Опора тишины сердечной
Шрифт:
Опору тишины сердечной.
Мы сами обращаемся к её истокам и закладываем её в своих детях.
Успеть бы и не упустить.
Глубины нежности объять душой,Успеть познать всю степень нужности,Любить все грани твоей самости,Ценить мгновенья невозвратного.Ресницами коснуться щёчки,Впитать в себя макушки запах,И чмокнуть бусинку, что – носик,Считать ответ в голубых глазках.Ведь, кажется, совсем недавноЛежала маленьким комочком,Теперь улыбки, смех и ласки,ВГлава 1. Бескрайний горизонт
Как важен вклад нашей веры в собственных детей. Ценой страха разбитых коленок, обойтись бы только ими… Как важны силы на смелость поверить в каждый новый их шаг, сделанный уже без поддержки нашей руки, но с опорой куда прочней и значимей. Ведь рука наша всё реже сможет быть рядом. Тем ценнее то, что сохранит их сердце, что даст им смелость на свободу считать горизонт столь же бескрайним, как их мечты и возможности. Даст силу быть собой и сохранить это, а потом поделиться со своими детьми.
Я помню ту гору песка, просторы полей впереди, мы стоим с братом на вершине, играет музыка на кнопочном телефоне. У меня замирало сердце перед красками заката, величием значения момента, в котором ещё было отчаянно живо ощущение, что наши жизни и возможности столь же бескрайни, как этот горизонт. Тот горизонт до сих пор перед моими глазами, а закат в сердце горит огнём надежд и сейчас. Мир прекрасен. Восторженность души не утрачена. Думали ли мы, что увиденное, восхитившее, проанализированное, запавшее в сердце в детстве и будет составлять нас. Оно уже внутри. Оно есть в нас. Целый мир. Наше тогда – сейчас. Я сейчас иду за руку с дочкой по парку летним днём, провожая закат, и я сейчас еду на большой скорости на велосипеде наперегонки с братом через поле в лучах закатного солнца. Нас не было весь день, нас потеряли наши мамы, нас потерял целый мир, а мы его нашли: в запахе хвои и алеющих верхушках деревьев, в железном привкусе во рту от стараний обогнать друг друга и жадных глотках прохладного, вечернего, наполненного кислородом воздуха, в мечтах. Так оно оживает на протяжении всей жизни, оно пронизывает сознание и живёт там. Знали ли мы, что это не просто ярко прожитый летний день и воспоминания?
Сбившееся дыхание в быстром беге ног по полевой траве, вслепую, с задранной в небо головой и счастливыми глазами, следящими за наконец взлетевшим и набирающим высоту воздушным змеем, голос деда за спиной: "Быстрее, Поля, беги быстрее! Аккуратней!". Его смех. Знали ли мы… Что всё это не просто фрагмент лета, а в тот миг стало частью нас. Удивительно, я никогда не думала, почему он не крикнул мне: «Смотри под ноги!». Никогда не думала после о великой ценности каждого брошенного взгляда на этот воздушный змей. А сколько таких взглядов он собрал, покорно висящий на гвоздике в прихожей дачного душа, пока мы с братом, опять же, наперегонки мыли руки – кто первый добежит до вкусного бабушкиного ужина. Я помню этот змей как дедушкину затею, ценность которой недооценивала, не подозревала.
Он не крикнул мне: «Смотри под ноги!». Ведь знал, что то мгновение запечатлит мои глаза и душу с моментом и вздымающимся на голубом фоне неба красным воздушным змеем, со вкусом свободы и счастья в каждом жадном глотке дачного полевого воздуха, ощущением полных лёгких и пониманием полноты жизни в тот миг.
С моментом, что будет оживать при каждом взгляде на уже пустующую стену и гвоздик в дачном душе, с моментом, когда я пишу это, будучи уже замужем, с трепетом ожидающая появления на свет долгожданного чуда. Столько лет прошло, а истина не меркнет:
Он сберёг этот миг в моём сердце даже ценой страха за мои разбитые коленки, потому что знал всю его ценность, бесценность и неповторимость мига свободы юности. Знал, потому что он сам был таким. И живёт во мне в момент написания этих строк, здесь и сейчас.
