Опоздавшие к лету
Шрифт:
– Ее-то за что?
– Справедливо?
– Меня – да. Но она-то ни при чем!
– А кто из тех, кого вы убили, – при чем? А? Кто?
– А вы хотите, значит…
– Я хочу, чтобы ты все почувствовал – что чувствовал, например, я. Или вот он. Ладно. Если ты поработаешь на нас, то ее мы от этого избавим. Понял?
– Да. Что надо сделать?
– Выступишь по телевидению. Расскажешь всем, что вы сделали с откатниками – и зачем. Что вы там распыляли? «Кентавр»?
– Вот чего мы не делали, так не делали. Это кто-то другой.
– Перестань, – с отвращением процедил полосатый. – Тебя видели на мосту.
– Ну и что?
– Перестань.
– Самое смешное, – сказал
– А кто же тогда?
– А вы считаете, что в игре нет других игроков?
– Кому это надо?
– А нам зачем?
– А кто?
– Давайте думать.
Несколько секунд полосатый молча посмотрел на него.
– Чушь, – сказал, наконец, он. – Никому, кроменаркодеров… Андрис молча пожал плечами.
Полосатый хотел, видимо, что-то еще спросить, но передумал, махнул рукой и сказал:
– Ладно, пошли. А то тебя Хобот ждет – не дождется. Прямо слюнями исходит. Ты уж постарайся его не раздражать, он впечатлительный… потом ночами спать не будет…
Андриса повели – «Без фокусов!» – сначала к лифту, потом к выходу – и на выходе их взяли. Бритоголовые мальчики в спецназовском сером беззвучно спланировали сверху – с козырька над дверью или с нижних балконов? – и хватило секунды, чтобы оба с пистолетами были обезоружены и скручены, а тот, который допрашивал Андриса, обхватил руками живот и засеменил боком – и лег – все это молча, с каким-то растянутым маслянистым клацаньем: с таким примерно звуком срабатывает замысловатая автоматика оружейных затворов. Нельзя было терять темп. Андрис подхватил с асфальта свой нож и бросился сверху на лежащего:
– Адрес!
Тот длинно простонал что-то нечленораздельное. Глаза его были белые от боли. Андрис приставил нож к горлу, нажал слегка, чтобы дать почувствовать острие.
– Адрес! Где ее держат? Ну?
Кристальдовец молчал. Тело его напряглось – он изо всех сил сопротивлялся смертному ужасу. Не скажет!
– Адрес! Яйца отрежу! – двинул его коленом между ног, сунул туда же руку с ножом. Почувствовал, как тело кристальдовца опало, расслабилось – лопнуло что-то внутри, и дикая, животная паника плоти: беззвучно, в ультразвуке, визжа, он полз вбок, ворочался под Андрисом, наконец, просипел: «Семнадцатое общежитие… в подвале… где бывшая душевая… Да уберите же этого пидора!!!» – А за пидора отдельно! – рявкнул Андрис, рывком поднял парня на ноги и дал ему в челюсть. Кристальдовец крутнулся на сто восемьдесят, приседая, и лег мордой вниз, раскинув руки. «Ты ж его убил!» – сказал кто-то. – Убьешь такого, – приходя в себя, сказал Андрис – Обоссался, сволочь… – стряхнул с руки мочу, потом наклонился и обтер о свитер кристальдовца руку и нож. – Спасибо, ребята, – сказал он, вспомнив. – Куда вы сейчас?
