Описание Эллады
Шрифт:
1. Быстро через перебежчиков было дано знать лакедемонянам, что Аристомен вернулся невредимым. Это сообщение казалось настолько невероятным, как если бы кто сообщал, что он воскрес из мертвых, но Аристомен лично постарался убедить их в этом. Коринфяне послали лакедемонянам военный отряд, чтобы помочь им взять Гиру. Узнав через своих разведчиков, что во время пути они идут в большем беспорядке, чем обычно, и своих стоянок не охраняют, Аристомен нападает на них ночью. Многих из них он убивает еще спящими, в том числе их предводителей, Гиперменида, Ахладея, Лисистрата и Сидекта. Разграбив и палатку вождей, он дал возможность лакедемонянам ясно понять, что сделал это только Аристомен и никто другой из мессенцев. 2. Он принес жертву и Зевсу Итомскому которую называют — Гекатомфонии (Сто жертв). Это жертвоприношение установлено с древних времен и считается за правило, что ее приносят те из мессенцев, которые убили сто неприятелей. В первый раз эту жертву Аристомен принес после того, как произошло сражение при Могиле кабана, принести ее вторично дало ему возможность ночное избиение коринфян; говорят, что третий раз он принес эту жертву при последующих набегах. 3. Наступали праздники Гиакинфий, поэтому лакедемоняне заключили с Гирой сорокадневное перемирие, удалились сами домой и там справляли праздник. Но критские стрелки, которых лакедемоняне вызвали из Ликта и других городов в качестве наемников, бродили вдоль и поперек по всей Мессении; семь человек из этих стрелков устроили засаду на Аристомена, так как он, полагаясь на перемирие, выйдя из Гиры, ушел далеко и двигался с меньшими предосторожностями. Схватив его, они связали его теми ремнями, которые у них были на колчанах. Наступал вечер. Поэтому двое из критян ушли в Лакедемон сообщить радостную весть о том, что Аристомен захвачен в плен, а остальные удалились в один мессенский дом. 4. Там жила девушка с матерью; она была сиротой, так как отец ее был убит. В предыдущую ночь эта девушка видала следующий сон: к ним в их деревенский дом волки привели льва связанным и без когтей; она развязала оковы у льва, нашла ему когти, и ей снилось, что таким образом волки были растерзаны львом. И вот тогда, когда критяне
1. На одиннадцатом году осады было суждено, чтобы Гира была взята и мессенцы изгнаны из своих домов и таким образом бог исполнил то предсказание, которое он изрек некогда Аристомену и Феоклу. Когда они после поражения у (Большого) Рва пришли в Дельфы и вопросили бога о возможности для них спасения, Пифия дала им такой ответ:
Если трагос напьется воды извилистой Неды, Больше мессенскую землю спасать от бед не могу я: Близкая гибель тогда грозит ей и день истребленья.Истоки этой реки Неды находятся на горе Ликее; эта река, пройдя через Аркадию и вновь повернув в Мессению, является границей между приморскими областями мессенской и элидской земель. С этого времени мессенцы были в постоянном страхе, как бы козлы не напились воды из реки Неды. Но на самом деле божество дало следующее предзнаменование. Есть у эллинов дерево дикой смоковницы, которое они называют «олинфом» (зимним), мессеняне же — «трагосом» (козлом). Росшая тогда у Неды дикая смоковница росла не прямо, но сгибалась над водою и краями своих листьев уже касалась воды. Увидав это, прорицатель Феокл понял, что под словом "трагос, пьющий из реки Неды", Пифия подразумевала эту дикую смоковницу и что для мессенцев наступил уже роковой конец; от других он держал это в тайне, но Аристомена он подвел к этой смоковнице и указал ему, что время пощады для них