поиск лиц, пропавших без вести во время войты в Афганистане. Некоторые из них живы, но осели за границей.

– Это хорошо, что ведете поиск. До сих пор.

Глаза Бочаровой как-то потускнели. Видимо, она хотела услышать совсем не эти слова. – Вы меня поправьте, если что не так. Колчин коротко изложил биографию сына Бочаровой. Александр закончил здесь, в поселке, среднюю школу. Затем поступил в один из московских технических вузов, но был отчислен с четвертого курса за систематические прогулы и два экзамена, которые он ухитрился провалить на летней сессии, еще на третьем курсе. Через полгода пришла повестка в военкомат. Бочаров первые полгода нес службу в одной из десантных дивизий Закавказского Краснознаменного военного округа. К зиме дивизию перебросили в район боевых действий под Кандагаром. Прослужив год и два месяца, Бочаров пропал без вести при выполнении специального задания.