Управление напоминало вокзал в разгар эвакуации. Никто ничего не знал. Присяжни был где-то в городе. Весь первый этаж был забит задержанными кристальдовцами и прочей молодежью – несколько сот чрезвычайно возмущенных ребят и девушек орали, свистели, скандировали лозунги – вперебой, безостановочно. Вспыхивали драки – между собой. Атмосфера была накалена до последнего предела. Офицер спецназа, к которому сунулся было Андрис, покрутил пальцем у виска:
– Ты что, идиот? Это же восстание! Там черт знает что творится! Баррикады! Вас же на кусочки – чирикнуть не успеете…
Это было так. Это было именно так… Но нельзя же… Андрис скрутил себя. Ребята-спецназовцы, с которыми он ехал, сидя на корточках и придерживаясь за спинки
Помятые, потные, красные полицейские впихивали за барьер все новых и новых задержанных. Их встречали ревом: «Слава Кристальдо! Слава Кристальдо! Народ всегда прав!!!» Вдруг Андрису показалось, что мелькнуло знакомое лицо. Задержанных уже проволокли мимо него. Он оглянулся – и поймал встречный взгляд, мгновение, лицо тут же пропало, затылки, затылки, поднятые руки… Он вспомнил: та девочка из холла «Паласа», которая: «Извините, у вас…» – вытащила у него из волос пластилиновый шарик. Ах, черт, какой был взгляд: холодный, тяжелый, она меня узнала, подумал Андрис, с чего бы? Непонятно… Да ведь и вторую, которая там была, сидела напротив нее, вся в черной коже, тоже проволокли сейчас – конечно… но что все это значит? Почему она меня узнала – в такой толпе и в такой момент? Такой взгляд… такими взглядами не разбрасываются. Маленькая ведьма. Андрис понимал, что это засядет в нем, как заноза – надолго. Но – почему, черт побери? Нет ответа. Опять нет ответа…
– Юсуф! – Андрис бросился навстречу знакомому офицеру. Юсуф был в форме: поджарый, черный, спокойный – единственно спокойный хотя бы с виду офицер в здании.
– А, вы, – Юсуф остановился. – Шеф велел вам передать, чтобы вы оставались здесь до конца операции.
– Нет, – сказал Андрис. – Мне надо в студгородок. Как можно быстрее.
– Невозможно, – сказал Юсуф. – Чисто технически. Баррикады.
– А вертолет? – спросил Андрис. Вертолеты дорожной полиции стояли прямо во дворе Управления.
– В студгородок – куда именно? – спросил Юсуф.
– Семнадцатое общежитие, – сказал Андрис. – Там заложник.
– Я никого не могу послать, – сказал Юсуф. – У меня нет ни единого человека.
– Не надо, – сказал Андрис – Мне ствол – и все.
– Своего нет?
– Нет.
– Пойдемте.
Они вышли наружу. Было страшно светло – фонари и множество фар. Резало глаза. Рядом с главным входом была еще одна дверь, обрешеченная, с окошком в решетке.
– Стив, это Эсен-бей, открой, – сказал Юсуф в микрофон. Дверь медленно открылась, загорелась тусклая лампочка. За дверью, шагах в пяти, была еще одна – стальная, как от сейфа, и тоже с окошечком. Из окошечка торчал ребристый ствол пулемета.
– Выдай мне еще один ствол, – сказал Юсуф невидимому Стиву. – Какой вам? – обернулся он к Андрису.
– «Смит-Вессон – сорок четыре», – сказал Андрис.
Из окошечка рукояткой вперед просунулся револьвер. Андрис взял оружие, наплечную кобуру, патроны.
– Расписаться? – спросил он.
– Не надо, – сказал Юсуф. – Я сам. Потом.
– Спасибо, – сказал Андрис.
– Пойдемте к летчикам, – сказал Юсуф.
Они обошли здание и через проходную вошли во двор. Заходились в лае собаки. Андрис на ходу подгонял кобуру. Три вертолета стояли на площадке, винт одного еще медленно вращался. Летчики сидели на корточках около него и курили.
– Хевель, – позвал Юсуф, и один и летчиков, маленький, коротконогий и длиннорукий, похожий на обезьяну, обернулся и шагнул навстречу, пряча горящую сигарету в карман кожанки.
– Здесь Хевель, – сказал он глухо.
– Что там? – спросил Юсуф.
– Как было, – сказал Хевель. – Полные улицы. Все на улицах.
– Пожары?
– Больших нет. Несколько горящих машин, и в парке какие-то постройки горят.
– Понятно. Дай-ка карту… вот, видишь – семнадцатое общежитие. Надо туда забросить человека.