уже истекло, Аристомен согласился с этим; он понял, что пришел их последний час; тем не менее он предусмотрительно предпринял меры, какие позволяли ему данные обстоятельства.2. У мессенцев был некий талисман; если бы он погиб, то Мессения навеки бы исчезла в бездне небытия, но если он будет сохранен, то предсказания Лика, сына Пандиона, говорили мессенцам, что с течением времени они вновь получат эту страну. Зная эти предсказания, Аристомен с наступлением ночи взял этот талисман и унес. Уйдя в самую уединенную часть бывшей Итомы, он зарыл его на горе Итоме и молил Зевса Итомского и богов, которые до сих пор спасали мессенцев, быть хранителями той тайны, которую он тут скрыл, и не допустить, чтобы единственная надежда мессенцев на возвращение в свою страну оказалась в руках лакедемонян. 3. После этого мессенцев стали постигать несчастия, как некогда троянцев, от прелюбодеяния. Мессенцы владели как горой Гирой, так и местностью от горы до реки Неды и у некоторых из них были дома вне городских стен. Из Лаконии к ним не приходило перебежчиков, за исключением раба, принадлежавшего Эмпераму; этот раб был пастухом, и он пригнал коров своего господина, а Эмперам был из числа знатнейших лиц в Спарте. Этот пастух гонял стадо недалеко от Неды, Он увидал здесь жену одного из мессенцев, живших вне стен, когда она пришла за водою. Влюбившись, он решился с ней заговорить, и сделав ей подарки, он с нею сошелся. С этого времени он стал подстерегать, когда муж этой женщины уходил нести стражу; эту охрану крепости мессенцы несли поочередно, так как они больше всего боялись, как бы этим путем враги не вошли в город. И всякий раз, когда он уходил, пастух приходил к женщине. Так вот как-то ночью мужу этой женщины вместе с другими пришлось идти на стражу; случилось, что в эту ночь бог послал сильный дождь. И мессенцы покинули свои сторожевые посты: дождь лил как из ведра и совершенно их заливал, а ввиду спешности постройки не были выстроены ни прикрытия, ни башни, да и вообще они не думали, чтобы в такую темную, безлунную и ненастную ночь лакедемоняне могли двинуться на них. Что же касается Аристомена, то за несколько дней перед этим он был ранен, так как отбивал одного купца из Кефаллении, своего приятеля, везшего в Гиру все то, в чем они нуждались, от лакедемонян и аптерских стрелков (с Крита), которыми командовал спартанец Эвриал; этого кефалленца и все то, что он вез, он спас, но сам был ранен и не мог пойти и проверить сторожевые посты, как он это делал обыкновенно. Это было главной причиной, почему акрополь был покинут стражей. Каждый из этих сторожей ушел со своего поста домой, равно и муж той, которая имела любовником пастуха. В это время пастух был у нее в доме; заметив возвращающегося мужа, она тотчас же со всею поспешностью спрятала любовника. Вошедшего мужа она встретила с такой приветливостью, как никогда прежде, и спросила, по какой причине он пришел. Он, не зная, что у нее есть любовник и что пастух находится в доме, рассказал ей всю правду, что и он, и все другие, по его словам, покинули свои посты из-за сильного ливня. Его слова слыхал и пастух, и когда он точно узнал обо всем, он вновь перебежал от мессенцев к лакедемонянам.
В это время у лакедемонян при войске не было царей, а над осаждавшим Гиру отрядом командовал тогда Эмперам, господин этого самого пастуха. Явившись к нему, он прежде всего испросил прощение за совершенное им преступление, за то, что он бежал от него, а затем указал, что в настоящее время очень легко можно взять Гиру, передав ему все, что он слышал от мессенца.
