Оперативный отряд. Книга первая. Ард Айлийюн
Шрифт:
Азхара назвала себя Нурией. Это все равно, что поклясться в верности навсегда. Фрея не клялась, но осталась верна Ахияру. Отцу… Все говорят, он был похож на Сандра. Неужели кто-то может походить на него? А Фрея не приближает Сандра. Почему? Ведь он страдает. Лафифа, подруга Фреи, тоже очень красивая. Она мечтает о Сандре. Напрасно, Сандр не меняет привязанностей. И зачем такое Азхаре? Тоска по ней слабее, чем по Котёнку. Если она приснится Нуру, он скажет ей: «Зачем тебе два имени? Оставь себе одно, первое. Оно очень красивое. Ведь я никогда не вернусь…»
Нур потер ладонью заслезившиеся глаза и поморгал. И тут же окаменел:
– Ты как здесь? – не сознавая, что говорит, выдавил из себя Нур.
– А я всегда здесь. Здесь, – это там, где ты. Ведь так?
– Что? Ты шла за нами? За отрядом? По Пустыне Тайхау, через Бирюзовый лес?
– Может, и шла, – она улыбнулась той самой сверкающей улыбкой, как молния пронзившей Нура, – А может, и не шла. Может, я летела? Ты скучал по мне?
Платье на ней до пояса слилось с травой, а выше пояса и колосьев настоящее, из арриевой ткани. Оно слегка колеблется от легкого меняющегося ветерка, – то самое, которое он особенно любил на ней, голубенькое. А на голубом мелкие синие и красные цветочки. Нижняя часть все-таки не платье… Но улыбка-молния – та самая. Нур почувствовал, что раздваивается. Чувства утверждают: да, это она. Но разум протестует.
Айлы всегда остаются айлами. Что бы с ними ни случилось и где бы они ни были. И айлы больше слов любят мысли, которые еще не прозвучали. Непрозвучавшие мысли светлее, полнее, живее слов. Обмениваться ими намного приятнее и полезнее, чем словами. Словами можно что-то добавить или сгладить, поправить или еще что… Ведь интонация, тембр голоса, – они тоже что-то значат. Но так не у всех. У отшельников мысли мельче и тусклее слов. И потому Нур решил поговорить с Азхарой мыслями. Ведь сказать надо много, слов может и не хватить, и времени мало, Сандр вот-вот обеспокоится и примется искать его. И быстренько найдет. Тогда Азхара исчезнет.
Нур отправил ей мысль о том, что случилось с Хисой. Но! – Азхара не ответила. И даже глаза ее не изменились. Как были веселые и радостные, так и остались. Но настоящая Азхара не может не слышать мыслей Нура! Если она не слышит, – она не Азхара!
– Здесь так не жарко… И не то, чтобы холодно, – сказал первые всплывшие в сознании слова Нур.
И добавил, уже твердо, осмысленно, со всей уверенностью, на которую был способен:
– Ты кто?
Улыбка покинула лицо Азхары, молния погасла. И сразу поблекло ее платье, а за ним и все кругом. Ведь и трава, и цветочки, и воздух, – все они тоже поверили, что пришла Азхара. А оказалось… Она отвечала, но голос ее стал другим, и разочарованный воздух нес ее слова к Нуру нехотя, тяжело, всего лишь по обязанности. Звуки отзывались в ушах Нура рокотом отдаленной морской волны.
– Вот ты каким стал, айл Нур… Дорога обогатила тебя… Но я останусь такой, какой предстала. Чтобы разговор получился…. А зовут меня Лилла… Слышал?
– Нет, – не совсем уверенно ответил Нур; ему очень захотелось появления Сандра.
Зацепившись взглядом за знакомую сине-фиолетовую косу, уходящую за ее левое плечо, он старался не смотреть в глаза Азхары. Видеть живое лицо и знать, что оно – всего лишь маска! И не понимать, как такое возможно!
– Интересно! – удивилась Лилла, – Какой невежественный айл! Я к нему с добром, а
Нур, справившись с волнением и растерянностью, ответил, разглядывая небо за спиной Лиллы:
– Я – айл, это так. Айлы не говорят неправду. Ни ради чего.
– Пусть так, – согласилась Лилла, – Такая уж у меня работа неблагодарная. Стараешься, стараешься… Твой отряд, Нур, желает отыскать то, что потеряно. Но ведь, как говорят мои новые друзья: что с возу упало, то пропало. Да, Нур, у меня есть не только старые, но и новые друзья. А у тебя и старых-то как кот наплакал…
Нур почувствовал, что начинает злиться. И, чтобы снять наплыв злости, спросил:
– Ты хочешь рассказать мне всю свою жизнь? Зачем?
– Нет, Нур, нет. Не о своей жизни я хочу поведать. А о твоей. О твоей судьбе путаной да ломаной. Ведь исправить еще можно. Если бесполезное с предстоящих дорог убрать. Буковки вредные да слова, всякие там печальные свитки-книжки… Мечты пустые… Вы вот на зарницы красные смотрите по ночам… Красные сполохи вас напрягают… А они есть на самом деле, эти зарницы-сполохи кровавые? Ты не думал, айл, что они, – всего лишь отражение ваших собственных фантазий-страхов? Кто-то взял да внушил их вам, да еще и зеркало перед вашими глазами поставил. Смотрите, доверчивые глупые айлы, и занимайтесь чем попадя, ломайте свои устоявшиеся жизни. Чего вы боитесь, айлы? Куда устремились, к каким миражам? Ведь вам дано то, чего у других нет и не будет. Порастеряете дары на путаных дорожках. Вот ты, Нур… Ахияра, отца своего, так и не увидел. Как и он тебя. Мама Фрея, подруга Азхара… Им горе, тебе несчастье…
Она так пристально смотрела на Нура, что ему стало горячо. Так, что даже небо на юге побагровело. А Лилла с жаром Азхары добавила вопрос:
– Ну зачем? Зачем?
Нур решил не отвечать на вопросы. И вообще не продолжать разговор. На место растерянности пришла было злость, но теперь наступал страх. Разве он справится с хитрой Лиллой без Сандра? Хоть бы Глафий оказался поблизости…
А Лилла, оставаясь Азхарой, продолжала атаку:
– Я многое знаю и многое умею, одинокий маленький айл! Да, не очаровала тебя сегодня. Не смогла, сама не понимаю почему. Но ведь я пришла не затем. А чтобы открыть тебе день завтрашний. Показать тебе все страхи, потери, горести и страдания приготовленные. А ты посмотри да скажи: надо это тебе или нет? Если верно используешь полученное от меня знание, – отведешь от себя все беды. И не только от себя, но и от Сандра, и от других. И вернешь радость Фрее и Азхаре… Так как? Хочешь узнать, что ждет тебя у Жемчужной, и дальше, вплоть до гор Кафских?
Нур, вслушиваясь в речь Лиллы, окончательно уверился: не с добром явилась к нему эта Лилла. С добром не надевают масок, снятых с чужих лиц, с добром не притворяются. А если так, любой ее дар будет во зло. И не нужно ему от нее ничего!
– Нет! – твердо сказал Нур, смотря в глаза Азхаре, – Нет, не хочу я от тебя ничего. Разве тебе не известно: айлы не берут чужого? И без их согласия с ними ничего такого не сделать. Нет! А ты – всего лишь искусительница. Прощай. Иди своим путем.
Лилла явно не ожидала категорического отказа. И лицо ее перестало быть лицом Азхары. По нему пробежали мелкие волны, черты исказились, очарование исчезло. Из потерявших красоту глаз полилась неприязнь, с языка полетела нескрываемая злоба.