Опыт «социального экстремиста»
Шрифт:
– И это во что?
– В партию жуликов и воров. Я вам сейчас о другом говорю, о том, что, если ты находишься внутри системы, ты понимаешь, как она работает. И если твои принципы не совпадают с принципами этой системы, ты должен сделать для себя выбор: или ты остаешься в этой системе, в этой партии, или ты должен выйти, потому что твои взгляды категорически расходятся со взглядами этой партии. Мои принципы категорически расходятся с принципами «Единой России». Я хочу даже рассказать вам секрет…
– Расскажите.
– Они же сначала хотели меня исключить. Но меня об этом не предупредили, потом сделали выговор строгий. Они хотели, чтобы я не
– От кого?
– От областного комитета «Единой России». Как он сейчас там называется, я не помню. И после этого, когда я встретился с лидером этой партии…
– С кем? Фамилию назовите.
– Громов Борис Всеволодович. Это был лидер «Единой России».
– Губернатор Московской области.
– Да. И я ему сказал, что я все равно пойду на выборы главы Ленинского района. И после этого написал заявление, потому что принцип такой, что если ты идешь против партии, то тебя исключают. Потому что я уже был готов к тому, что мои принципы не совпадают с принципами этой политической организации.
– И как Громов отнесся тогда к этому заявлению? Отнесся к вашей позиции?
– Вы знаете, у меня есть друг, который с ним лично беседовал на эту тему. Он был взбешен. Это точно. Другое дело, что мы с Борисом Всеволодовичем всегда были в хороших отношениях до этого, а после прекратили отношения полностью, потому что наши пути разошлись.
– То есть вы пошли против системы, по сути дела?
– Да, получилось так. Меня исключили из фракции, я же был депутатом областной Думы. Меня начали всячески гнобить – если вы хотите говорить правду и делать то, что вы считаете нужным, вы должны быть готовы к тому, что на вас вывалят кучу грязи, что против вас будет пущена репрессивная машина аппарата. Прошлись по моим хозяйствам, было огромное количество наездов, проблем. Эти проблемы усилились именно тогда, в десятом году, на меня пытались возбудить уголовные дела – ну, видите, я же живой и здоровый, сижу здесь.
– В ту эпоху вы боролись за место завсобранием Московской области, сегодня вы бросаете вызов президенту Российской Федерации Владимиру Владимировичу Путину, который является символом перемен, которые произошли в нашей стране с 99 года. Что для вас в деятельности Путина является позитивным, а что является негативным? Можете кратко назвать несколько таких моментов?
– Позитивное – это отстаивание интересов России на внешнем рубеже, этому нужно отдать должное. А вот то, что происходит внутри страны, вызывает во мне бурю негодования.
– Что же происходит внутри?
– Коррупция, то, что богатых становится больше, да и бедных становится больше, когда богатства народные перераспределяются узкой группой, извините, его друзей.
– А почему это происходит, на ваш взгляд?
– Как один очень уважаемый мной федеральный политик сказал, «сильная сторона нашего президента стала его слабой стороной». Вот эта позиция – «я своих не сдаю»…
– Верность.
– …Вот это вот – «мы вместе, даже если они воры, украли у народа кучу денег, все равно я их не сдам». Вместо того чтобы он, как и другие политические деятели, сказал: «Я не буду при всех моих дружеских отношениях покрывать воровство». Нельзя, чтобы население стало нищим из-за того, что кучка граждан села на ресурсы и высасывает все, а потом еще отправляет за рубеж. Я считаю, что он очень мягкий человек. Потому что когда он разговаривает с олигархами,
– Выступая на Первом канале, вы упоминали о том, что несколько раз отбились от рейдерских захватов ваших, как я понимаю, самых успешных агропромышленных комплексов. Можете об этом подробнее рассказать, кто стоял во главе захвата, кто их курировал?
– Я в разное время могу называть разные фамилии, причем некоторые из них хорошо известны…
– Если вы назовете, это будет очень хорошо на самом деле.
– Помните, был Сергей Зверев, достаточно известный владелец «Трех китов»? Во второй раз рейдерскую атаку совершил он у нас. Он пытался через суд признать нас банкротами, забрать у нас все земли, хотя мы не были банкротами, а он должен был нам денег. Наша судебная система, «неподкупная» в кавычках, фактически повела процедуру банкротства.
– «Три Кита» была серьезная контора.
– А после этого были возбуждены уголовные дела, были попытки через глав администрации получить часть земельных ресурсов. У нас же земельные ресурсы рядом с Москвой достаточно дорогие, и поэтому была попытка через акционеров воздействовать на нас, были какие-то скупки акций, и от этого мы отбились. У нас было много разных заходов, и я считаю, что каждая рейдерская атака была поддержана властью. Без людей в погонах, без судей никакие рейдерские атаки в России невозможны. В общем, фильм «Левиафан», я думаю, что вы его смотрели, о чем-то говорит.
– «Единая Россия», кстати, очень обиделась на этот фильм. Что, мол, там показали…
– Чего обижаться-то? Это правда!
Уже летальным исходом пахнет…
Похоже, наше правительство, «царем-батюшкой» поставленное и охраняемое от народных вил, зашло в окончательный тупик. Полтора года оно не может разродиться вменяемой антикризисной программой. За этот период, по данным Института экономики РАН, покупательная способность населения рухнула в два раза. Вице-премьер Ольга Голодец сама признала, что под ее чутким руководством «социалкой» в стране стало более 20 млн бедных. Нормы потребления продуктов питания ВОЗ в богатейшей пашнями стране мира выполняются в лучшем случае наполовину из-за отсутствия денег в карманах населения. И это на фоне увеличения налогов и прочих поборов с людей и сельских производителей.
«Что есть будем?» – вот главный вопрос, который «АН» задали директору совхоза имени Ленина Павлу Грудинину.
– На что денег у населения хватит. Скорее всего, на низкокачественные, но относительно дешевые продукты. На настоящие просто не хватит той же пенсии. Тонна настоящего животного жира стоит 300 долларов, а тонна пальмового масла – 70 долларов. Поэтому люди при скудных зарплатах выбирают более дешевые продукты, которые изготовлены из растительного жира. Ситуация ухудшается, власть ничего не делает, чтобы ее переломить. А люди расплачиваются своим здоровьем за такую политику правительства.