Оправа для бездны
Шрифт:
– Поэтому вы сами определяйтесь. Еще раз говорю: от меча отказаться готов, вот только откажется ли Уска от того, что пообещал? Мне теперь уж по-всякому меч добывать в другой стороне придется, так и вы уж сложите все так, чтобы Уска жив остался и урона не потерпел.
Замолчал Марик, снова пот со лба смахнул да поверх головы окаменевшего Уски на север уставился. Туда ему придется теперь идти, хотя что толку сговорчивого ремини искать? А не сговориться ли с Вегом да не двинуться в Ройту? Прицениться к мечу у какого-нибудь рептского кузнеца да найти ремесло или работу какую, чтобы не ратным трудом, а мозольным напрягом нужную сумму составить. Вот так и сделать, а там уж как сложится, так и пойдет. Эх, жаль, с ножом по лихим дорожкам долго не прогуляешь, копье-то вовсе рассыпалось, осталась одна жердина!
Замолчали все, вот только Кессаа словно глаз на него скосила. Показалось или нет?
– Сложить-то можно, – озадаченно распустил между кривыми пальцами бороденку дед. – Только подождем-ка мы пока складывать. Мыслю я, что надо все кости на стол бросить, потом уж за склад браться. Вот ты, Рич, скажи так, чтобы все услышали: с чего это пакость разная к нам зачастила? Когда хозяин вместе с дочерью своей привел тебя сюда, пообещал он, что беспокойства от гостей его долине нашей не будет. Пятый год ты здесь, Ора полтора года как с весточкой от дочери хозяина явилась, и вот уж с полгода, как покоя нам нет. Двух ребят мы уже потеряли, а если еще юррг придет, так, боюсь, и десятью не обойдемся. А ведь ты уже говорила как-то, когда риссы с колдуном вокруг рыскали, что отведешь беду от долины. Что скажешь? Говорила?
– Говорила, – почти безучастно произнесла Кессаа.
– Ну? – скорчил обиженную рожу дед, отчаявшись услышать продолжение. – Спору нет, умение твое лекарское, Рич, достойно той славы, что о тебе идет среди ремини, но нам-то как быть?
– Как были, так и будете, – произнесла Кессаа и выложила на стол короткую палку. – Видишь это, Анхель?
«Анхель!» – Марик чуть не подпрыгнул на чурбаке, когда имя деда услышал. Так вот кто Лируду второй долг крыть должен! Вот так дед Ан…
– Вижу, – раздраженно бросил мудрейший.
– Это жезл, как ты говоришь, дочери хозяина. Его принесла Ора. Здесь и здесь, – приподняла Кессаа палку над столом, и Марик заметил искры на торцах жезла, – метки Золотого города. Именно их искал тот жрец с воинами, которому мне удалось отвести глаза. Но теперь Риссус ищет что-то еще, потому что жезла этого я не выпускала из рук, а в моих руках его найти невозможно.
– Что толку мне от твоих слов? – взвился дед. – Какая мне разница, что они ищут? Отчего я опять тебе верить должен? Разве ты забыла, как появилась здесь, и мертвецы, не пережившие зиму, поднимались на ноги и стояли у ступеней каменного дома? К тебе они рвались, к тебе! Что тогда говорил твой гостеприимный хозяин? Забудь о маленькой боли, Анхель, потому как большая боль накатывает на нас, как сель с Сеторских гор! Так с Сеторских или с Молочных пиков Скира? А может быть, от золотых куполов Суррары? Или еще ближе? Уж не выглядывает ли она из окон каменного дома? А?!
В тишине старческий крик повис. Замолчал старик, вглядываясь в спокойное лицо Кессаа. Замер, дух переводя. Только жилка продолжала подрагивать у него на виске да средний палец на левой руке дробь о столешницу выстукивать начал.
