Операция начнётся в полдень
Шрифт:
— Что, деньги не пахнут?
— Вот именно.
— Михаил Яковлевич, как у вас продвигается дело с аукционом? Нам пора решать вопрос по металлургическому заводу. Я недавно разговаривал с Генераловым, он торопит и его понять можно. Время уходить, потом будет труднее…
Достав пачку сигарет, Бондаренко вытащил одну, закурил. Плотников пододвинул пепельницу.
— Я делаю все что можно, — ответил он, — уже договорился с Москвой. Они дадут разрешение, но сам понимаешь, не задаром. Как говорил Шаляпин, даром только
Выпустив длинную струю дыма, Геннадий глубокомысленно сказал:
— Какие бы бабки он не просил, надо договариваться — другого пути нет. Это вопрос принципиальный. Генералов для нас с вами пробный шар. Если другие «красные директора» увидят, что тема прокатила, они тоже пойдут к нам. Мы наварим кучу бабок. Сейчас самое время для этого, не всё же одному Березовскому иметь.
— Я думал об этом, — ответил Плотников и, покосившись глазами на комнату отдыха, спросил, — выпьешь?
Гена посмотрел на часы.
— Извините, Михаил Яковлевич, еще не всё сделал. Надо будет забежать в пару мест.
— А я, пожалуй, выпью.
Плотников поднялся и, проследовав в свой интимный кабинет, налил рюмку коньяку. Желтая маслянистая жидкость приятно тяжелила рюмку. Выпив, он решил, что этого недостаточно и добавил еще. Состояние тела медленно сравнялось с состоянием души и дошло до нужной кондиции. Стало тепло, весело, прекрасно.
Всё это время Бондаренко терпеливо ждал в кабинете, закуривая уже вторую сигарету. Плотников появился с покрасневшим лицом, его белесые синие глаза сделались почти прозрачными, с черными точками зрачков. Геннадий подумал про себя, что если Плотников не перестанет активно употреблять, то, пожалуй, цирроз печени в недалеком будущем ему обеспечен.
— Я намерен в ближайшее время решить наш вопрос, — несколько пафосно заявил Михаил Яковлевич, продолжая разговор, как ни в чем не бывало, — если Медведев будет артачиться, то подключу Дергачева. Думаю, что против представителя Президента он не пойдет.
— Будем надеяться! — засобирался Бондаренко, — ну, мне пора. Да, чуть не забыл, к вам хотел зайти предприниматель Матвеев, познакомиться, так сказать…
— Матвеев? — в мозгу Плотникова зашевелились воспоминания, возникли нехорошие ассоциации, — это который…
— Да, да, — кивнул Бондаренко, — он самый, всем известный бизнесмен. С ним надо иметь дело. В последнее время он набирает вес, того и гляди, выдвинется в ГосДуму на следующих выборах.
— Да брось ты!
— Не будьте наивным человеком, Михаил Яковлевич. Бандиты сейчас активно идут во власть. У них появились бабки, солидные капиталы и никто не хочет, чтобы всё в одночасье вдруг улетучилось. Нужны гарантии неприкосновенности, а это может дать теперь наша Дума. Так вы его примете?
— У меня в принципе есть время до обеда, — ответил Плотников, посмотрев свои записи в ежедневнике, — пусть приходит сейчас, пока никто не напросился. А еще лучше, если ты проведешь, вроде как своего знакомого. Я не хочу, чтобы его видел Веревкин. Не исключено, что он может его знать, пойдут разговоры, сплетни — вони не оберешься.
Геннадий посмотрел на своего босса и кивнул головой. С Матвеевым он договорился сразу, позвонив из кабинета Плотникова по известному ему номеру.
— Пойду его встречу, — сказал он Михаилу Яковлевичу.
— Давай, давай! — разрешил тот, — я пока посмотрю бумаги.
Выйдя в приемную, Бондаренко увидел, что молоденькая секретарь, чуть наклонив голову с заплетенной золотистого цвета косичкой, что-то печатала на машинке. Лицо её обладало правильными чертами с несколькими крупными деталями, которые его не портили: большие глаза, большой рот, прямой нос, несколько удлиненный овал лица.
Геннадий отчего-то захотел похвастать перед этой, незнакомой ему девушкой.
— Настя, — сказал он со значением, — я сейчас приведу к Михаилу Яковлевичу одного человека на беседу, он просил, чтобы его в это время не беспокоили.
— Хорошо, — спокойно, даже равнодушно ответила Настя.
— Это не простой человек, это…самый главный у нас в области по части… — он замялся, не зная как мягче сказать, — ну, по части криминала, что ли.
В глазах Насти возник интерес.
— Он что, бандит?
— Нет, уже бизнесмен — уважаемый человек.
— А в колониях… — девушка на мгновение задумалась, — он кого-нибудь знает, например в нашей, Клыковской?
— Наверное. Можно спросить у него.
— Хорошо, я спрошу, — кивнула Настя и снова вернулась к работе.
Геннадий еще мгновение посмотрел на неё, думая, что девушка что-то добавит, но та молчала. Только стучала пишущая машинка.
В прохладном холле большого здания администрации его уже ждал Матвеев. По виду он выглядел как бизнесмен средней руки — летний дорогой костюм, кожаный портфель. Увидев Бондаренко, подошел к нему и они коротко поздоровались.
Бондаренко потер залысины на лбу, улыбнулся, стараясь быть приветливым, но в глубине души испытывая страх. Ему казалось, что лицо Матвея обладает невероятной харизмой, магической силой, подавляющей чужую волю. Жесткие негнущиеся губы, нависшие веки над глазами, делающие взгляд режущим, тяжелым, лишенный эмоциональной окраски голос. Наверное, так и должны выглядеть мафиози где-нибудь в Италии. Но в России? У Бондаренко были другие представления о русских криминальных авторитетах.
В приемной Плотникова Матвей тоже обратил внимание на Настю. Он негромко поздоровался, а Настя оторвалась от машинки, подняла голову.