Орден Жёлтого Дятла (с иллюстрациями)
Шрифт:
— Эмилия! — снова остановила ее донна Бента.
— …возьмет другую. Если ни один из вас не чихнет, значит, носорог и верно ваш.
Адвоката и директора очень рассмешило это предложение, и они решили взять понюшку «табаку», уверенные, что не чихнут. Как может подействовать такая крошечная горсточка на двух огромных мужчин, заядлых курильщиков? Они взяли свой табак, улыбаясь, потянули носом, и — фью-у-у-ин! — никто никогда так и не узнал, куда они девались! Растаяли в воздухе…
Победа Эмилии была встречена бурными аплодисментами и восторженными криками.
Донна Бента облегченно вздохнула и вернулась во двор. Она хотела продолжить свою прерванную прогулку в тележке. Но не могла: тетушка Настасия уже расселась там со всеми удобствами.
— Потерпите, — говорила добрая негритянка, — теперь мой черед. Кухарка тоже человек, сеньора…
Часть 9
Записки Эмилии
Глава 1
Эмилия решает — писать записки и не знает, как начать
Последнее время Эмилия очень много говорила о том, что она, мол, устала от путешествий и приключений, хочет посидеть дома и собирается писать записки.
— Но, в конце концов, маленькая чудачка, — сказала донна Бента, — что ты понимаешь под словом «записки»?
— Записки — это история жизни человека и всего, что с ним случается со дня его рождения до дня его смерти.
— В таком случае, — засмеялась донна Бента, — человек может писать записки только после того, как умрет.
— Подождите, — сказала Эмилия, — писатель записок пишет, пока не почувствует, что день смерти близок. Тогда бросает. Оставляет неоконченный кончик записок и умирает спокойно.
— И твои записки тоже будут такие?
— Нет, потому что я не собираюсь умирать вообще. Притворюсь, что умираю, и довольно. Последние слова моих записок будут такие: «И тогда я умерла…» с многоточием. Но это одни сказки. Я напишу эту фразу и спрячусь за шкаф, чтобы Носишка подумала, что я и правда умерла. Но это будет неправда. Я потом выйду из-за шкафа. А все остальное будет чистая правда — самая чистейшая, как говорит Педриньо.
Донна Бента улыбнулась:
— Чистая правда! Быть правдивой — это очень хорошо, но не всегда легко, Эмилия.
— Я это прекрасно знаю, — отвечала кукла. — И знаю, что люди много врут, а особенно в своих записках. Писатель записок все описывает так, чтоб читатель был о нем хорошего мнения. А если он напишет чистую правду, то читатель увидит, что он такой же человек, как и все. Но он, когда врет, очень старается, чтоб было похоже на правду.
Донна Бента умолкла, задумавшись: простая тряпичная кукла, и как рассуждает! А Эмилия срочно побежала разыскивать графа де Кукурузо. Ей не хотелось пачкать пальчики в чернилах,
— Граф, — сказала она, — вы будете мой секретарь, Достаньте бумагу, перо и чернила. Я начинаю писать записки.
Ученый улыбнулся:
— Записки? Но разве у создания, которое так мало прожило на свете, может быть материал для записок? Такое занятие подходит людям пожилым, жизнь которых близится к концу.
— Делайте, что говорю, и не возражайте. Достаньте бумагу, перо и чернила.
Граф принес бумагу, перо и чернила. Сел. Эмилия приготовилась диктовать. Кашлянула. Глотнула воздух… Дело в том, что она не знала, как начать, и, чтобы выиграть время, стала капризничать.
— Эта бумага не годится, уважаемый сеньор! Я хочу бумагу цвета неба со всеми его звездочками. Чернила тоже не годятся. Я хочу чернила цвета моря со всеми его рыбками. И хочу перо гуся со всеми его гусятками!
Граф поднял глаза к потомку с видом мрачного смирения. Потом попытался объяснить Эмилии, что ее капризы совершенно неисполнимы: во-первых, у донны Бенты нет гусей, а потом, такой бумаги и таких чернил вообще не существует.
— Тогда я не буду писать записки! — сказала Эмилия.
— Ваше дело… — пробурчал граф, — кто ж вас неволит? Мне же лучше. Подумаешь!..
Но Эмилия все-таки решила писать, — пока что на той бумаге, какая есть, и теми чернилами, какие есть, а там посмотрим.
— Может, когда пойдет в печать, — сказала она с надеждой в голосе, — что найдутся и бумага со звездочками, и чернила морского цвета, и гусиные перья…
Граф шумно расхохотался:
— Печатать гусиными перьями! Сказала!.. Печатают литерами, такими брусочками с изображением букв.
— Ну, пускай, — примирительно отозвалась Эмилия, — я напечатаю гусиными брусочками.
Граф в ответ только вздохнул и снова поднял глаза к потолку.
Они поместились в чуланчике, забитом всяким барахлом. Сиденьем служили сложенные стопкой черепицы, а столом — перевернутый ящик. Эмилия расхаживала из стороны в сторону, заложив руки за спину.
— Ну, давайте! — наконец сказала она. — Напишите на самом верху: «Записки маркизы де Рабико». Самыми большими буквами.
Граф написал:
Записки маркизы де Рабико.
— Теперь пишите: «Глава первая».
Граф написал и ждал, что последует дальше. Эмилия, сморщив лоб, молчала…
Начать — это совсем не так легко. Гораздо легче закончить. Капнете чернильную точку, и все, или напишите: «Конец». Но начинать — это ужас. Эмилия думала, думала и наконец сказала:
— Поставьте вопросительный знак или лучше несколько… Поставьте шесть.
Граф даже рот раскрыл от удивления.
— Ну, давайте, граф! Поставьте шесть вопросительных знаков, — настаивала кукла. — Разве не видите, что я не знаю, что писать, и сама себя спрашиваю?