Оранжевый меч. Скрижали небес. Книга вторая
Шрифт:
Он двигался медленно, будто обдумывая каждый свой шаг, и вдруг остановился. От показного благодушия не осталось и следа: маленькие глазки злобно таращились исподлобья, а кулаки были сжаты до белых костяшек. Он явно размышлял, как выйти из создавшейся ситуации, не убив меня и не потеряв лицо.
Я оглянулся на старика. Исхар наблюдал за нами скучающим взглядом, словно происходящее не имело к нему ни малейшего отношения. На старческих устах застыла полуулыбка, с какой дедушки обычно следят за резвящимися в песочнице внуками. Я очень надеялся, что все же останусь в живых, потому что на меня потратили сотню желтых.
Потус
Я успел пригнуться и бросился Потусу под ноги. Инерция удара повела его вперед, он кувыркнулся через меня и растянулся на камнях. Зрители взорвались оглушающими овациями и разразились приветствиями в мой адрес. Они скандировали: «Убей!», а я не знал, что делать дальше. Этот бой был не поединком в полном смысле слова, а лишь тестом, определяющим уровень моих способностей. Я посмотрел на Исхара, прося у него поддержки, но старик молча улыбался, сложив руки за спиной.
– Послушай меня, парень! – неожиданно спокойно обратился ко мне поднявшийся на ноги Потус. – Тебя не сожрут хищники. Сегодня – уж точно, ты выполнил первое условие. Но учеником ты станешь только, если ударишь меня мечом! И мне плевать, сколько заплатил за тебя Исхар! Хозяин здесь я!
Потус подошел к лежащему в луже крови телу, уперся в него ногой и с хлюпающим звуком вытащил окровавленный меч. Затем ухмыльнулся и бросил его мне. В лицо полетели брызги чужой крови, и деревянный муляж упал у моих ног. Я нагнулся и взял в ладонь отполированную сотнями смертников рукоять. Во мне просыпалась ненависть, и я чувствовал потоки энергии, до боли обжигающие каналы. Восприятие обострилось, а время вновь начало течь медленнее.
Потус подходит ближе и движется медленно, будто находясь под водой. Его размашистые движения заторможены, а крики рабов, доносящиеся из клеток, протяжны и насыщены раскатистыми басами. Потус выше меня и шире в плечах, в нем нет ни капли жира, лишь бугрящиеся под кожей мышцы. Он в два раза тяжелее меня, и вышел невредимым из тысяч боев. Широкое лицо бесстрастно, он абсолютно уверен в себе и не страшится Силы, которая рвется из моего Ядра.
Потус явно понимает, что я могу уничтожить его одной атакой, но не боится и вызывает этим уважение. А я оказался в патовой ситуации и боюсь самого себя. Если воспользуюсь Силой, то убью, потому что не умею регулировать ее мощь. А если не воспользуюсь, то буду бит и отправлен на корм рычащим в клетках пантам. Или в бордель. Я впервые признался себе, что, имея выбор, смалодушничал бы и принял второй вариант.
Я крепко сжимаю в ладони деревянную рукоять и иду на Потуса. Бросаю взгляд на окровавленный клинок и градус ненависти в душе растет. Пользуясь преимуществом в скорости, сильно бью наотмашь, пытаюсь пробить защиту и уколоть в грудь. Он подставляет под удар кожаные наручи, и я вижу, как его маленькие глазки округляются от удивления.
Я снова атакую, на этот раз прямым уколом. Он снова парирует и с силой отталкивает мой деревянный клинок в сторону. Прыгаю вправо и колю сбоку. Движения
Черт! Корзина слишком далеко, и я смотрю на неровные камни пола. В двух шагах от меня лежит огромный двуручник Потуса. Он бросается на меня, словно разъяренный медведь, и я кувырком ухожу с линии атаки. Эфес рядом. Металлическая рукоять приятно холодит ладони. Я взвиваюсь в воздух и заношу клинок для удара. На лице Потуса впервые проявляется настоящий страх. Оно мгновенно покрывается капельками пота. Воин инстинктивно пытается уйти из-под меча, но это невозможно, потому что я быстрее его.
Вдруг затылок взрывается болью. Я чувствую, что время замедляется еще больше, но на этот раз для меня. Острие клинка касается шеи Потуса, а затем рабский поводок резко натягивается и дергает меня назад. Я падаю спиной на неровный каменный пол, слышу, как трещат мои ребра и проваливаюсь в темноту.
ГЛАВА 5
Амфитеатр в Таруссе служил не только местом для проведения гладиаторских боев, театрализованных представлений и скачек, но еще и зоопарком. По его внешнему краю располагались зарешеченные ниши, в которых содержали рабов и животных. Аскетичная обстановка камер была полностью открыта для взглядов снаружи, и прогуливающиеся вдоль клеток посетители с любопытством наблюдали за тем, что происходило внутри.
Исхар был зол. Он мерял длинными нервными шагами мою камеру и сердито высказывал все, что обо мне думает, не умолкая ни на секунду.
– Ты поступил, как глупый мальчишка! А вся твоя Сила не стоит ничего, если к ней не прилагается голова! Ну, убил бы ты Потуса, и что? Тебя отдали бы на растерзание диким зверям или запытали на потеху публике!
– Признаю, я совершил глупость…
– Заткнись и слушай! – рабский поводок натянулся, и мой язык мягкой тряпкой обвис во рту. – Отныне ты будешь думать, прежде чем что-то сделать! Или спрашивать меня! Еще один промах – пойдешь отрабатывать сотню желтых в бордель!
Перед глазами возникли трупы парней, играючи убитых Потусом, и я решил, что обязательно совершу промах, но Исхар подошел к моему каменному ложу и сердито посмотрел в глаза.
– Я сдам тебя в бордель для извращенцев, и ты станешь самой популярной шлюхой в Таруссе! – старик криво усмехнулся и сжал мои челюсти стальной хваткой. – Ты будешь сосать члены и подставлять зад до тех пор, пока не отработаешь деньги, которые я на тебя потратил! И поверь мне, это продлится очень и очень долго, несмотря на твою красоту Странника! Ослушаешься хотя бы раз – окажешься в публичном доме! Уяснил?
Я энергично закивал, пытаясь освободиться от болезненного захвата.
– Отлично, будем считать, что мы договорились, – Исхар отпустил меня, но взгляд не отвел. – Теперь я твой хозяин и промоутер в одном лице. И не делай вид, что не знаешь слова «промоутер». Ты Странник, твоя смазливая рожа просто кричит об этом на всю Таруссу, хотя на груди нет Знака.
Старик замолчал, и я понял, что его гнев понемногу стихает. Он брезгливо поморщился и отер пальцы руки, которой держал мое лицо, о полу халата.