Операция «Призрак»
Шрифт:
Перед выходом в жилой отсек Яра и Витязя поджидали люди в сине-черных комбинезонах, стриженные налысо – внутренняя охрана. Яр ничуть не удивился, поздоровался с коллегами, похожими как братья: оба были средних лет, с крупными подвижными ртами и глубоко посаженными глазками, скрытыми под черными, сросшимися на переносице бровями.
– Командир отряда кто? – спросил тот, что справа.
Яр представился, потом представился Витязь, и охранники переглянулись. Левый ткнул пальцем в Витязя:
– Виктор, ты пройдешь со мной, Ярослав – с моим коллегой. И пожалуйста, без глупостей! Это приказ руководства.
Видимо, наконец в штабе озаботились потерями.
– Не беспокойтесь,
Охранник равнодушно кивнул:
– Мы знаем. Без вас оно не состоится.
– А остальные члены команды где? – Витязь завертел головой.
– Они уже на местах. Следуйте за мной.
Шли цепью: Яр, за ним охранник, затем Витязь и его конвойный. Рабочие теплиц в оранжевом, возвращающиеся с работы шумной толпой, притихли и прижались к стенам, пропуская процессию. Они не смели говорить, пока конвой не разделился, приблизившись к залу заседаний, именуемому Колизеем. Здесь коридор разделялся на два, обтекая округлую выпуклость стены. Яра повели налево, Витязя – направо.
Наверное, хотят разделить всех, чтобы избежать сговора. Но ведь можно было сговориться раньше и скрыть нежелательные подробности.
Через каждые двадцать метров в стене были одинаковые белые двери. Некоторые пока не заперли, и оттуда доносился многоголосый гул.
Наконец конвойный распахнул одну из дверей, и Яр очутился в Колизее, начал спускаться по узкой лестнице вдоль трибун, заполненных людьми. Миновали средний ряд, где обычно сидели следопыты, сошли ниже, еще ниже, к самому первому ряду, который занимало Командование. Яр отыскал взглядом Главнокомандующего, и сердце пропустило удар. Неподвижное, будто высеченное из камня лицо, изборожденное глубокими морщинами, короткие седые волосы, черные глаза – нацеленное дуло дробовика.
Не к месту пришла безумная мысль. Интересно, что чувствовал бы Главнокомандующий если бы отдал приказ, повлекший плачевные последствия, и его судили на военном суде? Испытывал бы страх, негодование или вину? Или он привык, что на него постоянно нацелены глаза подчиненных? Дрогнул бы хоть мускул на каменном лице? Или победить зловредные эмоции реально, просто Яр слаб и не справляется с ними? Но как можно, когда Ронна, его маленькая сестра… Витязь ее… у нее же дети!
Все участники громкого дела заняли второй ряд. Между фигурантами сидели конвойные, цель которых – следить, чтобы подконтрольные им люди не переговаривались. Всего было двенадцать свидетелей – семь человек из команды Витязя и пятеро людей Яра. При мысли о погибшей Ронне его захлестнуло отчаяние, но он не выказал чувств. Конвоир указал на крайнее кресло в первом ряду, и Яр сел; через одного сидел кусающий губы наводчик, светловолосый молодой солдат с крупным ртом и курносым носом, косился на командира. У него было открытое, очень подвижное лицо. С таким лицом ему не светило подняться по служебной лестнице: сразу видно, человек нервный, с неустойчивой психикой.
Витязя посадили в другом конце ряда, Яр чуть наклонился вперед, чтоб видеть его: лицо бледное, будто мраморное, немигающий взгляд устремлен на трибуну, пальцы сцеплены, руки лежат на колене. Яр ощущал давление тысяч глаз, сверлящих затылок, и старался побороть ощущение беспомощности. Он – достойный сын Спарты и трудился на благо анклава много лет. Да, он поддался честолюбию, но все, кроме Витязя, кто знает его мотивы, мертвы, и ему необязательно их озвучивать. Можно сказать, что недооценил опасность. Главное, чтобы первое слово дали ему, экипаж может наболтать лишнего.
