Операция «Турнир». Записки чернорабочего разведки
Шрифт:
Значит, очистные сооружения завода не защищают природу. Осторожно выяснил, что на заводе по нашему проекту и описываемому в заметке стоят одинаковые очистные установки. Побеседовав со специалистами фирмы, я в Москве доложил руководству «Теххимимпорта» результаты изучения ситуации, представил документы. В результате фирма вынуждена была переделать эту часть проекта, заменив очистные сооружения на более совершенные.
Понимая серьезность ситуации, сотрудники фирмы более охотно откликались на различные мои просьбы. В частности, они предоставили в мое распоряжение материал о трубопроводах для транспортировки агрессивных химических
Прикрытие было использовано для сбора информации по заданию НТР — передачи на расстояние жидкого водорода, который являлся одним из компонентов ракетного топлива. Информация о километровом трубопроводе для водорода говорила, что американцы вынесли взрывоопасный завод по производству водорода на значительное расстояние от космических ракет. Полученные материалы содержали сведения об особенностях конструкции трубопровода и инструкциях по его эксплуатации.
Забегая вперед, скажу, что завод по производству аммиака был построен в срок, из Тольятти и Горловки по трубопроводам жидкий аммиак подавался в порт под Одессой. Этим жидким удобрением мы расплачивались с Хаммером за построенный завод.
Имя Хаммера — «друга» Ленина действовало на руководителей нашей страны магически, в бизнесе ему давали «зеленую улицу». В среде деловых людей Европы поговаривали, что Хаммер был явно не бескорыстен с друзьями в Союзе. Опыт «обдирания» России доктор Хаммер имел, делился им с западными дельцами. На вопрос о происхождении своего капитала отвечал: хотите быть богатыми — дождитесь революции в России.
Работа с фирмой «Оксидентал петролеум» завершилась встречей с доктором Хаммером в его нью-йоркской конторе за несколько дней до отъезда в Союз. Контора производила впечатление нежилой. Хаммер руководил фирмой и ее отделениями из лос-анджелесской штаб-квартиры, стремительно перемещаясь по Штатам и всему миру в личном самолете и вызывая восхищение выносливостью его натуры.
Десятиминутный разговор завершил показом копий фотографий с дарственными надписями Ленина, Хрущева и Брежнева. Причем только Ленин полностью написал свое посвящение собственноручно, а остальные расписались под каллиграфически выполненными пожеланиями здоровья «другу Советского Союза». Подлинники фотографий Хаммер хранил в банковском сейфе.
«Друг Союза» с шестидесятилетним стажем умел ценить время. Его вопросы были точны и конкретны. Мне показалось, мы отлично поняли друг друга: он — цель моего визита на фирму, а я — «друг» подвержен коллекционированию картин. О причастности к «умыканию» их из революционной России говорил каталог художественной галереи Хаммера. Теперь для меня этот каталог — реликвия.
А вот как обстояли дела с главной целью визита в США. Тревога все эти дни меня не покидала. Предстояла встреча, на которой необходимо сделать мой «первый шаг» — передать «информацию». Еще и еще раз вспоминал беседы с Дэнтермонтом и Клиффом об этом, готовил фрагменты беседы, продумывал возможные уточняющие вопросы и ответы на них или уклонение, искал тактические уловки…
Особенно важным было оговорить для себя право передачи «информации» канадцам по своему усмотрению, при этом не вызвать подозрений Клиффа и тех, кто будет эту беседу анализировать. В беседе с Клиффом этот вопрос уже затрагивался, хотя и косвенно. Однако нынче должно решиться: кто определяет характер и объем передаваемой «информации».
Возвратившись из
Чуть позднее я все же дозвонился до Клиффа и оговорил встречу в ресторане «Шале Сюис». Подходя к нему, я сделал круг по прилегающим улицам. К самому ресторану подошел минут за семь. Издалека увидел Клиффа, которого привезли на автомашине с нью-йоркским номером. Клифф, заметив меня, направился к ресторану, в который мы вошли одновременно.
Выслушав сообщение Клиффа о том, что он весьма доволен предыдущей встречей, я перешел в наступление. Обвинив его в неаккуратности (отсутствие во время утреннего звонка), я увязал это с гарантиями безопасности работы с ним. Припомнил некоторые минусы, которые имели место в предыдущих встречах. Предпосылки к беседе были созданы. Клифф виновато напомнил, что пора бы переходить к вопросам информации.
Передавать «информацию», даже подготовленную, было не просто. Обмен «товар — деньги» проходил в полупустом зале. На первый взгляд, моя устная информация выглядела солидно. Здесь были, прежде всего, характеристики некоторых людей. Передал я и содержание разговоров, происходивших в одном из помещений советского учреждения в Канаде, которое, как подозревалось, прослушивается канадцами. Назвал товары и оборудование, якобы намеченные к закупке в Канаде, и сказал:
— На сегодня хватит…
Клифф задавал уточняющие вопросы, однако если они выходили за рамки обеспечения, как я представлял Клиффу, моей безопасности, ответы на них были общего порядка.
Во время разговора была применена маленькая уловка, которая мешала Клиффу в полную меру вкушать результаты работы с «завербованным» русским. Дело в том, что, заказывая официанту, Клифф отказался от сыра, сказав, что он его терпеть не может. Я же пояснил, что выбор ресторана связан с возможностью полакомиться знаменитыми швейцарскими сырами. Клифф заказал вино и что-то мясное, а я — ассорти из сыров.
Было видно, что запах сыра Клиффу неприятен. Чтобы сообщать информацию, пришлось сесть к нему поближе. Жуя сыр, я беседовал, а Клифф страдал, но терпел. Иногда я давал ему передышку и откидывался на стул. И каждый по-своему использовал паузу: Клифф — от сыра, а я — для обдумывания ответа.
Когда я предложил подвести черту, Клифф не возражал. Он достал конверт с деньгами и передал мне, спросив, не потребуется ли его помощь для провоза денег через американскую границу. Я отказался.
Еще раз подняли рюмки за хорошее начало и разошлись часов в десять. Клифф вышел первым и сел в ту же автомашину, а я пошел пешком в гостиницу.
Кто бывал в Нью-Йорке, знает, что такое его улицы, да еще не центральные, в позднее время: ни дерева, ни куста — голый камень зданий и яркий свет фонарей. Все в желтом сиянии. Редкие прохожие жмутся к стенам домов. Укрывшись в нишах подъездов, опустившиеся личности пьют что-то из завернутых в газету или засунутых в пакеты бутылок. Нищего вида люди бросают косые взгляды на одиноко идущего.
Правда, и я не выделялся слишком элегантным видом. На мне был видавший виды светлый плащ, купленный в Японии еще в середине шестидесятых. Но все же полчаса ходьбы не придавали мне бодрости, особенно если учесть, что карманы мои были набиты не одним десятком тысяч рублей.