1. Его сообщение показалось правдоподобным, и он повел Эмперама и спартанцев. Дорога была трудная, так как было темно и дождь не переставал лить, но их решимость преодолевала все трудности. Когда они оказались под стенами Гиры, они стали перелезать через них, приставив лестницы или кому как удастся другим способом. О грозящем несчастии дали знать мессенцам главным образом собаки, которые лаяли не обычным образом, но продолжительно и дико, с завыванием. Поняв, что им предстоит последняя и отчаянная борьба, они захватывали даже не все оружие, но какое было у каждого под рукой; схватив его, они бросались на защиту родного города, который у них остался один изо всей Мессении. Первыми, кто заметил, что враги внутри города и кто бросился на них, защищая родину, были Горг, сын Аристомена, сам Аристомен, прорицатель Феокл и Мантикл, сын Феокла, а с ними Эвергетид, человек вообще очень чтимый в Мессении, теперь же имевший еще большее значение, как муж сестры Аристомена, Гагнагоры. При таких обстоятельствах другие хотя и понимали, что они попали как бы в сети, однако, даже теперь не теряли надежды на спасение. 2. Только Аристомен и прорицатель понимали, что наступил последний час гибели для мессенцев, зная то предсказание, которое в загадочных словах о «трагосе» (козле) изрекла Пифия, но со своей стороны они держали это в тайне от других. Они поспешно обходили город и всех, кого встречали на пути, если только это был мессенец, побуждали быть доблестными и вызывали из домов тех, которые еще там оставались. 3. В течение ночи не произошло ничего важного ни с той, ни с другой стороны: лакедемонян заставляло медлить незнание местности и страх перед доблестью Аристомена; со стороны же мессенцев предводители не успели принять общего решения, а кроме того, если кто и хотел зажечь факелы или какой-либо другой светильник, то дождь, ниспосланный богом, тушил их. Когда же наступил день и они могли видеть друг друга, Аристомен и Феокл старались возбудить в мессенцах отчаянную решимость, приводя среди многих других примеров также и доблестную решимость жителей Смирны, напоминая своим мессенцам, как эти обитатели Смирны, будучи лишь частью (мало воинственных) ионян, благодаря своей доблести и смелости, выгнали Гигеса, сына Даскила, и лидийцев, уже захвативших их город. 4. Слыша это, мессенцы исполнились решимости и, собираясь отрядами, где и кто с кем встречался, стали нападать на лакедемонян. Устремились на врагов и женщины с кирпичами в руках, схватывая и всякие другие предметы, которыми каждая из них могла бросать во врагов. Но проливной дождь не давал им возможности ни действовать, как они хотели, ни подняться на крыши домов. Тогда они решились взяться за оружие и этим еще более зажгли в мужчинах смелость, когда они увидали, что и женщины предпочитают умереть вместе с ними за родину, чем быть отведенными рабынями в Лакедемон, так что они, пожалуй, могли бы еще избегнуть своей роковой судьбы. Но по воле бога проливной дождь пошел еще с большей силой, раздавались оглушительные удары грома, а молнии слепили их, блистая перед их глазами. Все это придавало лакедемонянам уверенность, и они говорили, что сам бог помогает им. И так как молния блистала им с правой стороны, то их прорицатель Гекас объяснил, что это знамение для них благоприятно. 5. Он же придумал и следующую военную хитрость. Численностью лакедемоняне намного превосходили мессенцев, но так как битва шла у них не на ровном месте и не правильными рядами, но сражения завязывались в разных частях города, то в каждом отряде стоявшие позади оказывались бесполезными. Им Гекас велел вернуться в лагерь, подкрепиться пищей и сном и вновь к вечеру вернуться сюда, чтобы сменить остававшихся и несших труд. 6. Таким образом они, отдыхая и сражаясь посменно, с большей легкостью имели возможность выдерживать бой, мессенцы же во всех отношениях были поставлены в безвыходное положение; им приходилось сражаться непрерывно и днем и ночью. Шел уже третий день; бессонница, дождь и холод мучили их, они страдали от голода и жажды. Особенно были измучены женщины вследствие непривычки к войне и непрерывного утомления. 