Гудящий зал шумел так, как шумит весенний ливень, обещая голодных с зимы мутантов, готовых умереть ради куска пищи. Люди в бункере живут обособленно. У них мало развлечений, и они рады любой новости, любому громкому процессу, чтобы потом смаковать в своих клетушках каждую деталь.
Только бы Юля не узнала, что ее муж попал в переделку. Беременность протекала тяжело, дурные вести могли спровоцировать выкидыш. Яр столько ждал своего первенца!
Шелест чужих голосов превратился в грохот, зашипел и стих. Зашелестели одежды встающих со стульев людей. Яр тоже встал, приложил руку к груди и затянул гимн Спарты – тысячи людей, влияющих на судьбу анклава, слились в единении, голоса взвились ввысь.
По ступеням грузно спускался Верховный Судья в сопровождении двух женщин-секретарей. Судья был лыс и вид имел болезненный. Говорят, что еще когда была на ходу техника старого времени, он снарядил экспедицию, продвинулся так далеко на север, что заболел, и у него выпали даже брови и ресницы. Только за заслуги перед анклавом его не подвергли эвтаназии, и он оправдал доверие: стал много учиться и преуспел в инженерном деле. Ножи на корпусе паровиков – его изобретение.
Наконец Верховный Судья доковылял до середины нижней площадки Колизея, привалился к трибуне, взял громкоговоритель, поднес к губам:
– Приветствую всех собравшихся! Можете присаживаться.
Захлопали откидные стулья, заскрипели. Яр тоже сел, не сводя взгляда с Судьи. Само его появление странно. Вроде никто не предъявил обвинение и дело должен вести Главнокомандующий. Молодая рыжеволосая секретарша протянула ему синюю папку, положила на стол трибуны, принялась перебирать листы, ткнула пальцем в папку, Судья кивнул и проговорил:
– Многие из нас помнят времена, когда большая часть вооружения и техники досталась зараженным. Военные сразу же сформировали банды и поставили целью найти и уничтожить всех чистых. Два бункера им удалось подвергнуть заражению, и в самое благодатное время нам приходилось не снаряжать экспедиции, чтобы спасать и сохранять технологии, а запереться и выжидать. Шло время, машины приходили в негодность, патроны заканчивались. Носители знаний вымирали, на смену приходила молодежь. Все, что интересует нас, портилось и уничтожалось. Благодаря нашим усилиям теперь зары глупы, и от них пользы больше, чем вреда. Мы сделали все возможное, чтобы стереть с лица земли опасные группировки, и на севере Подмосковья таковых не осталось. – Он взял паузу, осмотрел собравшихся и продолжил: – Точнее, мы думали, что не осталось. До сегодняшнего дня. Точнее, вечера.
Колизей загудел, Яр мысленно выдохнул: его не собираются обвинять! Всем плевать на потери, близкий и опасный враг гораздо важнее. Немного расслабившись, он обернулся, чтобы найти взглядом Юлю. Она тоже имела доступ в Колизей, но ее место располагалось в предпоследнем ряду, и Яр отсюда не нашел ее. Надтреснутый голос одышливого Судьи заставил его посмотреть на трибуну.
– Сегодня две бригады совершили поход в Лобню с целью контакта с зараженными. В результате недальновидных действий командиров групп три два танка вместе с экипажами полностью уничтожены неизвестным и опасным противником, третья машина брошена на поле боя, экипаж выжил благодаря Виктору, командиру четвертой машины. Именно он связался со штабом и рассказал о страшном открытии. Некоторые из вас уже кое-что слышали, настало время узнать правду всем нам. Мы должны коллективно разобраться с тем, что увидели там следопыты и солдаты. – Судья перевел дыхание, кашлянул и продолжил: – Ярослав, взявший ответственность за произошедшее на себя, поднимись и иди сюда. Да, и еще захвати мне стул, а то ноги не держат.