Оппозиционер в театре абсурда
Шрифт:
– В таком случае слушай сюда, – Ася вкусно затянулась. – Ты вносишь деньги. Раз. Проходишь по списку номером вторым. Это проходное место, не беспокойся. Два. И вот что – брожения среди наших пойдут, что, мол, буржуев двигаем в ущерб рабочему классу. Ради тебя сдвигаем с проходного места одного хорошего человека. Поэтому необходимо, чтобы ты… ну, хотя бы на первое время притворился, что ты наш, то есть вступил в партию… и если бы перед людьми выступать пришлось, сказал бы…
– Понятно, легенда бренда…
– Правильно мыслишь – создай о себе легенду.
– Легенду-то легенду, только вот
– Я тебя понимаю, я обо всем договорилась. Не волнуйся.
– В таком случае я готов. А ты, уж пожалуйста, руководи мной.
– По рукам.
Сделка была заключена, теперь оставалось одно – действовать по-тихому, хитро, быстро, в манере крадущегося тигра.
Действие 13
…Придя вечером домой, Игорь решил, что теперь пришло время сообщить своему семейству о принятом решении. Дома, как обычно, тихо, то ли как в монастыре, то ли как на кладбище… Все расползлись по своим норам-комнатам, у каждого своя жизнь. Отец семейства прошел в столовую, перегороженную барной стойкой на две части – кухню, оборудованную всякой техникой – мечтой любой хозяйки, и саму обеденную зону – на стене плазменная панель, напротив – диван уголком, стол из толстого стекла, с нижней, тоже прозрачной, столешницей, на которую обычно ставили десерт – конфеты и фрукты. Игорь пришел не с пустыми руками – по дороге домой купил бутылочку мартини, шоколад «Баккара», красную рыбу. Все порезал, сервировал столик. Позвал семейство.
– А ну, давайте сюда! Разговор есть…
Сел на диван, стал открывать мартини. Вошла, щурясь от яркого света, Татьяна. Привыкла в своей келье при свечах сидеть. Нечесаные волосы, мятый халат, следы увядания на худом лице… Взглянув на жену, Игорь поморщился – такая ли была она двадцать пять лет назад, когда вбегала в лекционную аудиторию, и с ее появлением – словно солнышко выглядывало сквозь тучи. Тоненькая, смугленькая, каштановые блестящие волосы под каре, белозубая улыбка, ямочки на пухлых щечках… А сейчас – в темных волосах отчетливо видны седые пряди (хоть бы покрасилась, что ли), лицо угрюмое, с каким-то тупым выражением, щеки ввалились, да и вся какая-то высохшая, как сморщенное яблоко, и при этом распустила живот. Ведь не старая же еще баба! Чего же она так опустилась? И деньги есть, и времени свободного – все двадцать четыре часа в сутки. Сходи в бассейн, на фитнес, к косметологу, ведь он – добрый муж – для хорошего дела и денег даст. Ведь сам-то – интересный мужчина, в расцвете лет, бабы на него заглядываются, а с кем жить приходится?..
– О чем разговор-то? – смотрит скучающим взглядом. Кроме религии – ничего ее не интересует.
– Присядь. Мальчики придут, расскажу.
Вошли сыновья.
– Привет, па!
Недоверчиво оглядел обоих. В последнее время появились у него кое-какие подозрения – что-то глазки у них странно блестят… Но некогда их проверять, да что проверять, за своими проблемами некогда о них подумать! «Ведь для них все – и бизнес, и ночей не сплю… Так хоть бы ценили, не огорчали, еще больше жизнь мне не осложняли…» Вот Денис – смотрит на него Игорь и себя видит, каким
– Как дела в институте, сынок?
– Нормально.
– Отец, по какому поводу праздник? – нетерпеливо спросил Денис. А этот все рвется к своему компьютеру. С головой ушел в виртуальный мир, за уши не вытащишь. В реальном же мире все ему скучно, неинтересно.
– Садитесь.
Игорь разлил мартини по хрустальным бокалам.
– Ну, дорогое мое семейство, можете поздравить меня – депутатом буду.
– Сколько отбашлял? – поинтересовался Павел.
– Вот это ты, сын, по-деловому… Сразу видно будущего финансиста…
Игорь назвал сумму. Помолчали.
– Три хорошие квартиры можно было купить, – заметил младший.
– У вас с Дениской и так по квартире, чего вам еще? А не отбашлял бы – как бы не пришлось вообще с жильем распроститься.
– От какой хоть партии? – продолжал проявлять интерес младшенький.
– От СДПРФ. С «ЕдРом» договориться не получилось, разбалованные они. Да оно и к лучшему. В «ЕдРе» это удовольствие дороже стоит.
– СДПРФ? Так там же коммунисты, так? А коммунисты, они же – нехристи! – подает голос угрюмо молчавшая Татьяна.
– Ну, так найди мне партию, где нет нехристей и где в депутаты можно пролезть за деньги! – взорвался Игорь. – Ты что, не понимаешь – у меня бизнес отнять хотят, и ты же первая взвоешь, на работу тебе придется устраиваться. А кем? Поломойкой?
– Все в воле Божьей, – равнодушно ответила Татьяна. – Поломойкой так поломойкой. Гордыня – грех.
Игорь дико посмотрел на нее. И вот ради этой дохлой рыбы он старается? Никакой благодарности, никакого интереса к его делам! А ведь его дела – это и ее дела тоже, других-то у нее нет…
– Ладно… – сдержался Игорь. – Давайте выпьем, что ли! За удачу, за то, чтобы неповадно было нашим врагам рот на нас разевать!
– За тебя, папа! Ты всех порвешь – я в тебе верю! – вдохновенно воскликнул младший сын, глаза его загорелись, как когда-то давно – карие глаза Татьяны, и на щеках его Игорь заметил знакомые ямочки. Пожалуй, младший сын – самый родной ему человек в этом семействе.
– В общем, рассказываю… Действовать будем так…
– Я не буду действовать, меня в свои интриги не мешай, – равнодушно произнес Денис, отодвигая пустой бокал. – Все? Я могу идти?
– А жрешь-то ты за чей счет? – взорвался Игорь. Нет, если бы не фамильное сходство, не поверил бы, что этот чужак – его сын.
– Ты меня породил – ты меня и корми, – заявил Денис. – Мамка грехи твои отмаливает, а я твою дремучесть облагораживаю.
– Ну, и какова же моя дремучесть? Вроде и книжки умные читал, и высшее образование, в отличие от некоторых, получил.
– Да не помогли тебе ни книжки, ни образование. Как был ты мясник, так и остался.
И Денис вышел, небрежно (Игоревым движением) откинув со лба льняную челку.