Операция «Соболь»
Шрифт:
В тот миг, когда глаза их готовы были встретиться, Владимир вытащил из-за пазухи руки, положил палец на спусковой крючок и, плотнее прижав приклад к плечу, прицелился в голову.
«Пограничникам он нужен живым! — мелькнула вдруг острая мысль. — Ранить! Целиться в ноги!» Он чуть опустил ствол, не заметив, что против дула встала тонкая как спичка ветка, и нажал спусковой крючок. Желтое пламя вырвалось из ствола, в ушах зазвенело от выстрела.
Но капризная пуля, встретив на своем пути ветку, отклонилась и подняла фонтанчик снега у ног человека с нартами.
Тот остановился
Владимир бросил ставшее ненужным ружье, вышел из зарослей.
Они долго смотрели друг на друга.
Человек в волчьей кухлянке медленно, через голову сбросил лямку нарт, так же медленно, будто нехотя, вынул нож.
— Ну! Щенок! — и первым шагнул навстречу Владимиру.
Владимир тоже выхватил нож.
Человек в волчьей кухлянке шагал медленно, не спуская с противника светлых, злых, покрасневших от мороза и ветра глаз. Владимир тоже шел медленно, ступая осторожно, чтобы не споткнуться на какую-нибудь, скрытую под снегом валежину. Человек, шедший к Владимиру, был выше ростом и шире его в плечах. Молодой охотник теперь точно знал, что перед ним тот, кого он видел в землянке отчимом.
Не доходя пяти шагов до юноши, человек в волчьей кухлянке остановился и стал утаптывать снег, чтобы было куда отступать. Он, видимо, знал толк в поножовщине, чувствовал усталость и не надеялся на легкую победу. Владимир тоже стал утаптывать ногами снег, не спуская глаз с врага.
Они медленно, сантиметр за сантиметром, приближались друг к другу. Владимир услышал тяжелое дыхание своего противника.
Первым сделал прыжок Скунс. Он ринулся боком, неожиданно коротко взмахнул ножом. Владимир увернулся и полоснул Скунса по плечу, но не ранил, только распорол рукав кухлянки. Они поменялись местами и снова замерли. Владимир понимал, что у него меньше сил, и надеялся на свою ловкость и увертливость. Они стояли в трех шагах друг от друга, чуть пригнувшись, оба готовые к новому прыжку.
Снова Скунс ринулся первым. Он сделал обманное движение влево, но прыгнул вправо, и нож его скользнул по груди Владимира. Охотник, почувствовав острую боль, коротким, сильным движением ударил Скунса головой в подбородок. Тот отшатнулся, и Владимир нанес удар ножом. Враг взревел от боли и навалился на юношу всей своей тяжестью. Уже падая на спину, Владимир нанес Скунсу еще один удар, но спину его обожгла холодная сталь.
Скунс, почувствовав, как обмякло под ним тело противника, поднялся и, пошатываясь, пошел к нартам. В ушах у него шумело, сердце бешено колотилось. Силы покидали его.
Сделав несколько шагов, человек в волчьей кухлянке вдруг остановился. Откуда-то с неба донесся рокочущий громоподобный звук. Перед ним мелькнула какая-то странная бескрылая тень. Он обернулся и увидел между собой и низко висящим солнцем черный силуэт вертолета. Скунс бросился бежать. Но дикий грохочущий вихрь догнал и остановил его: взмел вокруг непреодолимую стену из снега и ветра.
Когда Скунс уже падал, он почувствовал, как вихрь повернул его навзничь, и увидел огромное светло-желтое брюхо вертолета, медленно опускающееся с неба прямо на него. Скунс закрыл лицо руками, и желтое брюхо будто вдавило его в сугроб…
Тимофеев первым выскочил из кабины. Выключив мотор, за ним последовал и пилот. Еще лопасти мотора, похожие на крылья ветряной мельницы, тихо вращались, когда майор и пилот вытащили из-под брюха вертолета Скунса. Щелкнули наручники.
— К Владимиру! — крикнул Тимофеев.
Они побежали вместе. Увидев их, юноша со стоном попытался подтянуться на локтях.
— Все в порядке, — весело проговорил пилот, помогая Владимиру подняться.
Увидев незнакомые, но радостные, полные участия лица, Владимир тихо спросил:
— Соболя…
— Не беспокойся, — сказал Тимофеев. — Не уйдут соболя.
— Полный порядок, — подтвердил пилот. — Перевязать тебя надо.
— В кабине. Там теплее, — посоветовал майор.
Пилот поднял Владимира и понес к машине.
Тимофеев подошел к нартам. Он откинул меховую полсть, закрывавшую клетки, и на него глянули темные живые, полные любопытства и удивления глазенки шестерых зверьков. Их черные носы беспокойно двигались, настороженно шевелились маленькие полукруглые ушки. Шесть соболиных мордочек словно спрашивали: «Что же такое случилось?»
Василий Данилович весело подмигнул им.
Русские соболя
На ярко освещенную сцену солдатского клуба вышел известный во всем подразделении остряк и балагур, сержант Тягушин. Правда, эта слава, бывшая всего три недели назад его гордостью, потускнела перед известностью Оскара Валихметова. Что и говорить, сержант Тягушин искренне, по-хорошему завидовал Оскару. Он с удовольствием уступил бы славу остряка на почетный значок «Отличный радист», каким наградили Валихметова за обнаружение иностранного самолета, нарушившего государственную границу. Тягушин считал, что «судьба» обошлась с ним очень сурово. Ведь, кроме того, Валихметов был запевалой, а у Тягушина хоть и был голос, но, как утверждал он сам, в детстве ему пришлось жить на очень шумной улице, что сильно повлияло на его музыкальный слух.
Так вот, выйдя на ярко освещенную сцену солдатского клуба, сержант Тягушин объявил, что сейчас выступит сержант Валихметов.
В зале раздались дружные аплодисменты. Солдаты маленького, затерянного среди снегов и сопок гарнизона тепло приветствовали своего любимца. Оскар, подтянутый, в отлично заправленной гимнастерке, в кирзовых сапогах, которые блестели не хуже хромовых и над которыми он недаром чуть ли не час трудился, подошел к рампе.
— Сержант Валихметов исполнит песню «Далеко-далеко, где кочуют туманы», — объявил Тягушин.