Операция "Рагнарёк"
Шрифт:
— Моя не уже, — рассмеялся Бобби, — но ты прав, впечатлений надолго хватит.
Дон-кормилец тихо и величаво катил свои воды на юг, не расплескивая попусту могучую силу, отражая в зеркальной поверхности глубокое степное небо с табунами белоснежных облаков, храня древнюю память о вольных людях и диких набегах.
Волга, как зрелая красавица, отвечала людям любовью на любовь, по-матерински лаская богатые города и вольные пашни, с одинаковой добротой принимая в свои объятия казацкие струги и купеческие баржи, старинные ладьи и белые теплоходы.
Но Енисей, даже укрощенный плотинами, украшенный мостами и набережными, оставался грозным и непокорным. Словно дух Сибири, несгибаемый и свободный, он бежал на север, к суровым льдам, и вместе с ним шагали туда первопроходцы, покорители тайги, золотоискатели и геологи – те, кто в любые времена шел вперед, открывая идущим за ними новые земли и горизонты.
— Грозой пахнет, — неожиданно сказала девушка, втягивая прохладный воздух, раздувая ноздри, как почуявший добычу зверь.
— Ты о чем? – удивился Саня. – В небе – ни облачка.
Бобби тоже почувствовал Машино настроение – предчувствие, ожидание, нетерпение. Как перед битвой.
— В небе – ни облачка, — кивнула Маша, — а в городе собирается гроза. На людей посмотри. У всех на лицах тревога, но не страх, а… Не могу сказать точнее.
— Готовность, — закончила за нее Зоя, — вот, что это такое. Надо бы разобраться, что тут происходит.
— Нам со своими проблемами разобраться нужно, — проворчала Лена, — уже второй день тут, а новостей никаких.
— Отсутствие новостей – хорошие новости, — возразила Зоя, — чем бы ни была эта грядущая буря, а магов в городе нет. Кроме ваших.
— Ладно, — заключил Саня, — разберемся. А сейчас нам в аэропорт пора – гроб забирать.
В поезде Маша нервничала, и виды за окном оказались единственным успокоительным, которое ей помогало. Тревожила девушку потеря времени, даже интернетом в поезде толком воспользоваться не получилось, только с телефона, да и то еле ползал. Все, что им удалось сделать за три с половиной дня, – это найти жилье на съем. В гостинице останавливаться не хотелось по той же причине, по какой поезд предпочли самолету, – переход на полулегальное положение, без регистрации на месте. Бобби заявил, что чем больше он колесит по России, тем больше вероятность, что им заинтересуются люди, которые знают, чей он сын. А подвести Брюса, бросив даже тень тени подозрения, что сын тут по его поручению, он категорически не желал.
В Емельяново поехали Бобби с Саней встречать Григория и Карена. Гроб удалось провезти без проблем, ростовские Дикари любили попутешествовать на дальние расстояния. Байки, правда, пришлось оставить, все равно в чужом городе лучше было держаться всем вместе. И Григорий, и Карен поначалу настаивали на том, чтобы прихватить с собой подкрепление, но Зоя заметила, что такое количество чужого и опасного на вид народу привлечет к себе ненужное внимание, если не врагов, так полиции. Да и Ростов, несмотря на видимую тишину, совсем без защиты от Мира Тьмы оставить не решились.
Квартиру удалось снять четырехкомнатную, в панельной девятиэтажке, в Ленинском районе, где заводские трубы высотой превосходили даже жилые новостройки. Народ по улицам ходил серьезный, на удивление трезвый, воздух и вправду полнился электрическими разрядами. У многих на груди были красные или красно-черные ленточки, а некоторые девушки щеголяли в красных косынках, но в остальном ничего из ряда вон выходящего в городе пока не происходило.
После заката Григория, к удивлению кладбищенского сторожа, вытряхнули из цинкового гроба живее всех живых. Удивление компенсировали поллитровкой и тут же отправились на Театральную площадь. С местным Ночным Сообществом Карен знаком не был, но предположил, что если город держит Камарилья, то Элизиумом по традиции назначат Оперный театр. Предположения оправдались частично. Тореадор, которых в городе оказался чуть не десяток, действительно облюбовали Оперный, но Камарилью в город не пустили, несмотря на истеричные указания из Москвы и Санкт-Петербурга. «Анархия и Сибирь – синонимы», — заявил Комиссар Клана Бруха «проклятым буржуям», и на том перестройка Мира Тьмы в Красноярске закончилась.
Впрочем, оппозиция в Сибири сложилась задолго до развала Союза. Когда Бруха, захватившие власть в 1917, начали кровавый передел сфер влияния, многие, кто изначально принимал участие в революции и становлении Советской Власти, отправились на восток добровольно, не дожидаясь, пока их выволокут на солнышко без права переписки. Здесь было организовано новое подполье, которое продержалось до сих пор, хотя изрядно поредело во время войны, когда большинство Сородичей, дважды рискуя своими не-жизнями, вернулись на Запад, чтобы принять участие в боевых действиях.
Комиссара не было в городе, товарищ Хайнрих укатил в Дивногорск, налаживать контакты с облюбовавшими близкий к тайге город Гару. В Сан-Франциско красноярцы не ездили, но решения съезда признали. Поэтому с гостями новостями пусть скупо, но поделились. Обстановка в городе накалилась из-за неожиданного запуска «Сибтяжмаша», вокруг завода были замечены наблюдатели от бывших хозяев, видимо, рассчитывающих на восстановление в правах собственности после того, как рабочие решат за них проблемы. Слухи пошли по городу, на всех заводах и фабриках начали возникать стихийные митинги в поддержку сибтяжмашевцев. Власти митинги запретили, но, поскольку никаких активных действий по захвату завода никто пока не предпринял, дело ограничилось ношением ленточек. Возможно, как показалось Сане, не только им, но этими сведениями с ними делиться не стали.
О прибывших из Ростова магах Сородичи ничего не знали, но история с Порталом насторожила их, и обещание проследить за обстановкой было дано. Григорий предложил съездить в Дивногорск, поговорить с Гару, но Бобби возразил, что сначала надо сообщить новости оставшимся дома девушкам и Зое, а потом уже принимать решения.
Пока они общались с ночным Красноярском, Лена и Маша времени не теряли. В одном из заводских клубов собрали местный филиал Белой Башни, поручив девушкам проверить город на наличие магической активности. Трое парней из Черной получили те же указания от Сани еще накануне.
Прошло два дня, а дело так и не сдвинулось с мертвой точки. Они гуляли по городу, где обстановка даже за это время еще чуть накалилась, сидели дома, обсуждая варианты, пытались задействовать все возможные связи – все зря. Карен днем уходил спать в ближайший сквер, сливаясь с землей под густыми деревьями, но остальное время они проводили вместе. Под конец приуныла даже Зоя.
— Не нравится мне все это, — заявила она, когда все собрались за чаем, перед вечерним выходом в город, — Синдикат, похоже, в Красноярске всего лишь пересадку делал. В городе их нет.