Опороченная (Карнавал соблазнов)
Шрифт:
— Нет, даже если ты встанешь на голову, весь голый, и помашешь тем хвостом, что так нахально торчит у тебя между ног, — заявила она, надеясь отпугнуть его грубостью.
Вместо этого он довольно засмеялся:
— Теперь ты никогда не дашь мне забыть ту историю про калифа и его безобразную жену, которую я рассказал, верно?
— Это была история не про калифа, болван. То было про торговца из Миклегаарда и его жену, которая выглядела как задница у мула, — поправила она его.
Эйрик поднял брови.
— Твоя
— А мне и хотелось тебя поразить, все верно. Тебя, с твоими смехотворными историями, которые ты мне рассказывал. Двенадцать раз! Ты, должно быть, смеялся над моей доверчивостью на все королевство.
— Двенадцать — что? — пораженно спросил он, придвигаясь чуть ближе.
Идит метнулась влево, испытывая неловкость от его близости, хоть он и обещал, что не станет насильно тащить ее в постель.
— Да, двенадцать раз, осел. Ты говорил мне, что мужчина может… ну, ты знаешь… тот экстаз… двенадцать раз. Ха! Два раза оказались для тебя мучением.
— Ох, так ты теперь дразнишь меня моими мужскими способностями? Опасная игра, Идит. Очень опасная. Может, я намеревался закончить нашу игру после возвращения в Равеншир. В конце концов, день имеет двадцать четыре часа, а мы провели на берегу ручья всего лишь час.
Идит нахмурилась, не понимая, говорит ли он всерьез или снова дразнит ее. Он тер свою бритую верхнюю губу обычным манером, по-прежнему скучая без усов, и она не могла понять выражения, застывшего у него на губах. Двенадцать раз! А это вообще возможно?
— Ну, мне теперь все равно, один раз ты хрюкаешь и стонешь или пятьдесят, со мной этого у тебя не повторится.
— Хрюкаю! Поистине, Идит, ты слишком вольно обращаешься со словами, и это вовсе не подобает женщине.
— Ты знал, что у меня неподобающий язык, еще до того, как женился на мне.
— Но я не знал, какая ты красивая, а теперь, когда мне это известно, я хочу заниматься с тобой любовью.
Сердце у Идит замерло от его ласковых слов.
— А ты отменишь свои дурацкие правила?
Идит показалось, что Эйрик скрипнул зубами.
— Нет, мои «дурацкие правила» останутся… на время. Ты можешь мне поверить, Идит, что так будет лучше… на время?
— Ты просишь слишком многого, — сказала она со стоном.
Он раздраженно махнул рукой:
— Я не стану тебя упрашивать.
После этого повернулся и направился к кровати.
Ее глаза расширились, но отвернуться она не могла, завороженно глядела, как он сел на постель и снял кожаные башмаки, потом через голову стянул шерстяную тунику. И смотрел ей прямо в глаза, даже когда встал, развязал завязки на штанах и позволил им упасть к его ногам.
У Идит на миг перехватило дыхание при виде его замечательного тела, со всеми его мышцами, сухожилиями, шелковистыми волосами и мужественными формами… и твердым, твердым мужским орудием, звавшим ее. Ей бы закрыть глаза и отгородиться от искушения. Она же этого не сделала.
— Теперь я понимаю, что чувствовала Ева в раю, — с сожалением призналась она, позабыв на миг про свою непреклонность.
— Ты чувствуешь искушение, Идит? — хрипло спросил он. — Я кажусь тебе похожим на Адама?
Она сразу же опомнилась:
— Нет, на змея.
Он тихо засмеялся и лег на мягкий матрас, не сводя с нее глаз.
— Я не могу спать рядом с тобой.
— Выбор за тобой. Спи на стуле, либо на полу, либо на кровати. Я уже обещал, что не трону тебя, если ты этого не захочешь сама.
Идит подошла ближе к кровати и сняла прозрачную ткань. Потом улеглась на матрас, на дальний край, и пожаловалась:
— Никакого постельного белья. А если я замерзну, что мне делать? — И она тут же пожалела о сказанном.
— Может, тогда ты прижмешься ко мне. Клянусь, кожа у меня сейчас жарче, чем адский огонь.
— Лучше я выращу на носу сосульку, — упрямо заявила она. — А ты свою сосульку держи от меня подальше, повернись на другой бок.
— Сейчас это больше напоминает горячую кочергу, — засмеялся он.
Она невольно фыркнула и легла на живот, зарывшись в матрас и пытаясь устроиться поудобней.
— Я не могу спать без одеяла или простыни.
— Могу накрыть твое холодное тело своей горячей кочергой.
— Ты вульгарен, как боров при случке.
— А боров способен на случку? Может, хряк? Хм-м-м. Я совсем ничего не знаю про это. А ты, значит, знаешь гораздо больше моего про эти хозяйственные дела.
— Откуда я знаю, водят ли борова на случку? — злобно воскликнула она. Нервы ее не выдержали.
Он засмеялся.
«Мужлан».
— А ты знаешь, что у борова член в форме спирали и в возбужденном состоянии бывает длиной с мужскую руку?
— Врун.
— Клянусь, что это правда. Спроси у любого крестьянина. А еще интересны, конечно, черепахи. Тебе известно, что их мужские органы выворачиваются наизнанку при спаривании? А Тайкир однажды сказал мне, что видел мужчину с двумя членами, но только я не знаю, верить ли этому.
— Ох, ты просто невозможен! Я больше тебя не хочу слушать. Спи, — сказала она и прижала руки к ушам. — Спи и храпи так, что голова отвалится.
— Может, я вместо этого удовлетворю себя сам.
Она ахнула и сердито повернулась к нему, обнаружив, что слышит его слова даже с заткнутыми ушами.
Он лежал, закинув руки за голову, и самодовольно улыбался ей, а его орудие торчало вверх.
— Не желаешь посмотреть?
У нее отпала челюсть. Вообще-то она не очень хорошо представляла себе, что он имел в виду, но была уверена — речь идет о каком-то извращении.