7. Тогда прорицатель Феокл, подойдя к Аристомену, сказал ему: "Зачем напрасно несешь ты этот труд? Ведь все равно Мессении рок присуждает погибнуть; ее злая судьба уже перед нашими глазами; нам явно вещала об этом Пифия, а недавно подтвердила это дикая смоковница. Для меня лично бог назначил гибель вместе с родиной; ты же спасай мессенцев, пока есть силы, спасай самого себя". С этими словами он бросился на врагов, при этом он громко бросил в лицо лакедемонян такую фразу: "Не вечно с радостью будете вы собирать плоды Мессении". Затем напав на тех, кто стоял против него, он стал их избивать, но и сам получил рану; он испустил дух, насытив свою душу кровью врагов. 8. Тогда Аристомен отозвал из битвы мессенцев, находившихся в тылу, оставив тех, которые по своей доблести были передовыми бойцами; этим он позволил остаться на месте. Всем
1. Как только аркадяне получили известие о взятии Гиры, они тотчас потребовали у (своего царя) Аристократа вести их, чтобы или спасти мессенцев, или вместе с ними погибнуть. Но так как он получил из Лакедемона подарки, то он не захотел их вести и сказал, что неизвестно, остался ли кто-нибудь из мессенцев в живых, так чтобы можно было их защищать. Тогда же, когда они точнее узнали, что мессенцы остались в живых и принуждены покинуть Гиру, они решили сами встретить их на горе Ликее, заготовив предварительно и одежды и хлеб; они посылают важнейших лиц, чтобы они утешили мессенцев и вместе с тем были бы им проводниками в дороге. Когда мессенцы благополучно прибыли на гору Ликей, то аркадяне дружески приняли их, отнеслись к ним весьма хорошо, предложили им расположиться по их городам и наделили их землею. 2. Печаль по разграбленной Гире и ненависть к лакедемонянам внушила Аристомену следующий план. Выбрав из всей массы мессенцев пятьсот человек, о которых он знал, что они больше других готовы жертвовать собою, спросил их в присутствии других аркадян и Аристократа, так как он еще не знал, что он предатель, — ему казалось, что тогда в начале битвы Аристократ бежал вследствие отсутствия храбрости, но он не подозревал его ни в какой подлости — так вот, в его присутствии он спросил этих пятьсот, хотят ли они вместе с ним отомстить за родину, пусть даже (если придется) умереть. Когда все заявили, что желают, он открыл им весь свой план, сказав, что он хочет пойти на рискованное дело — следующим вечером двинуться против Спарты: большинство лакедемонян в это время ушло главным образом в Гиру, а другие бродили повсюду, расхищая и растаскивая имущество мессенцев, "Если мы сможем взять Спарту, — говорил он, — и завладеть их достоянием, то нам можно потом, отдав лакедемонянам их собственность, получить то, что принадлежало нам, а если это нам не удастся, мы умрем, но совершим деяние, достойное памяти будущих веков". Когда он это сказал, то и из аркадян человек около трехсот выразили желание участвовать в этом смелом предприятии. Но тогда поход задержался, так как жертвы оказались неблагоприятными для их замысла. 3. На другой же день они узнали, что их тайна была уже заранее сообщена лакедемонянам и что они вторично были преданы Аристократом. Об этом замысле Аристомена Аристократ тотчас же написал на свитке и, передав его одному из рабов, которого он знал как самого преданного, отправил его в Спарту к (царю) Анаксандру. Когда раб возвращался, его подстерегли несколько аркадян, которые и раньше были во вражде с Аристократом, а теперь и вообще сильно подозревали его. Захватив раба, они привели его на собрание аркадян и показали народу ответное письмо из Лакедемона: Анаксандр сообщал ему, что как прежде его бегство от Большого рва не осталось без награды со стороны лакедемонян, так и теперь они поблагодарят его за теперешнее сообщение. 4. Когда это было оглашено на общем собрании то сами аркадяне стали бросать камни в Аристократа и приглашали к этому и мессенцев. Они обратили свой взор на Аристомена; он же, опустив глаза в землю, стоял и плакал. Аркадяне, побив Аристократа камнями, выбросили его труп без погребения за пределы своей страны, а на священном участке Ликейского бога поставили стелу с надписью, гласившей:
