Оперативное вмешательство
Шрифт:
– Да, товарищ Кобра мне об этом говорила, – прикусив губу, произнес Сосо, а потом, подняв на меня взгляд, спросил: – Так вы, товарищ Серегин, решили с помощью своего нечеловеческого могущества соединить положительные стороны двух формаций и исключить отрицательные?
– Да это, собственно, не я начал, – сказал я, пожав плечами, – в мире моей супруги, значительно более развитом и счастливом, чем наш с Коброй, вас, Сосо, знают как Иосифа Виссарионовича Джугашвили, бессменного вождя партии большевиков и премьер-министра Российской империи с шестнадцатого по пятьдесят шестой год, верного сподвижника императора Михаила Великого.
– Но я не понимаю, как так могло получиться! – воскликнул он. – Как я понимаю, товарищ Серегин, без вашей подсказки даже император Михаил, будь он и в самом деле так хорош, как вы об этом говорите, ни за что не стал бы сотрудничать с нашей партией.
– Как выяснилось еще в самом начале нашей эпопеи, – хмыкнула Кобра, – задолго до нас в некоторых верхних мирах порезвились так называемые Старшие Братья, переустроившие их в соответствии со своим представлением о прекрасном. У них, Сосо, не было наших сверхспособностей, вместо того они оседали в этих мирах, руководя и направляя их развитие.
– Зато у нас нет возможности положить свою жизнь ради благополучия этого мира, – сухо сказал я, – впереди нас ждут новые миры и новые задания, а потому мы только переведем для вас стрелки, а дальше вы уже пойдете сами. Ваш император Михаил еще до своего воцарения в общих чертах ознакомился с делами своего брата-двойника и согласился пойти тем же путем. Теперь, Сосо, дело за вами: согласитесь вы последовать примеру вашего двойника из другого мира или уйдете к новому императору в непримиримую оппозицию.
– Вы, товарищ Серегин, обращаетесь только ко мне или ко всей партии большевиков в целом? – тихо спросил Сосо. – Во втором случае вам следует обращаться не ко мне, а к лидеру нашей партии, товарищу Ленину. Он сейчас в эмиграции, в Женеве.
Мы с Коброй переглянулись.
«Ну вот, видишь, до чего нас довела твоя горячность, – мысленно сказал я. – А ну как Сосо, услышав о смерти своего учителя, с твоей, между прочим, подачи, взбунтуется и уйдет в глухой отказ? И соврать мы ему ни в каком виде не можем. Мне лгать и покрывать ложь не положено по должности, а если солжешь ты, то он это обязательно почувствует. Быть может, не сразу, но через некоторое время обязательно. И тогда он станет нам врагом – только потому, что однажды мы ему солгали по такому важному вопросу. Такая уж у этого человека натура».
«Я скажу ему обо всем сама, – так же мысленно ответила Кобра, – прямо сейчас, честно и откровенно. Знаешь, Батя, я ничуть не жалею о том, что сделала. Я и раньше не особенно любила этого политического деятеля, сначала втравившего страну в Гражданскую войну, а потом разделившего ее на пятнадцать республик. Но только попав сюда и столкнувшись с ним вплотную, я поняла, насколько с ним все плохо. Мы, маги Огня, не приходим в ужас, как обыкновенные люди, и в то же время мы не в состоянии мыслить так четко и рационально, как адепты Порядка вроде тебя. Мы знаем, что колдунов, кем бы они ни были, следует уничтожать без всякой пощады, поэтому, когда такой персонаж оказывается от нас на расстоянии прямой досягаемости, с нашей стороны следует почти непроизвольная вспышка благородной ярости, после чего от негодяя остается только горсть пепла. Женеве еще повезло, что мой удар был чисто виртуальным, а не физическим, а иначе на этой улице Каруж не миновать крупного пожара с десятками жертв».
«Не надо нам никаких лишних жертв, тем более среди ни к чему не причастных некомбатантов, – послал я ей ответную мысль. – И так того, что сделано, уже выше крыши. Пообещай мне, что в следующий раз, то есть на площадке четырнадцатого года, ты не будешь размахивать направо и налево своей Дочерью Хаоса, а дождешься момента, когда мы изымем всех причастных сюда в мир Содома, чтобы разобраться, откуда в этом деле растут руки и откуда ноги…»
«Я обещаю, Батя», – безмолвно ответила Кобра и перевела свой взгляд на нашего гостя, обеспокоенного затянувшейся паузой.
– Понимаешь, Сосо, – сказала она вслух, – мы не можем обратиться с предложением к товарищу Ленину, потому что его просто больше нет среди живых. Он скоропостижно скончался во сне несколько дней назад, и должна признаться, что непосредственной причиной его смерти была я сама.
– Но как вы, товарищ Кобра, могли стать причиной смерти товарища Ленина? – вскричал жестоко сбитый с толку Сосо. – И как так вообще могло получиться?
