Орден Архитекторов 6
Шрифт:
– Ровно через три дня, в двенадцать часов дня, вам подойдёт?
– Да, вполне, – кивнул я.
– И не вздумайте меня обмануть, молодой человек, – сказал китаец, застыв на пороге. – Хочу, чтобы вы знали: моё слово в моей родной стране очень многое значит, как и моя оценка или отзыв.
Он ушёл, в сопровождении своих людей, а Семён Семёнович, подойдя ко мне, с недоумением спросил:
– И чего ему надо было?
– Лотосы, – ответил я, глядя на улицу за окном, где китаец, в сопровождении своей охраны, садился в машину. – Он приедет за ними через
– Лотосы? – Семёныч задумчиво почесал голову. – И где мы эти лотосы возьмём? При всём уважении, Теодор, но кажется, этот китаец тебя переиграл.
– Думаешь? – усмехнулся я.
– Ну, лотосы – определённо не самый популярный цветок в Лихтенштейне. Я не могу припомнить ни одной стоящей вещи с ними, а я всякое повидал.
Вспомнив одну старую китайскую мудрость, я сказал:
– Если этот китаец думает, что для меня это невозможно, то он ошибается. Как говорится в одной китайской пословице: «Тот, кто считает что-то невозможным, не должен мешать тому, кто это делает».
Семён Семёнович с интересом посмотрел на меня.
– И что же ты собираешься делать?
– Собираюсь найти лотосы, конечно, – ответил я с улыбкой. – Или создать их.
Поднявшись наверх, я сидел за компьютером, разыскивая нужную информацию. Лотос для китайцев – это не просто цветок. Это символ чистоты, просветления и возрождения. Мне нужно было найти не просто предметы с изображением лотоса, а вещи, которые будут отражать эту глубокую философию.
Министерство обороны Российской Империи
Город Петербург, Российская Империя
Герцог Александр Петрович Потёмкин, министр обороны Российской Империи, с хмурым видом изучал последние донесения разведки. Сводки – сплошная головная боль. Восточный фронт, Кавказ, Балканы, а теперь ещё и эта чёртова заварушка в Лихтенштейне.
В кабинет вошёл Николай Алексеевич Керенский, начальник службы безопасности Империи, и, присаживаясь напротив Потёмкина, бросил на стол очередную папку с грифом «Совершенно секретно».
– Что, Александр Петрович, опять не спится? Или новости не дают покоя?
– Новости? – Потёмкин с презрением скривил губы. – Я их уже скоро перестану читать. От них у меня голова болит. Я, конечно, понимаю, что наш Император, да хранит его Господь, решил действовать исключительно дипломатическими методами. Вот только дипломатия… она ссыт с высокой колокольни на политику, особенно когда политика ссылается на дипломатию.
– Ты хочешь сказать, – Керенский, сделав паузу, внимательно посмотрел на него, – что все эти ноты протеста, направленные Австро-Венгрии, все эти угрозы, которые Император озвучил по дипломатическим каналам… Всё это – лишь пустые слова?
– Слова-словами, но… – Потёмкин развёл руками. – Как ты думаешь, как отреагируют австрийцы, когда поймут, что за этими словами – ничего не стоит?
– Почему «пустые угрозы»? – Керенский, казалось, был удивлён его словами. – Император, насколько я помню, вполне серьёзно сказал, что ещё один выпад с их стороны, и Восточная Армия в полном составе будет переброшена к их границам.
Потёмкин, в ответ на его слова, лишь усмехнулся.
– Ты, Коля, слишком наивен, – покачал головой он. – Неужели ты не видишь, что происходит? Этот маль… гхм… наш достославный молодой Император, он бредит своей идеей фикс. Думает, что сможет повторить подвиги своих славных предков!
Восточная Армия, которую Император Николай Александрович собирал на Дальнем Востоке, сейчас была одной из сильнейших в Российской Империи – настоящая гордость, мощный кулак, готовый в любой момент обрушиться на врага. За последние два года, после того печального случая с Японией, Император Николай Александрович вложил в неё колоссальные средства. Передовое вооружение, новейшие танки, артиллерия, авиация, самое современное оружие и артефакты. Лучшие кадры: генералы, закалённые в боях, тысячи опытных бойцов. Восточная Армия создавалась с одной целью – вернуть Курильские острова и, в перспективе, захватить Японию.
– Да ни хрена он ничего не перебросит, – покачал головой Потёмкин. – Не тот уже Император, не тот.
– Тс-с-с! – Керенский резко зацыкал, приложив палец к губам, и обеспокоенно огляделся по сторонам. – Не говори такое вслух, Александр Петрович, – прошептал он. – И у стен могут быть уши!
– Да что «тс-с-с», – отмахнулся Потёмкин. – Мы так скоро профукаем Лихтенштейн, из-за всей этой глупости и пассивности.
– Значит, – Керенский напряжённо посмотрел на него, – ты всё-таки считаешь, что Император не может вывести Восточную армию с Дальнего Востока?
– Да, не может, – твёрдо ответил Потёмкин. – Император бредит тем, чтобы восстановить справедливость.
– Тем годом, когда японцы нам за все воротники напихали?
Потёмкин, услышав это, лишь тяжело вздохнул.
– Император не отступится. Восточная армия – это его детище. Он её лелеял, пестовал, вкладывал в неё душу. Я уверен, он готов пожертвовать маленьким княжеством ради целой Японии. Поэтому никакая армия никуда не будет убрана. Скорее всего, две-три недели у Лихтенштейна есть. Пока будут, конечно, какие-то мелкие стычки, в которых будут сражаться, сугубо, наёмники. А потом они начнут действовать грубее. Или их разведка доложит, что Восточная Армия вообще никаких приказов ещё не получала, и не собирается выдвигаться. Или они увидят сами, что никаких движений нет, и попробуют ещё раз дёрнуть медведя за хвост.
– У медведя хвост слишком короткий, – заметил Керенский. – Да и вообще, если присмотреться, почти незаметный. Так что дёргать-то особо и нечего.
Потёмкин задумчиво посмотрел на портрет Императора на стене, затем перевёл взгляд на стоящую на столе фигурку медведя – символ российской мощи.
– Ну, раз хвоста нет, придётся им за что-нибудь другое дёргать, – хмыкнул он. – За яйца, например. Только боюсь, что там тоже не за что ухватиться.
Услышав это, Керенский нервно рассмеялся.