Операция продолжается
Шрифт:
— Понимаете, — расстроенно гудел голос Сажина в телефонной трубке, — Задорина утверждает, что состав преступления установлен, требует немедленного ареста Булгакова и Куницы.
— Пусть подождет немного. Денек-другой, — сказал Новгородский. — В ближайшее время все решится.
— И еще. Задорина требует ареста Мокшина, — добавил Сажин. — Она точно установила время его отъезда с участка и время появления в селе. Он отсутствовал где-то, помимо дороги, около двух часов и был одет точно так же, как геолог, который привел Николашина к Кунице. Задорина свозила одного из свидетелей в
— Да, трудное, — согласился Новгородский.
— Задорина возмущена моей бездеятельностью и прямо заявила, что я умышленно торможу ход следствия, — невесело говорил Сажин. — Главное — крыть нечем. Ведь она права.
— Да, она права, — опять согласился Новгородский. — Но надо как-то убедить ее подождать с арестом. Максимум на недельку.
— Трудно, — признался Сажин.
— Понимаю. Но надо как-то убедить ее.
— Попытаюсь, — без всякого энтузиазма пообещал Сажин. — Могу приказать в конце концов, но... Удивляюсь, как она до сих пор не написала на меня жалобу областному начальству.
— Не сомневайтесь. Напишет! — расхохотался Новгородский.
— Не сомневаюсь, — убежденно сказал Сажин.
Разговор с Сажиным встревожил Новгородского. Энергичная девушка могла вспугнуть преступников, насторожить их. Капитан уже жалел, что не оказал ей такого же доверия, как Сажину, Огнищеву и Стародубцеву. Факты, собранные Задориной, безусловно, были ценны для будущего судебного разбирательства, но сама ее деятельность могла сорвать весь начальный этап операции.
«Надо поговорить с ней, — решил Новгородский. — Хотя бы частично ввести в курс дела. Это человек наш. Завтра буду в Медведёвке, обязательно поговорю».
Решение капитана оказалось запоздалым. Говорить с Задориной было бесполезно. В субботу утром богатырь-дешифровщик положил перед Новгородским расшифрованный текст сообщения Мокшина. Пока капитан читал его, молодой человек протяжно зевал и тер кулачищами глаза.
— Ну что, не опоздали мы? — спросил он, когда Новгородский откинулся на спинку стула.
— Не знаю, — угрюмо откликнулся капитан, быстро прикидывая в уме план своих действий. — Не знаю. Все может быть.
Молодой человек сочувственно посмотрел на расстроенного капитана и вышел. Только тогда Новгородский сообразил, что даже не поблагодарил дешифровщиков за напряженную работу.
— Ах ты черт, нехорошо получилось, — с досадой сказал он сам себе и снова взял листок в руки.
Текст гласил:
«Следователь-чекист, очевидно, считает Вознякова непричастным. Оба следователя продолжают работу. Один из них ведет следствие на станции Хребет. По ходу расследования и привлеченным свидетелям предполагаю, что я, К. и Б. на подозрении. При подтверждении этого предположения буду вынужден срочно покинуть Заречье. К. и Б. придется убрать. Приготовьте дополнительные документы, явки. В случае провала встречайте в воскресенье. Время, место обычные.
07.01.42 79-й».
Новгородский позвонил полковнику и попросил
Все эти полчаса Новгородский напряженно обдумывал план предстоящих действий и сердился на себя за допущенную оплошность. Даже сообщение экспертов о том, что документы Булгакова сфабрикованы, а на трудовой книжке Куницы переклеена фотокарточка, не улучшили капитану настроения. В конце концов, это теперь не имело существенного значения. Обдумав все в деталях, Новгородский дал предупредительную телеграмму Званцеву и Садовникову на станцию Хребет, сам отправился на прием к полковнику.
Выслушав капитана, Костенко нахмурился. Закурил.
— Так-с... Значит, проинструктировать Задорину вы опоздали.
— Просчитался. — Новгородский виновато развел руками. — Кто мог знать, что ее инициатива перехлестнет за границы инструкций непосредственного начальника!
— Вы должны были знать! У вас, кажется, уже есть опыт по этой части?
— Да. Есть. Этот-то опыт и подвел... Прошлый раз вы были правы насчет Задориной, — признался капитан. — Тут я слишком перестраховался...
— Вот именно! — Лицо полковника подобрело. — Выходит, образ пуганой вороны не столь чужд вам, как казалось когда-то... В конце концов, не доверив Задориной, вы просчитались, не только потеряв грамотного и инициативного работника, но и напортили самому себе. Надо больше доверять нашим людям.
Полковник не сердился. Поэтому, вспомнив о майоре Савицком, капитан позволил себе чуть улыбнуться. Костенко это заметил.
— Вам смешно?
— Что вы, товарищ полковник.
— Мне показалось?
— Показалось.
— А мне подумалось, что вы вспомнили о Савицком.
Новгородский не выдержал и широко улыбнулся.
— Ох и хитрец же вы, Новгородский! — Костенко привычно пустил под абажур настольной лампы синюю струю дыма и более доброжелательно сказал: — Выкладывайте свой план действий.
— Мокшина и компанию надо брать сегодня же, — сказал Новгородский. — Тянуть дальше некуда. Мокшин в любой момент может получить подтверждение своим подозрениям. Если уже не получил.
— Надо брать, — согласился полковник.
— Но прежде нужно точно знать состав группы Мокшина. Нет ли там четвертого или пятого лица, оставшихся вне поля нашего зрения.
— Резонно. Как вы думаете это сделать?
— Арестовать сначала одного Булгакова. Он живет на окраине. Иногда выпивает. Его отсутствие вечером не вызовет подозрений. Через него, думаю, мы выясним состав группы.
— А если он не в курсе дела?
— Тогда будем брать Куницу. А уж после Мокшина.
— Не возражаю.
— Теперь об Осинцеве... — Новгородский огорченно развел руками. — Тянуть нам действительно нельзя. Зареченское гнездо надо ликвидировать, а я, по чести говоря, не придумаю, как с ним быть.
— Вы полагаете, что придумаю я? — Полковник нахмурился, бросил карандаш на стол. — Я тоже не придумаю. Что вы о нем знаете? Ничего. Только непроверенное сообщение. Этого мало.
— Да, мало. Но мы не можем сбрасывать со счета возможность его причастности к преступлению. Если брать Мокшина, то надо изолировать и Осинцева. Вдруг он в самом деле...