Против царя, творящего кривду, время, конечно, Право правды нашло; волею Зевса легко Вскрыло того, кто Мессении гибели главной причиной Был, ее подло предав. Клятвопреступнику скрыть Трудно от бога свои преступные мысли. Владыко, Радуйся, Зевс, и для нас землю аркадян спаси!1. Тех из мессенцев, которые были захвачены около Гиры или где-либо в другом месте Мессении, всех их лакедемоняне зачислили в илоты. Жители же Пилоса и Мофоны и те, которые жили в приморской области, после взятия Гиры отплыли на кораблях в Киллену — эта была гавань элейцев. Оттуда они отправили приглашение мессенцам, собравшимся в Аркадии, отправиться, если они хотят, вместе с ними общим походом отыскивать страну, где бы им поселиться, и предлагали Аристомену быть их вождем при выселении. Но он ответил, что сам он, пока будет жив, будет воевать с лакедемонянами и что он уверен, что всегда придумает какую-либо неприятность для Спарты; в качестве вождей он им дал Горга и Мантикла. И Эвергетид с остальными мессенцами тоже выселился на Ликейскую гору; когда он увидал, что замысел Аристомена относительно захвата Спарты рухнул, то он подговорил человек пятьдесят мессенцев вернуться с ним в Гиру, чтобы напасть на лакедемонян; застав их там продолжающими разграбление, он превратил их радость победы в печаль, но и его самого постигла здесь неизбежная участь. Назначив предводителей мессенцам, Аристомен предложил всем тем, которые желают принять участие в выселении, идти за ними в Киллену. Все пожелали участвовать, кроме тех, которым мешала в этом старость или которые оказались настолько бедными, что не могли отправиться в колонию; эти остались здесь среди аркадян.
2. Итак, Гира была взята, и вторая война лакедемонян с мессенцами была окончена, когда в Афинах был архонтом Автосфен, в первом году 28-й олимпиады, на которой победу одержал лаконец Хионид.
Когда мессенцы собрались в Киллену, то предстоящую зиму они решили там перезимовать; продовольствие и деньги им доставляли элейцы; с наступлением же весны они стали совещаться, куда им отправиться. Мнение Горга было захватить Закинф за Кефалленией и, став островитянами вместо жителей материка, на кораблях нападать на прибрежные страны Лаконии и грабить их землю; Мантикл же предлагал предать забвению Мессению и ненависть к лакедемонянам, плыть в Сардинию и захватить этот самый большой и самый богатый из островов.
3. В это время прибыло к мессенцам посольство от Анаксила, приглашая их в Италию, — Анаксил был тираном Регия и в четвертом колене потомком Алкидамида. Алкидамид переселился из Мессении в Регий после смерти царя Аристодема и взятия Итомы. Этот-то Анаксил послал пригласить к себе мессенцев. Когда они прибыли, он стал им говорить, что жители Занклы, с которыми у него вражда, владеют богатой страной и городом, одним из лучших в Сицилии; если они помогут ему завладеть Занклой, он, по его словам, все это хочет отдать им. Когда они приняли это предложение, Анаксил переправил их в Сицилию. С самого начала Занклу захватили морские разбойники; местность была ненаселенная; они выстроили укрепление около гавани и пользовались им как своей базой для набегов на суше и на море. Их вождями были Кратемен с Самоса и Периер из Халкиды. Впоследствии Периер и Кратемен решили призвать других эллинов для заселения этой земли. 4. С прибытием мессенцев Анаксил, выступив против жителей Занклы на кораблях, победил их в морском бою, а мессенцы разбили их на суше. Когда жители Занклы были таким образом осаждены с суши мессенцами и одновременно с моря флотом регийцев, когда их стены были уже захвачены врагами, они бежали к алтарям богов и в храмы. Анаксил предлагал мессенцам перебить из жителей Занклы тех (мужчин), которые были еще молоды и крепки, всех же остальных вместе с женами и детьми обратить в рабство, но Горг и Мантикл просили Анаксила, чтобы он не заставлял их делать по отношению к людям эллинского племени тех безбожных и бесчеловечных поступков, которые они — мессенцы — сами испытали на себе от людей, родственных им по крови. После этого они подняли жителей Занклы от алтарей и, дав взаимные клятвы, оба народа поселились вместе; они изменили название города и вместо Занклы он стал называться Мессеной. 5. Это произошло в 29-ю олимпиаду, когда вторично победил лаконец Хионид, во время архонства Мильтиада в Афинах. Мантикл построил мессенцам и храм Геракла; вне стен города воздвигнута статуя бога, так называемого Геракла Мантикла, подобно тому как в Ливии он называется Аммон, а в Вавилоне — Бел; последний получил свое имя от какого-то египтянина Беда, сына Ливии, а Аммон — от имени пастуха, воздвигнувшего (этот храм). Так, наконец, наступил конец блужданиям для бежавших мессенцев.
