Орден геноцида-2. Чистилище

Ким Сергей Александрович

Все вокруг было настолько же знакомым, насколько и чужим.

Нет. Не так.

Не чужим, а скорее основательно забытым. Об этой комнате я мог читать в книге, мог запомнить ее на гравюре, но жить в ней – вряд ли. Разве что когда-то очень-очень давно…

Я сажусь на кровати и…

Мир выгорает, окрашиваясь во все оттенки серого.

Я сижу на том, что когда-то было кроватью, но сейчас она сломанная, закопченная и усыпанная опавшими листьями.

Корешки книг в книжном шкафу справа сливаются в одно сплошное пятно – огонь пощадил большинство фолиантов, но от копоти никуда не деться.

Окна передо мной нет. Как и части стены. Как и крыши над головой. Лишь обломанные бревна и оголенные ребра обгоревших стропил.

Следов осколков нет, пламя угасло быстро, разрушения относительно небольшие – значит, ударили магией, а не снарядом. Магия огня, ранг шестой-седьмой – вполне типичные чары типичного армейского колдуна…

Я встаю и делаю несколько шагов. Прохожу мимо старого комода – две ножки обломаны, ящики вывалились. Сверху – толстый слой пыли и занесенные ветром листья.

Сметаю их рукой.

Рисунок на дереве, покрытом растрескавшимся лаком. Старый рисунок, когда-то сделанный Вилли…

Касаюсь его, чувствуя под пальцами легкое покалывание. Детская спонтанная магия иногда бывает очень долговечна и непредсказуема…

Не глядя, захватываю узор чар, превращая его в построение. Не глядя, правлю его.

Мгновение, и мир снова расцветает всеми красками.

Я стою около комода, постукивая по нему пальцами.

Остановился. Прекратил это делать. Посмотрел.

Под моими пальцами был рисунок Вилли. Рогатое и хвостатое чудище непонятной принадлежности, способное поставить в тупик даже признанного магистра монстрологии Брема, подписанное как «животное»…

Что, если я и правда начинаю видеть будущее? Ужасное будущее, кошмарное будущее. Где наш дом разрушен, Вилли мертва, а я убиваю Хильду.

Да, даже моих скромных познаний хватает, чтобы понять – так пророчества не делают. Нельзя просто взять и увидеть что-то так, будто ты читаешь книгу и решил узнать, что будет с персонажем через полсотни страниц. Пророчества – это долгие и сложные ритуалы, занимающие кучу времени. И еще большее время обычно требуется на то, чтобы расшифровать увиденное.

Молодой лев одержит верх над старымНа ратном поле, в одиночном бою.Выколотый глаз в золотой клетке.

Ну и все в таком духе.

Где уж тут сообразить, что золотая клетка – это шитье парадного мундира, а выколотый глаз – это простреленный амулет Уаджет, привезенный тогда еще консулом Боливаром из Египта?..

Так что пророки не листают Книгу судеб, а люди – не персонажи на ее страницах. Не в нашем мире уж точно. Для такого надо прийти откуда-то со стороны, откуда-то извне…

Может быть, я – это и не я вовсе? А кто? Кто-то другой? А что, тоже версия – ничуть не хуже сдвинувшейся клетки или внезапно прорезавшегося редкого Дара. Раз уж можно заснуть в одном месте, а проснуться в другом, то почему нельзя заснуть одним человеком, а проснуться другим?

Ладно уж… Что-то я куда-то не туда ушел. Мне бы с основной проблемой разобраться, то бишь с ситуацией «Я вижу мертвых людей».

Может, все не так однозначно и явно? Может, все эти зловещие видения – всего лишь предупреждение… О чем? О том, что мне нужно беречь сестер? Так я и без всяких галлюцинаций за них кого угодно порву…

Пресветлый Ормузд, ну почему все так сложно-то? И почему именно я?! Не было печали, называется…

От невеселых мыслей меня отвлек неясный шум на дворе.

Прислушался, машинально усилив слух магией… Машина? Странно, дядя уезжал на лошади…

Глава 3

Из остановившегося перед распахнутыми воротами усадьбы «порше» выбрались трое – двое мужчин и молодая девушка.

А вот и Хильда, а вот и нашлась наша пропажа…

Хильдегарду, бывало, принимали за мою сестру-близнеца. Роста мы почти одинакового – она ниже меня всего на вершок. Оба светловолосые, голубоглазые и даже родились примерно в одно время – зимой, разве что Хильда на месяц раньше. Ну и в те моменты когда Хильда не одевалась как пацанка, то зачастую вызывала сворачивание голов у постороннего мужского населения. Красивая, фигуристая – за версту видны поколения предков, которые женились не только на способных и родовитых, но и на симпатичных магичках.

По словам дяди – мы пошли в деда Зигфрида, который был классической белокурой саксонской бестией. А вот Райнхард и Вилли больше походили на бабушку, которая была из младшей ветви булгарского рода…

Впрочем, сейчас старшая дочь графа Винтера, столбовая дворянка Хильдегарда меньше всего тянула на благородную даму. На щеке красовался свежий кровоподтек, кожаная мотоциклетная куртка в паре мест подпалена, кожаные же брюки изрядно выпачканы в грязи. Сама – растрепанная, но дово-о-ольная… Хотя и довольно громко возмущающаяся тем, что ее, видите ли, лишили возможности повеселиться.

Веселье в понимании Хильды обычно было связано со старым добрым мордобоем, который старшая дочь графа Винтера знала, любила и успешно практиковала.

А как иначе? Хорошая наследственность, десятки поколений боевых магов в предках и обучение у лучшего охотника княжества.

Окружающие Хильду персоны излучали куда меньше жизнерадостности. Куда меньше – это примерно вообще ни хрена.

Хотя вот дед Патрикей никогда особо дружелюбным и не выглядел. Вечно хмурый, с мрачным, тяжелым взглядом из-под кустистых бровей и до самых глаз заросший бородой. При этом еще и громадного роста – под три аршина всяко, так что даже над долговязым дядей Райнхардом возвышался на добрую голову. Не знаю сколько ему на самом деле лет – Патрикей был стар еще в моем детстве. Да и кто он такой вообще, откуда и на самом ли деле его так зовут – учитывая малоразговорчивость деда, было выяснить весьма непросто… Практически невозможно. То есть дядя о нем что-то знал, а вот мы – ни хрена.