Опустошители
Шрифт:
Я, со своей стороны, отослал из своей прислуги всех, кто был индийского происхождения. Но и моя дочь, несмотря на все эти предосторожности, была все-таки отмечена знаком богини Кали.
При этом воспоминании сэр Гаррис закрыл лицо руками. А я проговорил взволнованным голосом:
— Но ведь с тех пор прошло пятнадцать лет, и душители, вероятно, успели уже забыть про вашу дочь.
— О, нет! — ответил генерал. — Она получает ежегодно какой-нибудь драгоценный подарок от богини Кали.
Пока мисс Анна не выйдет замуж, она будет любимицей ужасной богини, которая будет покровительствовать всем нам. В глазах тугов, как мы сами, так и все наши друзья и слуги священны, и все мы состоим под ее покровительством.
— А если бы она вышла замуж?
При этих словах генерал затрепетал и отвернул голову, но в это же время в комнату вошла мисс Анна и сказала с твердостью:
— Батюшка, я не боюсь смерти и хочу выйти замуж за полковника, потому что я его люблю.
Сэр Гаррис вскрикнул и отступил в ужасе. На этом месте рассказа генерал Комистрой остановился, чтобы утереть крупный пот, струившийся с его лба. Надея с трепетом слушала этот странный рассказ. Генерал Комистрой продолжал:
— Твердость, с которой мисс Анна выразила свою волю, так поразила сэра Гарриса, что он даже не нашелся, что и отвечать.
Мисс Анна была женщина с твердым характером и любила приводить в исполнение все то, на что она раз решилась.
— Хорошо же, я буду вас защищать! — вскричал я с увлечением.
Наконец, сэр Гаррис согласился на нашу свадьбу, мы обвенчались в Калькутте, и было решено покинуть Индию на другой же день.
У меня был товарищ, который был также заклеймен знаком Кали. Он был русский, а жена его помогала Анне одеваться под венец.
Тотчас после свадьбы мы с женою отправились на корабль, который должен был отплыть на другой день в Европу.
Сэр Гаррис и Петр проводили нас на корабль.
В эту ночь заклеймили и меня. На столе в пакете я нашел листок папируса, на котором было написано следующее: «Иностранец, ты выразил безумную любовь к мисс Анне Гаррис, посвященной богине Кали, и она осмелилась нарушить ее волю.
За это богиня осуждает на смерть тебя и все твое потомство. Девушка сделается матерью и умрет. Дети женщины, изменившей Кали, будут умирать один за другим, и никакие таинственные убежища не спасут и не скроют их от нашей богини.
Спустя много лет ты сам, иностранец, погибнешь после того, как на твоих глазах падут все те, которые были дороги твоему сердцу. Наконец, участь твою разделит и тот, кого ты называешь другом и братом. Петр Московский заклеймен, подобно тебе, и его потомство, подобно твоему, осуждено на смерть».
Сэр Гаррис был задушен в эту же ночь.
Его задушил его же лейтенант, который, по всей вероятности, вплавь достиг берега.
— Мы возвратились в Европу, — продолжал Коми-строй, — и расстались с Петром. Он уехал в Ливерпуль, и с тех пор мы с ним не виделись.
Тогда мы переехали во Францию. Анна готовилась сделаться матерью, — наконец, вы явились на свет, и на вашем теле, к общей радости, не было знаков богини Кали.
На другой же день я сделал необходимые распоряжения препроводить вас и вашу кормилицу в безопасное место.
В этот же день я лишился своей жены, которую тоже задушили.
Наконец, вы выросли, я не знал еще ничего о вашей любви к Константину. Увы! Зачем она не была мне известна?
Вы помните ту минуту, когда во время ваших родов приехал Константин. Я назвал его сыном и обещал, что вы будете его женой. В это время мне передали вашего ребенка, я взглянул и ужаснулся: на нем ясно были обозначены следы татуировки, от которой каким-то чудом вы избавились.
Константин оказался сыном моего друга Петра Московского.
Пока мы обдумывали план бегства, я получил из Лондона письмо, в котором было сказано: «Срок вашей смерти приближается — умрете вы, ваша дочь и лейтенант Константин… Разлучитесь и спасайтесь». .
Внизу было подписано:
«Умирающий и раскаивающийся душитель».
— Вот причина, — добавил старый генерал, — по которой я сказал, что Константин оставил тебя, и скрыл от тебя ребенка.
— Ах! — вскричала Надея. — Что же вы сделали с моим ребенком?
— Он в Париже и хорошо спрятан… я его часто вижу.
— Отдайте его мне…
— Но, несчастная, вы хотите, чтобы туги отыскали ваш след?
Материнская любовь взяла верх над ней.
— Не верю я в тугов! — вскричала она и вдруг невольно в ужасе попятилась назад.
На пороге комнаты показался человек. Приблизясь к Надее, он холодно сказал ей:
— Вы напрасно, сударыня, не верите в тугов. Это был Рокамболь.
Он рассказал им все, что произошло в саду, когда он схватил двух тугов: Останку и Гури, и добавил, что с этой минуты он берет Надею под свое покровительство.
— Ребенка, — заметил он, — я уже оградил от всякой опасности.
— Ребенка! Мою дочь! — вскрикнули почти в один голос Надея и генерал Комистрой.
— Теперь, — продолжал Рокамболь, — будьте совершенно спокойны, через несколько минут я приведу к вам сюда двух сторожей.
— Незнакомец, скажите нам, ради Бога, кто вы такой, кому мы обязаны жизнью?
— Имя мое вам неизвестно, — сказал он, — меня зовут Рокамболь… Вы хотите знать, кто я? Великий преступник, стремящийся умиротворить гнев небесный! — окончил он взволнованным голосом.
С этими словами он удалился: вышел из комнаты так легко, что Надея и ее отец невольно переглянулись, предполагая, не видели ли они все это во сне.