1. После того как Аристомен отказался быть вождем тех, которые отправлялись в колонию, он выдал замуж из своих дочерей старшую и вторую и свою сестру Гагнагору; последнюю он выдал за Фарикса в Фигалию, а дочерей — одну за Дамофоида из Лепрея, другую за Феопомпа из Гереи. Сам же отправился в Дельфы, чтобы испросить пророчества у бога. Данное Аристомену прорицание неизвестно, но в это же время Дамагету с Родоса, царствовавшему в Иалисе, который прибыл спросить Аполлона, откуда взять ему себе жену, Пифия прорекла, что он должен взять женою дочь лучшего из эллинов. Так как у Аристомена была еще и третья дочь, то Дамагет женился на ней, считая, что из тогдашних эллинов Аристомен является самым лучшим. Аристомен прибыл на Родос вместе с дочерью; отсюда он собирался отправиться в Сарды к Ардису, сыну Гигеса, и дальше в мидийские Экбатаны к царю Фраорту, но раньше этого ему суждено было захворать и умереть, и таким образом лакедемонянам уже нечего было бояться никакой беды со стороны Аристомена. После его смерти Дамагет и родосцы воздвигли ему великолепный памятник и, начиная с этого времени, и дальше стали воздавать ему почести. Что же касается так называемых Диагоридов на Родосе, происходящих от Диагора, сына Дамагета, внука Дориея, правнука Дамагета и дочери Аристомена, я это опускаю, чтобы не показалось, что я делаю неуместные отступления.
2. После того как лакедемоняне завладели тогда Мессенией, они всю остальную землю разделили между собой, кроме Асинейской области и Мофоны: ее они дали жителям Навплии, которые недавно были прогнаны из своего города аргивянами.
Тех из месеенцев, которые остались в своей земле, лакедемоняне насильно зачислили в илоты; впоследствии они отпали от лакедемонян в 79-ю олимпиаду, когда победил коринфянин Ксенофонт, а в Афинах архонтом был Архимед. Для восстания они выбрали следующий благоприятный момент. Несколько лакедемонян, присужденные за то или иное преступление к смертной казни, бежали на Тенар (в храм Посейдона) как молящие бога о защите; тем не менее коллегия эфоров, оторвав их от жертвенника, казнила их. Против спартанцев, ставивших ни во что право убежища молящих о защите, поднялся гнев Посейдона, и бог, (послав землетрясение), разрушил весь город их до основания. В дополнение к этому несчастию те из илотов, которые прежде были мессенцами, восстали и ушли на гору Итому. Среди других вспомогательных войск, которые лакедемоняне призвали против них, были и Кимон, сын Мильтиада, бывший их проксеном (защитником интересов) в Афинах, и афинский военный отряд. Когда афиняне прибыли, они показались подозрительными спартанцам, будто бы они хотят произвести у лакедемонян государственный переворот и вследствие такого подозрения они вскоре отослали их назад домой из-под Итомы.