Миг, ставший опорой взгляда на мир в дальнейшем, опорой продолжать с детской восторженностью смотреть на небо.
Спасибо, Дед.
Так что, не нужно искать. Весь мир уже в нас. И книга эта живёт в струнах сердца, в воспоминаниях души. Тот миг – я, тот миг тогда, тот миг сейчас, я сейчас. Не в чужих ожиданиях или собственных. Великий Божий дар – жизнь.
Здесь и сейчас.
И горизонт всё так же – бескрайний, а закат горит в сердце.
Глава 2. Шелест ветряных волн
Отчего-то больше ценим моменты уходящего, если их недолговечность открыта нам.
Фраза «что имеем – не храним, потерявши – плачем» имеет слишком горький привкус для того, что стараюсь уловить и описать.
Есть нечто особенное в августе, уловимое лишь в те редкие моменты единения с собой, природой, миром – как тем видимым, через которое ярко и неотрицаемо величие Творца: шелест ветряных волн в локонах берёз, каждый из которых в это время, на рубеже осенней поры, похож на завязку мелких зелёных монет с редкими золотыми вкраплениями. Как на юбках восточных танцовщиц, они поблёскивают в такт движениям. Только берёзовые монетки эти бренчат мягко, почти беззвучно, мелодии их походят на шипение морской пены, но вид их звонок в лучах желтого полуденного солнца, и, то и дело, красавица обронит одну из таких золотых монеток, она захватит взгляд и, неспешно кружа, золотом опустится на ещё зелёную полянку, напомнив о смене сезонов, времён, эпох. Об открытой нам сейчас недолговечности мирского, уходящего, как преддверия ожидаемой вечности.
Подобное на ум приходит только в тишине. Дорожу тишиной внутренней, которая рождается из уютных шумов присутствия родных людей рядом: аромата маминого обеда, голоса мужа рядом с ней, звуков папиных инструментов у машины. И дочка толкает мою руку, опущенную в нежности на живот, будто соглашаясь с прелестью ощущаемого и созерцаемого мною сейчас.
Дорожу тишиной сердечной.
Наступила она в момент уходящего, в день отъезда с дачи, как очередная точка отсчёта в самосознании. Сейчас. Как ни старалась заснять этот «шелест ветряных волн», ничего у меня не вышло. Не поймала неповторимость момента. А может оно и к лучшему.
Есть мгновения, что не поймать камерой, не передать красками, но можно уловить словом и описать. Люблю глубину русского слова: опишешь им увиденное, и у каждого картина будет своя. Потому что она уже не ограничена рамками кадра или цвета, она сложена из образов и кирпичиков восприятия, заложенных ещё с детства. Она сложена из нас самих.
«От избытка сердца говорят уста» (Мф. 11:34)
И у каждого этот избыток свой и наполнение своё. Слова эти, их оттенки смыслового звучания для каждого свои. И составляют не только индивидуальную картину восприятия, но и отражение нас внутренних,
сердца читателя.
Глава 3. Ветер перемен
Помню, как в 5 классе по дороге домой остановилась и присела на лавочку у библиотеки, чтобы запомнить золото кленового листопада и то, что оживало в душе при восторгающей мысли о творении и непостижимой, но близкой, красоте природы. Действительно, «очей очарованье!». Я помню это сердцем. Будешь ли ты так же помнить? Как много таких моментов будет у тебя?
Твоя первая прогулка… Напряжение в моих руках, впервые так крепко держащих манёвренную коляску, постепенно спадает с каждым новым шагом в осенний парк. Так многое сейчас для меня «впервые», так много «ново», и всё это так прекрасно связано с тобой. Позже, уже дома, ты ела, положив маленькую ручку мне на сердце, а я рассказывала тебе о том, как красиво кружились в воздушном вальсе листья, медленно опускаясь через солнечные лучи и ложась на землю золотым полотном, пока ты вдыхала насыщенный прохладный осенний воздух своим малюсеньким носиком.