'Операция

Незнанский Фридрих Евсеевич

– Давай по-нашему.

Слухачи переглянулись.

– Ты что? Это же все, это же провал. Он же сейчас…

Главный снова потянулся к кобуре.

Мужчины метнулись к замкам.

– Раз.

Глаза главного опять сузились.

– Два.

По носу у него пробежала капля пота и повисла на кончике. Неужели все? Неужели провал? Это же расстрел на месте, без суда и следствия.

– Три!

Две дрожащие руки резко повернули два ключа. Наступила тишина. Даже стало слышно, как квакает под мостом лягушка.

– Ну что? – тихо спросил кто-то.

И тут внутри сейфа что-то заскрежетало и массивная чугунная дверь медленно поползла в сторону.

– Быстро! Быстро! – взорвался блондин. – Выгружай все! Минута!

Ящики взломали один за другим. Один из грабителей схватил самый большой камень и полоснул им по стеклу. На стекле осталась толстая царапина, после щелчка превратившаяся в трещину.

– Они! – крикнул грабитель.

Бриллианты быстро ссыпали в мешки и бросились из вагона.

– Ничего не оставлять! – кричал главный, внимательно наблюдая за эвакуацией. – Все – с собой! Подберите рацию из камышей. Время, время!

Как только последний мужчина прыгнул в лодку, взревел мотор, и она, отчалив от берега, быстро понеслась по ровной глади воды. Блондин сидел на корме и напряженно смотрел на застывший на мосту состав.

– Что с тем старым машинистом? – спросил он тихо.

– Все по плану, – ответил кто-то за спиной.

Через минуту из вагона вырвался сноп пламени.

– Ну вот и все. – Белобрысый облегченно вздохнул и взял первый мешок. Развязал узел и стал медленно высыпать бриллианты в реку. Камушки, словно брызги, сверкая на солнце, летели в воду.

– Красиво… – вздохнул кто-то. – Это ж целое состояние.

За первым мешком последовал второй, потом третий, четвертый. И так до последнего бриллианта. Белобрысый вывернул все мешки по очереди, тщательно проверяя, не осталось ли чего, и сунул их в рюкзак. Потом повернулся к толстенькому слухачу, который чиркал алмазом по стеклу, и спросил:

– Вась, зачем он тебе? Засыпать нас всех хочешь?

– В каком смысле? – Толстяк побледнел.

– Ну как знаешь. – Блондин пожал плечами и достал пистолет.

– Нет, постой, я все понял! – закричал Вася, отчаянно роясь по карманам. – Подожди, я уже…

Грохнул выстрел, и его мозги забрызгали сидящих рядом. Белобрысый деловито нагнулся и достал из его кармана последний, самый большой бриллиант. Повертел в руках, любуясь красотой огранки, ухмыльнулся и швырнул в воду.

Наверное, большинство из пятнистых людей всерьез считали, что здесь, на чужой земле, они продолжают славные традиции революционеров – подрывают буржуазный мир изнутри, с легкостью выбрасывая в воду драгоценности, на которых, как они считали, и держался капитализм.

Только белобрысый знал истинную цель операции. Потому что была эта цель сверхсекретной, направленной не против всего капитализма, а только против богатейшего из его столпов – корпорации «Марс».

– Кривое не может сделаться прямым, – сказал он нараспев.

Глава 2. Лондон, 1952

– Нет, я теперь сам убедился, что английский юмор уступает русскому, – выпустив из глаза монокль, сказал лорд Шеппард. – Когда я семь лет назад водил морские конвои в Россию…

– Простите, лорд, – мягко перебил его сэр Коллинз, – но России больше нет. Они теперь называются…

– Господи, Коллинз, если мы в курилке парламента, то это вовсе не значит, что я должен выбирать исключительно парламентские выражения. Да я никогда и не выговорю это – Союз Советских Социалистических Республик. Россия! Да, Коллинз, это Россия. Когда я водил морские конвои, я понял, что если в этой войне кто-то и победит, то это будет не СССР, а Россия. Потому что (теперь я вернусь к тому, с чего начал) у них здоровый юмор. Не тонкий английский, не грубый немецкий, не сальный французский, а здоровый общечеловеческий юмор, который дается только молодой и сильной нации.

– Лорд, надеюсь, эти мысли вы не выскажете в вашем спиче на обсуждении доклада премьер-министра.

– А почему бы и нет?

– Потому что наших стариков хватит кондрашка. Они и так напуганы юмором дядюшки Джо. – Коллинз выпустил в потолок струйку синего дыма гаванской сигары.

– Сталин – еще не вся Россия, – поморщился то ли от дыма, то ли от слов Коллинза Шеппард.

– Это тоже впечатления ваших морских конвоев? Вам встретился хоть один русский, который ненавидит Сталина? Или хотя бы недоволен его политикой?

– Прямо они этого не говорили, – стушевался лорд.

– Намекали? – язвительно скривил губы Коллинз.

– И не намекали, – честно признался лорд. – Они предпочитают почему-то об этом вообще не говорить.

– Аполитичны? – все язвительнее улыбался Коллинз.

– Перестаньте, Коллинз, вы же знаете, они боятся! – Шеппард снова вставил монокль в глаз. – Но в целом общее ощущение – людям весело. И в этом смысле я все еще хочу вернуться к русскому юмору…

– Давайте лучше вернемся в зал заседаний, кажется, премьер уже давно начал свой доклад.

Шеппард и Коллинз прислушались – нет, за дверью по-прежнему шумела толпа, казалось, еще возбужденнее, чем прежде.

– Опаздывает, – сказал Шеппард.

– Хитрый лис, – смял сигару в пепельнице Коллинз, – знает же, что бриллиантовые делишки правительства так просто не проскочат через парламент.

– Я думал, Коллинз, что вы куда трезвее, – на этот раз язвительно улыбался Шеппард. – Еще как проскочат. И именно сегодня. Уже к концу заседания. Ведь нам опаздывать нельзя. Слишком большие деньги. Премьер и задерживается потому, что в бриллиантовых делишках, как вы выражаетесь, погрязла половина парламетариев. Вот вы тут плевались в сторону России, а что-то я не слышал вашего гнева по поводу расистской республики.