Опереди, если успеешь
Шрифт:
— Охраняю…
— Зачем дал ей выбежать? Я же предупреждал. Надо было хватать здесь!
— Я не понял. Огня еще не было…
— Было — не было. Видишь, бежит — лови! Кто компенсирует нам ущерб?
Он развел мощные волосатые руки, демонстрируя залитый водой товар. Огонь в магазине был потушен, а торговый зал закрылся для посетителей.
— Будешь отрабатывать! — пригрозил кулаком начальник.
— Как скажете.
— Я для тебя такое придумаю, такое! Ты еще пожалеешь, что на свет родился! — гремел громовым голосом Викулов, наседая на испуганного охранника.
Несмотря на возраст: «слегка за пятьдесят», начальник службы безопасности сохранял свое тело в подтянутом бодром состоянии, и когда порой игриво зажимал молодых продавщиц в подсобке, в ответ слышал лишь кокетливый поощряющий смех. Самые смелые уступали напору Викулова, о чем, впрочем, не жалели. Крепкие руки большого начальника могли не только тискать молодое тело, но и подталкивать его по должностной лестнице.
На улице заныла сирена. Вскоре назойливую новогоднюю иллюминацию дополнили красные мигающие фонари пожарной машины.
— Их только за смертью посылать. Как и тебя! — Викулов пихнул удрученного охранника кулаком в грудь и направился к командиру пожарного расчета, тыкавшемуся в заблокированные стеклянные двери. — Опоздал! Мы сами всё потушили. Для вас работы нет.
— Но надо…
— И единственного пострадавшего уже отправили в больницу.
— Я должен проверить и составить акт, — оправдывался пожарник.
— Проверяй. Пустите его. — Викулов пнул ногой упавшую тележку, перегораживающую проход, и рявкнул на растерянных продавщиц: — Чего рты разинули? Наводите порядок!
И без того хмурое лицо начальника службы безопасности прорезала вертикальная морщина над переносицей. Он понял, какой разговор ему предстоит с владельцем компании. Это с экрана телевизора депутат Скворцов говорит вежливым литературным языком, а в общении с подчиненными его словарный запас мало отличается от речи матерого прораба перед гастарбайтерами.
В нагрудном кармане Викулова завибрировала телефонная трубка. Такие средства радиосвязи имели все ответственные лица компании. Валерий Васильевич взглянул на высветившийся номер с фамилией звонившего и брезгливо рявкнул в телефон:
— Я занят!
Отключиться он не успел. По мере того как собеседник что-то сбивчиво рассказывал, мрачное лицо Валерия Васильевича разглаживалось и принимало довольный вид. Наконец он дружелюбно скомандовал:
— Держи ее. Сейчас буду.
— Я не поджигала, не поджигала, — жалобно скулила перепуганная девочка, пока Михаил Давыдов тащил ее к служебному входу в супермаркет.
Он специально провел упирающуюся хулиганку вдоль витрин торгового зала, изуродованного безумной выходкой, и впихнул в помещение службы охраны. Здесь было пусто: все сотрудники занимались устранением последствий чрезвычайного происшествия.
— Ты бы что-нибудь новенькое придумала, — съязвил Давыдов, глядя на съежившуюся в офисном кресле девочку-подростка.
Старомодную шапочку она сжимала в ладошках на коленях. Крупная янтарная заколка, стягивавшая черные волосы в конский хвост, сбилась и держалась лишь на честном слове. Из-под густых длинных ресниц затравленно блестели красивые серые глаза. Однако сочувствия к малолетней преступнице Михаил не испытывал. Она сотворила ужасный поступок и должна за него ответить. Коллеги знали, что точность в делах и стремление к справедливости — две главные черты характера излишне прямолинейного директора по информационным технологиям.
Он позвонил со своей рабочей трубки начальнику по безопасности Викулову и сообщил о том, что поймал поджигательницу.
— Теперь другие с тобой будут разбираться, — предупредил он.
— Не надо других! Я не поджигала, — оправдывалась девочка.
Михаил устало вздохнул.
— Мне можешь не врать. Я слышал, как ты первая закричала «пожар». Огня еще не было, а ты уже вопила! И знаешь почему? Потому что сама зажгла фитиль и знала, что вот-вот всё вспыхнет. Хотела под шумок что-нибудь умыкнуть?
— Я не поджигала. Всё из-за двадцати секунд, — прошептала девочка.
— И про секунды я уже слышал. Смени репертуар.
В первые минуты после того, как он схватил её у дороги, она заявила, что увидела вспышку огня и крикнула «пожар», а потом путано твердила про некие двадцать секунд, о которых совсем забыла от испуга.
— Как тебя зовут? — успокоившись, спросил Михаил.
— Дина.
Давыдову стало жаль несуразного подростка. Худышка выглядела беззащитной, неухоженной, несчастной. Что она могла украсть? Красивую шоколадку, которую никогда в жизни не ела, или дешевые леденцы в яркой обложке? Если бы это было так, он бы никогда не побежал за ней. Но она устроила пожар, подвергла риску жизнь ни в чем не повинных покупателей.
Михаил подавил жалость и жестко произнес:
— Не надо врать, Дина. Не терплю глупых лгунишек.
— Я не вру! Я всё вижу раньше, чем другие! Увидела огонь и закричала, а он еще и не загорелся.
— Хватит!
Девочка беспомощно заплакала. Давыдов лишь покачал головой.
— Ну, как вам доказать? — Дина неожиданно напряглась, уставилась на дверь. — Вот! Сейчас в эту комнату зайдет усатый человек и ударит меня по лицу.
Михаил невольно перевел взгляд с притихшей девочки на закрытую дверь. Из коридора послышались четкие приближающиеся шаги. Дина съежилась еще сильнее и подтянула колени. Если бы у нее было одеяло, она бы сжалась в комочек и спряталась под него. Как тогда, в детстве, когда ее теплый уютный мир в одночасье превратился в пепел.
… Родители легли спать поздно, а перед этим грелись у камина и что-то пили из пузатых бокалов. Папа говорил, что год был замечательным, особенно в бизнесе, не грех и отметить. Ее, маленькую и вертлявую, со скандалом отправили спать, обещая, что завтра, в новогоднюю ночь, Дед Мороз обязательно положит подарок под наряженной елкой. Но ей хотелось подарок сегодня. И тогда мама, тряхнув головой, сняла со своих волос янтарную заколку с озорным дельфинчиком. Она ласково стянула волосы девочки в хвост и скрепила их красивой «взрослой» заколкой. Засыпая, Дина обещала себе, что непременно подкараулит Деда Мороза и попросит у него для мамы с папой что-нибудь особенное.