Опустошение
Шрифт:
— Его зовут Джеймс. Я знаю его всю свою жизнь, в буквальном смысле этого слова. Мы ходили в одну школу, и он был первым парнем, с которым я начала встречаться. Он сделал мне предложение, когда нам было по семнадцать лет. Вполне логично, что я вышла за него замуж, — я улыбнулась, вспомнив, с каким нетерпением Джеймс сидел перед моим отцом, пытаясь произвести на него впечатление джентльмена, и правильно попросить моей руки. Мой отец был впечатлен.
— Я любила его. А теперь я в разводе уже почти два года, — я замерла, ожидая
Ничего не почувствовала! Это означает, что я наконец-то свободна?
Я улыбнулась сама себе.
— Тебе стоит почаще улыбаться, — сказал Ремингтон, и в сотый раз с тех пор, как он забрал меня из отеля, его взгляд скользнул по моим губам.
Поцелуй же меня, черт подери!
Мы снова замолчали, но в этот раз нам было комфортно молчать. Я не смогла вспомнить время, когда такая степень комфорта ощущалась между мной и Джеймсом, несмотря на то, что с ним мы провели много лет вместе. Этот был тот вид комфорта, когда два человека могут выразить все одним единственным взглядом, и понимают друг друга без слов, просто сидя и глядя друг другу в глаза. По крайней мере, так ощущала себя я.
— Не хочу, чтобы мои слова прозвучали как избитое клише, или ты посчитал меня мечтательницей, но ты веришь, что вещи происходят неслучайно? Люди ведь встречаются не просто так? — спросила я, запинаясь на каждом слове. Нас тянуло друг к другу, но это не причина, чтобы говорить вещи, которые могут быть неверно истолкованы как отчаяние и вынудят его убежать.
Он задумчиво изучал меня, затем поднес мою руку к губам и поцеловал ладонь. От контакта его губ с моей кожей закружилась голова и стало нечем дышать.
— Я верю, что есть причина, по которой люди появляются в нашей жизни. Мы могли бы встретиться пять лет назад, или два года назад, но мы встретились тогда, когда встретились. Может, это знак для нас забыть все плохое и наслаждаться хорошим, когда оно наступит. Я не знаю, Селена, — он сжал мою руку обеими ладонями. — Я не верю в сказки, но чувствую, будто знаю тебя вечность.
Я сглотнула, наблюдая, как он смотрит на меня.
— Вау.
Он улыбнулся, положил мою ладонь на стол и откинулся на спинку стула.
— У меня талант шокировать людей и заставлять их молчать, — он улыбнулся. – Итак, твое имя. Я размышлял о нем. Селена ведь французское имя? — спросил он, слегка хмурясь.
— Моя мать француженка, а отец с Ямайки. Они познакомились в кулинарной школе здесь в Париже, влюбились, и переехали жить в Америку тридцать пять лет назад. Так что… — я пожала плечами.
— Это имя идет тебе.
Я улыбнулась как дурочка. Я занималась этим весь вечер. Этот мужчина определенно очень положительно влияет на мое эго.
Я наклонилась вперед, наслаждаясь тем, как его глаза скользнули вниз по моему платью. Передняя часть была скроена таким образом, что
— А я слышала, что ты самый сексуальный отец-одиночка во всей Франции.
Казалось, ему было крайней непросто оторвать взгляд от моей груди.
— Мне, правда, интересно, что ты думаешь по этому поводу.
Я изумленно вскинула брови.
— Правда? Почему?
Его лицо посерьезнело, игривое выражение исчезло из глаз.
— Не знаю. Это важно, я полагаю.
Хммм. Еще один факт, указывающий, что Ремингтон не так уж идеален. Это очень располагало к тому, чтобы влюбиться в него.
— Уверена, ты замечательный отец. Что касается сексуальности, то я придержу свой вердикт при себе.
Он рассмеялся.
— Я что, не доказал свою сексуальность до сих пор?
О, давно доказал и даже намного больше.
— Тебе следует лучше стараться, — мы рассмеялись, затем я села обратно, поедая его глазами. Боже, я чувствовала себя смелой и сексуальной. Мне хотелось рисковать. — Знаешь, мы болтаем уже какое-то время, а я все еще не знаю, сколько тебе лет.
— Это имеет какое-то значение? Пока мы наслаждаемся компанией друг друга это ведь неважно, правда?
Я пожала плечами, не желая портить настроение, но не удержалась и поддразнила его:
— Я просто хотела узнать, не нарушаю ли я какой-либо закон или что-то в этом роде.
Он рассмеялся.
— Мне тридцать три. А тебе двадцать шесть, — я округлила глаза, улыбаясь. Полагаю, Эндрю не удержался и разболтал ему какие-то подробности обо мне.
Я потягивала вино, изучая его с противоположной стороны стола.
— Что случилось в лифте?
Дерьмо! Я не планировала этого говорить.
Он напрягся, его губы сжались в тонкую линию с явным неудовольствием.
— Когда мне было одиннадцать, я застрял в лифте, когда приезжал навестить отца к нему в офис в Лондоне. Понадобился почти час, прежде чем меня вытащили оттуда. Мой отец, очевидно, считал целесообразным наказать меня, велев своим подчиненным ничего не предпринимать, пока он не отдаст распоряжение, — его губы скривились, и мне показалось, что это была ненависть. — Он преподал мне урок за непослушание. Я больше никогда не приезжал к нему после того случая.
Господи, какая жестокость. Неудивительно, что с ним такое происходит в лифте.
Настроение изменилось, и это целиком была моя вина. Мне не следовало его спрашивать. Мне нужно вернуть беззаботного Ремингтона обратно.
— У меня к тебе предложение, — выпалила я первое, что пришло в голову. — Назовем это соглашением.
Его брови удивленно взлетели и он поудобнее устроился на своем стуле. В глазах блеснули нотки любопытства.
— Соглашение, — сказал он, и провел пальцем по нижней губе. Боже! — Ну, давай послушаем.