Оракул мертвых
Шрифт:
Прежде всего нужно выяснить, кому подчиняется Богданос и как на него повлиять. Должны же тайные картотеки управления обеспечить хоть какую-то возможность шантажа. Он включил радио, собираясь послушать утренние новости, и то, что он услышал, заставило его вздрогнуть: «В непосредственной близости от Главного управления полиции произошло покушение. Взорвалась машина, доверху начиненная взрывчаткой, в ней сидели двое — мужчина и женщина. Одному крылу здания нанесен ущерб».
Караманлис включил рацию и заговорил в микрофон:
— Капитан Караманлис. Черт возьми, почему вы до сих пор меня не предупредили? Я узнал новости по радио.
— Мы как раз пытались связаться с вами, капитан, но радиостанция находится неподалеку, они тоже слышали.
— Понятно. Никого туда не подпускайте, я буду через две минуты.
— Ждем вас. Что делать с журналистами?
— Держите их на расстоянии, не делайте никаких заявлений до моего приезда.
Он достал мигалку, поставил ее на крышу своей машины, включил сирену и на высокой скорости поехал по уже полным хаотического движения улицам города. Добравшись до места, он увидел кордон из полицейских, державших на расстояния группу зевак. За их спинами валялись обломки автомобиля, разбросанные на довольно большой площади. Останки днища были окутаны облаком пара и пены из огнетушителя. Повсюду виднелась кровь и куски человеческих тел, покрытые полиэтиленом.
Навстречу ему вышел офицер:
— Судя по всему, они готовили покушение, но взрыв произошел раньше, чем они успели припарковать автомобиль, — вероятно, дилетанты.
— Есть ли какая-то возможность опознать тела?
— Ни малейшей: в машине содержалось огромное количество взрывчатки, их обоих разнесло на куски. Мы готовим отчет для судебного ведомства, если вас это интересует.
— Хорошо. Продолжайте пока снимать отпечатки и собирать улики, я вернусь через несколько минут. Если прибудет судья, немедленно предупредите меня.
Он вошел в свой кабинет и велел подать рапорт, быстро пробежал его глазами. Зазвонил телефон.
— Главное управление полиции, капитан Караманлис. Кто говорит?
С другого конца провода ему ответил голос, который нельзя было спутать ни с каким другим:
— Это Богданос.
Караманлис ослабил галстук и нервно закурил еще одну сигарету.
— Слушаю вас, — сказал он.
— Правда ли, что в автомобиле находились мужчина и женщина?
— Правда.
— Можно ли опознать тела?
— Самые большие куски — размером примерно с пачку сигарет.
— Хорошо. У нас есть решение проблемы. Я ничего не могу сказать вам по телефону, покиньте здание и перейдите на другую сторону улицы, вы найдете меня в баре напротив.
— Но сейчас сюда прибудет прокурор.
— Именно. Мне нужно непременно увидеться с вами до того, как вы переговорите с ним. Приходите немедленно, это вопрос жизни и смерти.
Караманлис подошел к окну и посмотрел в сторону бара: действительно, у телефонного аппарата стоял человек в широкополой фетровой шляпе и темном пальто.
— Иду, — ответил он и торопливо отправился на другую сторону улицы.
Богданос сидел за столиком, перед ним стояла чашка турецкого кофе.
— Это покушение избавляет нас от лишних хлопот и дает нам два безымянных трупа, которые мы можем использовать по своему усмотрению, а именно: в машине находились Клаудио Сетти и Элени Калудис. Она являлась террористкой и заставила помогать себе молодого итальянца, своего любовника. Сообщите такую версию событий прессе, и все проблемы решены. Итальянское посольство начнет расследование, но оно ни к чему не приведет.
— Минутку, адмирал! Я знаю, девушка уже не вернется, но ведь юноша был жив, когда вы его увезли. Кто поручится за то, что он не появится снова, когда я объявлю о его смерти?
Шляпа Богданоса была надвинута на глаза, и он даже не поднял головы, чтобы посмотреть в лицо своему собеседнику.
— Юноша не вернется: разумеется, после того, что он видел, мы не могли его отпустить. Но с нами по крайней мере он заговорил. А вам, с вашими достойными презрения методами, не удалось ничего узнать.
— Пусть мои методы достойны презрения, но я честно и открыто прибегаю к насилию, без фокусов, — это чистый и простой принцип силы: побеждает наиболее стойкий. А вы обманули его: он наверняка поверил, что вы явились спасти его. Вы всего лишь более лицемерны.
Богданос слегка приподнял голову, показывая сжатую челюсть.
— Обман — человечное и умное оружие, быть может, в нем даже есть жалость. Насилие же — удел животных. Делайте, как я сказал. У вас есть какие-нибудь личные вещи Элени Калудис, подтверждающие ее личность?
— Ее университетский пропуск.
— Покажите его судье, предварительно подпалив при помощи бензина. И отдайте ему еще вот это. — Он вынул из кармана два медальона и покрутил их в руке: на обоих были выгравированы две разные группы крови, на одном по-гречески значилось: «Клаудио, с любовью, Элени». — Никаких подозрений не возникнет, учитывая, что молодые люди действительно мертвы и что сообщники террористов, находившихся в машине, поостерегутся объявляться.
Караманлис заколебался, потом положил медальон в карман и проговорил:
— Полагаю, это хорошее решение. Я сделаю, как вы сказали. — Он выглянул на улицу: машина прокурора уже приехала, и один из его людей показывал чиновнику в направлении бара. — А сейчас я должен идти.
— Караманлис.
— Что?
— Что вы искали сегодня ночью в подземном хранилище Национального музея?
Полицейский почувствовал, что не может подобрать подходящего ответа, на протяжении нескольких мгновений он перебрал в своем уме опытной ищейки тысячу лазеек и доводов, но все они никуда не привели.