Орден последней надежды. Тетралогия
Шрифт:
– Очевидно, с ребенком приключится тяжелая форма кори, оспы или свинки, причем со смертельным исходом. Но беспокоиться не стоит, столь юное безгрешное создание непременно попадет прямо в рай. Как бы то ни было, после смерти Карла Валуа Франции понадобится король. Претендентов будет несколько, но когда Изабелла Баварская объявит Деву Жанну своей дочерью, потерянной и вновь обретенной, а вас, героя освободительного похода, ее будущим мужем и главным защитником королевства...
Жак и Поль, до того сидевшие неподвижно, словно их здесь и нет, быстро переглядываются. Глаза у баварцев словно рдеющие угли, взгляд остер, как наконечник копья. А господин маркграф плавно продолжает:
– Не думаю, что кто-то станет особенно возражать против этого. В любом случае у нас будет армия под рукой. Да, кстати, кто из полководцев на нашей стороне?
– Это сложный и деликатный вопрос, – подумав немного, отзывается барон. – Мне предстоит выбрать одного из тех двоих, что обладают реальной силой и авторитетом в среде французского рыцарства.
– Значит, это правда. – В голосе маркграфа я различаю удовлетворение. – До меня доходили смутные слухи...
– Истинная правда, – со вздохом отвечает Жиль де Рэ. – Герцог Алансон и Орлеанский Бастард терпеть не могут друг друга, причем до такой степени, что, стань один из них нашим союзником, второй, не раздумывая, выступит против. Как истые вельможи, оба искусно скрывают неприязнь, на людях обмениваясь любезностями. А на самом деле их отношения можно смело назвать взаимной ненавистью.
Баварец коротко кивает, плеснув в кубок вина, пододвигает его к Жилю де Рэ. Барон поднимает налитый кубок, заговорщики с силой чокаются, так, что вино из обоих кубков смешивается. Я зло ухмыляюсь. Достойные дворяне не то что опасаются друг друга, отнюдь нет. Просто это движение вбито в них на уровне безусловного рефлекса, ведь яд в бокале – столь же действенное оружие, как копья и мечи.
– У меня сложилось определенное мнение о каждом из этих господ, – мягко замечает маркграф. – Если вы не против, я с интересом сравнил бы его с вашим.
– Ни для кого в королевстве не секрет, что герцог Алансон весьма нуждается в деньгах, – начинает барон. – После битвы при Вернейле он попал в плен к англичанам, и лишь недавно его жена смогла собрать гигантский выкуп, продав и заложив все, вплоть до собственных фамильных драгоценностей. Но Алансон весьма и весьма себе на уме, готов ли он из-за денежных затруднений предать сюзерена, вдобавок родственника и друга? Я в этом не уверен.
– А граф Дюнуа, Орлеанский Бастард? – любопытствует Фердинанд.
Сбросив маску храброго и нерассуждающего рыцаря, он и говорить стал иначе. Глядя на маркграфа, я отчетливо понимаю, что он гораздо опаснее барона, этот хищник из иной весовой категории. Как ни странно, баварец по-прежнему нравится мне, причем чуть ли не сильнее, чем прежде!
– Граф Дюнуа... На первый взгляд с ним бесполезно даже обсуждать эту тему, глупец фанатично предан Валуа, – пожимает плечами Жиль де Рэ. – Он спит и видит, как его обожаемый братец возвращается обратно из английского плена. Все время ходит в темно-зеленом... – Поймав недоуменный взгляд старшего из «братьев», барон поясняет: – Это цвет траура в Орлеанском доме. На самом деле Бастард весьма хитер и честолюбив. Не знаю, не знаю. Мне нужно еще немного времени, чтобы определиться.
– Хорошо, – кивает Фердинанд. – Но постарайтесь сделать выбор как можно быстрее. Итак, – продолжает он, – на собрании трех сословий французского королевства следует объявить Жанну принцессой королевского дома Валуа. Единственной, кто имеет законное право на престол! А верные нам войска не оставят депутатам иного выхода.
– А если Изабелла Баварская заупрямится, не захочет признавать Жанну д'Арк дочерью? – уточняет Жиль де Рэ.
– Я очень ее попрошу, – с волчьей улыбкой отвечает маркграф Бранденбургский. – Так убедительно, что тетушка не сможет мне отказать!
– Есть еще одно препятствие, – помявшись, бросает барон.
Глаза Фердинанда блестят обнаженными клинками, губы изогнуты в ухмылке.
– Салическое право? – спрашивает он. – Тысячелетний закон, по которому женщина не имеет право вступать на трон?
Жиль де Рэ кивает.
– К черту эту замшелую дрянь! – рычит баварец. – Объявите, что отныне во Франции действует новый закон, и все дела! Сразу после коронации Жанны всю армию следует немедленно бросить в Бургундию, жечь и разрушать ее безжалостно. В это же время баварское войско численностью в двадцать пять тысяч человек вторгнется в мятежное герцогство с востока. Одновременного удара с двух направлений Бургундии не выдержать, а англичане просто не успеют помочь союзнику. Разумеется, герцог Филипп погибнет в бою. Надеюсь, по этому вопросу разногласий не будет?
– Как сам герцог, так и вся его семья, вместе с дядьями, племянниками и престарелыми кузинами, – в тон ему добавляет барон де Рэ.
Я тихо фыркаю. Уж кто-кто, а эти господа понимают друг друга с полуслова!
– Захватив Бургундию, соединенное войско без передышки двинется на запад, очищая от англичан оккупированные города. Следует объявить помилование всем французам, честным, но заблудшим, которые служат в оккупационной армии, – напористо продолжает маркграф. – Не все на это клюнут, понятно, но часть британского войска точно дезертирует. Ну а после того, как мы вышвырнем захватчиков на их остров, следует вновь созвать Генеральные Штаты, обсудить новые границы королевства, а заодно и объявить о грядущей свадьбе. Думаю, все честные французы с радостью поддержат победителя, одержавшего верх в бесконечной войне!
– А когда баварская армия вернется назад, в Германскую империю? – В голосе Жиля де Рэ чувствуется искреннее любопытство.
– Когда мы получим твердые и незыблемые гарантии того, что обещанные земли станут нашими по закону, а не по праву завоевателя, – скалит зубы Фердинанд. – Нам вовсе не улыбается через десяток лет, когда французское королевство укрепится, начинать за них войну.
Лицо Жиля де Рэ темнеет, на секунду он досадливо поджимает губы. Похоже, барон всерьез рассчитывал обмануть баварцев. Как же! У тех, как я понимаю, все давным-давно просчитано. Германцы просто выбирали подходящий момент, чтобы как можно выгоднее вмешаться в драку соседей. Кто-кто, а баварцы внакладе не останутся. Получить графство Фландрийское и часть Бургундии – значит стать намного сильнее и могущественнее. Если уже сейчас в герцогство Баварское входит добрая треть населения и территории Священной Римской империи, то тогда станет входить аж половина. Кто после этого будет безраздельно властвовать в Германии? Угадайте с одного раза, не ошибетесь!
Закончив торговаться, высокие договаривающиеся стороны решают заморить червячка, а я ловкой белкой соскальзываю вниз и незаметной тенью пробираюсь по улицам Божанси в снятый накануне дом. Конечно, всегда можно вернуться в комнату, выделенную мне поблизости от покоев Жанны, но ведь я, по легенде, в настоящий момент вовсю добываю лекарственные травы, как же объясню девушке неожиданное появление? Поэтому и приходится подбирать конспиративные квартиры, благо платит за все дофин. Полночи я не могу уснуть, мечусь из угла в угол, обдумывая сложившуюся ситуацию.