– Чтобы ответить на ваши вопросы, надо начать с двух главных обстоятельств, – сказал я, – Во-первых – ваш юный Володя Ульянов, будущий Ленин, пошел в революцию в основном по мотиву мести за старшего брата, казненного вполне за дело. Если убить царя, то всеобщего счастья от этого не наступит, а, скорее, наоборот. Борьба за народное счастье была для него не самоцелью, как для вас, а лишь прикрытием для тщательно лелеемой ненависти не только по отношению к царской фамилии, но и к Богу, именем которого правят Романовы, а также к тому самому народу, права которого он декларативно защищал. А как же иначе, ведь тот самый народ истово верил в доброго царя-батюшку и совсем не торопился восставать, чтобы низвергнуть ненавистное самодержавие. И отсюда происходила его непонятная вам послереволюционная политика, когда, создавая на месте Российской империи Советский Союз, товарищ Ульянов разделил его на множество национальных республик. Вы, приняв от него власть, поставили себе задачу построить новую историческую общность «советский народ», создать которую можно было только вокруг сильного великорусского ядра, но претворению ваших планов в жизнь мешали внутренние границы, проведенные самим непогрешимым отцом-основателем вашего государства. Чем это обернулось впоследствии – вы уже знаете от Кобры. После вашей смерти построенная с таким трудом система деградировала и к концу века развалилась, не только откатившись из социализма обратно в капитализм, но и утратив государственное единство…
– Но товарищ Ленин не мог предвидеть того, что случится через шестьдесят с лишним лет! – воскликнул расстроенный Сосо.
– На самом деле мог, – сказал я, – ведь при создании Советского Союза за образец он брал лоскутную империю Габсбургов, а та к двадцать второму году уже успела развалиться на множество карликовых национальных государств. И уж ни в какие ворота не лезла передача территорий с чисто русским населением в состав вновь создаваемых национальных республик с целью их так называемого «укрепления». И в том, что русские в двадцать первом веке оказались одним из самых больших разделенных народов в мире, а все окрестные народы подпали под власть националистических «элит», оказался виновен человек с двойной фамилией Ульянов-Ленин.
– И за это вы его убили, да? – спросил расстроенный Сосо, отодвигаясь от меня прочь. – Неужели нельзя было как-то по-другому доказать свою правоту и убедить товарища Ленина, что он ошибается? Наверное, вы очень сильно торопились, да? Нет человека – и нет проблемы…
– На самом деле, если бы товарищ Ленин был бы просто обыкновенным человеком, обуреваемым завиральными идеями, или мы были бы самыми обычными людьми, действующими только на физическом уровне, – ответил я, – то мы поступили бы с ним так же, как Старшие Братья из мира моей супруги. Они поставили его перед выбором: либо сотрудничество с отказом от низвержения самодержавия и воплощением всех остальных идей, либо полный отказ от политической деятельности, либо физическое уничтожение. Там он выбрал первый вариант, и здесь было бы так же. Но ни ваш Ленин, ни мы ни в коем случае не обыкновенные люди.
– Что значит «не обыкновенные люди»? – встопорщился Сосо.
– Батя – адепт Порядка и младший архангел, – сказала про меня Кобра, – бог русской священной оборонительной войны и Бич Божий для всяких негодяев. Мощь его так велика, что никто не знает ее пределов, но он пользуется ей крайне осторожно. Если бы решать довелось ему, то все было бы как обычно, и ваш Ленин остался бы жив. Я – магиня огня высшего посвящения – вот, смотри… – В подтверждение своих слов она зажгла на ладони пылающий жаром плазменный шар, – и я являюсь ему прямой противоположностью. Я, как сам огонь, импульсивна, горяча и сначала что-то делаю, а потом уже думаю. Обычно это оправданно, потому что мне приходилось иметь дело с морскими чудовищами, трехглавыми драконами и прочей мерзостью, которую и вправду следует уничтожить, а только после задумываться, что это было. Другие наши товарищи – тоже люди необыкновенные. Вьюнош Дима – сильнейший маг-исследователь, Анастасия – маг стихий ветра и воды. Второй Всемирный Потоп не устроит, но тропический тайфун ей вполне по силам. Ну или тихий грибной дождик на половине страны, в то время когда крестьянские поля изнывают от засухи. Анна Сергеевна или иначе товарищ Птица – магиня Разума. Она помогает людям разобраться в себе, избавиться от чужеродных сущностей и ловушек сознания, а также осознать, что для них главное, а что суета сует. И ваш Ленин тоже не был обыкновенным человеком, только, в отличие от нас, получивших дополнительные способности тут, в нижних слоях Мироздания, он был неинициализированным колдуном, обращающим вытянутую из последователей жизненную энергию на воплощение своих политических планов.