Орден Крылатого Льва
Шрифт:
– Куда же ты идешь? – подавленно спросил Черный Кот.
– Я иду к Великому Императору, туда, где нескончаемая радость, в страну, по сравнению с которой любая родина кажется чужбиной. А со мной идут лишь трое…»
«И ведь Крылатый Лев простил его! - вздохнул Лесной Кот. Наверное, он простил бы и отца, найди он немного мужества в своей душе… Впрочем, не так уж и мало нужно было этого мужества!» И он перечитал отрывок о выборе, который Черный карликовый тигр делал уже не на виду у всех, а наедине со своими страхами и страстями:
«Черный
Одна за другой пролистывались страницы жизни, каждый дурной поступок Черного карликового тигра был ведом Винным змеям, которые следили за ним с того момента, как он первый раз выпил, а теперь по поручению своего владыки предприняли на него открытое нападение.
Перед мысленным взором больного кота вставали губернатор Тигр, говорящий, что ему нет прощения, Крылатый Лев, утверждающий, что Черного Кота больше нет, а Черный карликовый тигр – его враг; смутно мелькал Великий Император, изрекавший, что не видит смысла в такой никчемной жизни… И тут же вставал Древний змей, шипящий, что нужно всего лишь выпить яд, и все будет хорошо. Сразу вставала картина дворца, в котором будет припеваючи жить Черный карликовый тигр, множество слуг, всевозможные почести…
Но больной кот превозмог все это и твердо сказал: «Нет!» Тогда перед его глазами поплыли, как кадры кинохроники, многочисленные картинки самых ужасающих страданий жителей Зверландии. И все они проклинали Черного карликового тигра, говорили, что мучаются по его вине. Все они требовали для него кары…
Но больной кот среагировал не так, как ждал от него Древний змей. Он вдруг почувствовал, будто лопнул какой-то панцирь, сковывавший его душу. В его сердце впервые за последние годы возникло искреннее раскаяние и желание исправить все то зло, которое он совершил. И тогда кот увидел Винных змеев.
Главный из них, заметив это, сказал, что раз он их видит, то не стоит притворяться, каяться коту бесполезно, Крылатый Лев все равно его не простит, защиты у него больше нет, иначе бы он не видел Винных змеев. Он просто закончит свои дни в ветлечебнице, и все… Или, если он хочет доказать то, что предан Крылатому Льву, то пусть сейчас же откажется от имени Черного карликового тигра, выйдет из дома. Во дворе его ждут те, кто хочет его застрелить за то, что он еще не забыл Крылатого Льва…
– Да, я снова Черный Кот! – заявил тот, кто еще минуту назад был Черным карликовым тигром. И я готов погибнуть за моего друга Крылатого Льва!
И с этими словами он выскочил на улицу. Но там сквозь сумрак ночи он увидел не убийц, а почувствовал, что Крылатый Лев со своей защитой вновь рядом с ним. А Винные змеи отошли от него…»
«Нужно просто сделать выбор! – задумчиво произнес про себя Лесной Кот. – Неважно кто в этот момент будет рядом и будет ли. И я его делаю. Я – старый больной кот, которому, наверное, нечего терять в этой жизни. Но у меня есть свои страхи, свои слабости. Я не знаю, справлюсь ли я с ними, но мне всей душой хочется служить Крылатому Льву, не потому что я на что-то надеюсь лучшее, и не потому что боюсь чего-то худшего. Просто потому, чтоя люблю его всем сердцем, хотя и знаю о нем только из этой книжки! Министр Фунь Поц сказал бы, что я люблю иллюзию, и сама любовь – иллюзорна, это чувство которого нет. Тогда то, чего нет лучше того, что есть!» На глазах старого кота выступили слезы. Выступили они и на глазах Крылатого Льва, который впервые больше чем за сто лет смог появиться в Зверландии, в этой комнатенке, правда, пока еще незримо для Лесного Кота. И вздрогнул у себя во дворце Древний Змей, ощутивший вдруг, что власть его над Зверландией уже не так и незыблема…
Идеолог лесного масштаба
Два года прошло с момента, когда Лесной Кот принял решение встать на тот путь, которым когда-то прошел Черный карликовый тигр. Ему оказалось непросто: весь тот вред, который могли причинить ему Древний Змей и его подручные, они ему причинили. Поначалу его заставляли больше работать, чтобы у него не оставалось сил думать о чем-то другом, запугивали тетушку Мышь и Спаниеля Слюнявого, чтобы они не общались с котом. И, нужно сказать, что пес чуть было не сдался, когда ему пригрозили, что лишат его депутатства, но потом устоял. И депутатом его оставили…
Министр Фунь Поц решил легализовать деятельность Лесного Кота: ему разрешили официально зарегистрировать общественную организацию «Орден Крылатого Льва», в которую тут же вступили тетушка Мышь и Спаниель Слюнявый. Но дальше дело застопорилось. Оказавшись во главе зарегистрированной правительством Древнего Змея организации, Лесной Кот, хотя и оказался освобожденным от трудовой повинности, но получил обязанность выполнять множество юридических процедур, в которых ничего не смыслил. А каждый его промах использовался для дискредитации его деятельности в средствах массовой информации. Причем хитрый звероящер решил, что если заниматься этим будет он лично, то это подчеркнет значимость кота и его организации в глазах народа Зверландии, пробудит к нему ненужный интерес. Поэтому работать над дискредитацией «Ордена Крылатого Льва» было поручено идеологу лесного масштаба – одному из помощников Лепрекона.
Самым ближайшим и доверенным помощником Лепрекона был индюк по имени Скотоферм. Своим несуразным именем он был обязан не кому иному, как самому Лепрекону. Раньше, когда индюк жил в птичнике, у него было вполне благозвучное имя, правда какое, он и сам уже забыл. А Лепрекон имел обыкновение менять имена приближенным к нему работникам. Так индюк и стал Скотофермом и, что странно, необычайно гордился своим новым именем.
Скотоферм был необычайно важным индюком. По любому поводу и без повода он раздувался от важности так, чтобы это было видно всем вокруг. Особенно же большим специалистом Скотоферм считал себя в истории. К этой науке он подходил с большой серьезностью.
Еще в свою бытность на птичнике, индюк решил написать его историю. При этом его особенно интересовала история птичника до того момента, как он был построен, а еще больше – до того момента, как вообще появились птицы в этой местности. Для Скотоферма было большим ударом, когда его научный труд не получил никакого признания, а сам он не был удостоен за него ученой степени. С этого момента он люто возненавидел всех профессиональных историков, считая их шарлатанами, которые под видом истории пропагандируют лженауку.