– Понятно, – усмехнулась после долгой паузы Кессаа. Такой долгой, что Марику уже начало казаться, что им вовсе не будут заниматься сегодня – забудут и уйдут, оставив непутевого баль сидеть на гладком чурбаке. И то, что за дело – какой-то заказ на меч, когда такая пакость осаждает зеленую долину! – Понятно, – повторила Кессаа. – Как же у тебя все гладко складывается, Анхель, хотя ты и склада еще никакого не объявлял! Думаешь, вытравишь иноземную заразу из каменного дома – и долину спасешь? Только ведь отсидеться здесь все равно ни тебе, ни племени твоему не удастся. Победят хенны – прокатятся до гор, топи их не остановят. Победит Скир – не успокоится скирский конг, пока последнего баль не порешит, опять же сюда тропу проложит. Победят риссы – сам знаешь. У магов из Суррары много целей, но главная, пусть они и не кричат об этом, – вывести под корень всякое колдовство, что не от золотых куполов исходит. И ты в этом списке одним из первых будешь.
– Может быть, – кивнул Анхель, отставив в сторону и недавний гнев, и чмоканье старческими губами, и всегдашнюю дурашливость. – Только мнится мне, что в этом списке ты повыше меня стоишь.
– О том и речь, – неуверенно кивнула Кессаа и снова взяла в руки жезл неведомой Марику дочери столь же неведомого хозяина дома. – Уж не знаю, велика ли беда, что подкрадываться начала к долине, но решить ее можно. И я решу ее, если ты выполнишь мое условие.
– Условия начала ставить? – побагровел Анхель.
– А ты как думал? – повела подбородком Кессаа. – Ты, что ли, мне условия ставить будешь? Или забыл, что сказал хозяин дома, когда уходил с дочерью? «Она в моем доме, как я!»
– Вот в доме и распоряжайся! – прошипел дед.
– Так ли? – вдруг улыбнулась Кессаа, и от тона ее голоса Марик понял, почему дед поставил девушку выше себя. Она и стояла выше и сильнее, хотя и сам Анхель уже не напоминал придурковатого болтливого дедка, что торчал вечерами под навесом на берегу реки.
– А может, и вправду в доме запереться да посмотреть, как ты гостей моих разгребать станешь?
– Чего хочешь? – через силу произнес дед.
– Малости, – спокойно сказала Кессаа. – Сущей малости. Мне в каменном доме схорониться труда не составит, вот только мерзость, что ко мне или к Оре движется, через долину хлынет. Кому будет хуже? А я за ту малость, что ты сделаешь, отведу беду от долины. И уйду отсюда. Хотя бы до тех пор, пока Оветта не уляжется.
– В землю она уляжется! – зло бросил дед и, оглядев почти окаменевших Уску, Насьту и Марика, снова выдавил: – Чего хочешь-то?
– Ору спрячь в долине, – попросила Кессаа. – На полгода, на год, как получится. Ты же видел, она в тягость не будет. Переступи через замшелый обычай. Спаси и ее, и долину свою.
– Нет, – коротко бросил дед.
– Мне ее не вытащить, – продолжила Кессаа. – В пекло придется лезть, чтобы дорожку к долине отжечь, – не выдержит она там.
– Нет, – повторил дед. – Только ремини могут засыпать под кронами одров. Насьта хижину для Марика и то на гребне сплел, хоть баль и в беспамятстве был.
– Не получится, Анхель, – улыбнулась Кессаа, и от улыбки ее словно что-то оторвалось в животе у Марика, холодом спину и грудь обдало. – Только кроны одров могут укрыть Ору от магов Суррары, когда она будет засыпать. Во сне маги Суррары зовут своих жертв, и те откликаются… во сне. Будь я здесь – не просила бы, сама бы справилась, а мне уйти придется, хотя дочь хозяина просила меня за Орой присмотреть. Да и не пойдет Ора никуда: поклялась она дождаться здесь хозяйку – значит, дождется, только мертвой ее можно отсюда вынести! Подожди говорить «нет» в третий раз! Подожди на мост ступать – рухнуть может!