Орден
Шрифт:
— Значит, обратный цайтпрыжок? — прохрипел Бурцев. — А кто-то убеждал меня в Кульме, будто это невозможно!
— Тогда было невозможно. Теперь, со шлюссель-башнями, возможно все. Главной задачей оберфюрера Фишера был поиск во Взгужевеже малых башен перехода и обеспечение обратной связи для цайткоманды.
— Но ты?! — спохватился Бурцев. — Ты-то сам почему здесь? Да еще в таком виде!
— Почему? А ты не догадываешься, полковник? — взгляд Фридриха фон Берберга утратил былую надменность. Вестфалец смотрел печальными потухшими глазами. Уголки его рта чуть подрагивали. — Твоя красавица-жена вскружит голову кому угодно. А я… в общем, я слишком хорошо представлял, что ждет ее там.
Еще один кивок в сторону глухой стены и незримого подземного хода, проходившего за нею.
— Это будет даже не гестапо. Застенки центрального хронобункера СО гораздо страшнее, уж поверь мне, полковник. Я решил, что этот ужас — не для Агделайды.
Влюбился! Надо же, вестфальский сухарь, глава эсэсовской цайткоманды, по уши втюрился в прекрасную пленницу. Сначала запудрил девчонке мозги, сделал гордую, но дурную княжну послушной игрушкой в своих руках, а потом… потом сам же и попался в собственную ловушку.
Доигрался, хэр штандартенфюрер! Вот уж воистину — сердцу не прикажешь. Даже эсэсовскому сердцу, привычному к приказам. Истинный ариец Третьего рейха Фридрих фон Берберг влю-бил-ся… И мало того, — похоже, успел натворить тут глупостей на почве запретной страсти. А как же интересы Германии, ради которых фон Берберг, помнится, готов был усмирить любые чувства. Или просто трепался он тогда, на Кульмской мельнице, будто готов?
А ведь с каким пафосом вещал ему вестфалец: «Как солдат солдата, ты должен меня понять!» Вот тебе и солдат… Снесла, выходит, крышу Аделаид — ка даже такому благонадежному солдафону. Хотя… Жена предстала перед его мысленным взором, как живая. Хотя неудивительно…
— Ну, что тут у вас произошло? — спросил Бурцев. — Колись уж…
— Я надеялся до последнего, — вздохнул эсэсовец. — Рассчитывал, что твою супругу все-таки оставят для разбирательства здесь. Пытался подсунуть Фишеру Ядвигу. Увы, обратные цайтпрыжки и все, что с ними связано, находится полностью в его компетенции — таков личный приказ Гиммлера. Обычное дело: формально ставить во главе важной операции одного офицера, но в чем-то ограничивать его власть присутствием какого-нибудь карьериста, неусыпно следящего за всеми действиями своего командира. Перестраховка, так сказать. От предательства перестраховка. Ну, и конкуренция, конечно, заставляющая обоих лидеров выкладываться полностью.
— Дальше?
— Когда стало ясно, что цайтпрыжка Агделайде не миновать… В общем, я попытался тайком вывести ее из замка.
— И что?
— Тебе крупно не повезло, товарищ Исаев. Ох, и капризная, ох, и упрямая, ох, и обидчивая же тебе досталась супруга.
Бурцев сжал кулаки:
— Ты посмел обидеть мою жену, ублюдок?
— Не волнуйся — пальцем не тронул. Она сама почему-то жутко обиделась. Когда из Кульмской платц-башни я доставил ее сюда. Агделайда сочла меня подлым колдуном, скрывающимся под личиной Божьего рыцаря и заманивающим в ловушку прекрасных дев, а еще… Твоей жене почему-то страшно не нравится это место. Поняв, что она очутилась ни где-нибудь, а именно во Взгужевеже, княжна устроила та-а-акую истерику!
Фон Берберга передернуло от неприятных воспоминаний:
— Признаюсь, раньше мне казалось, будто Агделайда ко мне неравнодушна, но здесь я вдруг стал для нее врагом номер один. Она замкнулась, отказывалась разговаривать, кидалась на меня, как дикая кошка, тебя вот вспоминала. Не хмурься, полковник, — добрым словом вспоминала, жалела, что ушла от любимого, Богом данного мужа. Ну, так говорила, по крайней мере…
Глава 55
Бурцев покачал головой. Надо же! «Любимого»! «Богом данного»! О, непостоянное женское сердце!
— Агделайда все порывалась сбежать, — продолжал немец. — Как ты понимаешь, этого я допустить не мог. Поначалу не мог. Пришлось держать твою жену под замком. Не здесь, конечно.
Немец брезгливо оглядел стены своей темницы:
— Сюда доставили другую твою подружку — Ядвигу.
— Ядвига Кульмская вовсе не его подружка! — вспылил пан Освальд. — Она моя дама сердца, мерзавец! Непревзойденная в своей красоте, добродетели и чистоте!
— Правда? — похабная улыбочка возникла было на лице штандартенфюрера, но тут же исчезла. Вестфалец снова смотрел на Бурцева. — Не станем углубляться в детали. Я просто хотел сказать, что Агделайда жила в более комфортных условиях. Но неволя все равно приводила ее в состояние, близкое к буйному помешательству.
Бурцев ощерился. Еще бы! Он мог себе представить, сколько крови попортила капризная княжна фон Бербергу. Пока Аделаида порхала на крыльях любви и боготворила своего избранника, из нее можно было веревки вить. Но когда начались неприятные сюрпризы… А неожиданное возвращение сюда было очень-очень неприятным.
Бурцев помнил, как несколько месяцев подряд Аделаида канючила и требовала увезти ее из взгужевежевской дыры. И тут такой облом… Благородный рыцарь, герой девичьих грез, наобещал княжне с три короба, нарассказывал сказок о чудесном вестфальском фамильном замке, а сам вдруг сослал даму сердца обратно в осточертевшую «Башню-на-Холме». Да еще при помощи противной сердцу доброй католички магии! Да еще и посадил под домашний арест! А Аделаида не из тех дамочек, что спокойно переносят подобный произвол. Эх, бедняга Фридрих, Взгужевежа — твоя самая большая ошибка на любовном фронте.
— Так ты говоришь, что пытался спасти мою жену?
— Да. Вчера я принес ей форму СС с зимним маскхалатом. Нокаутировал и связал охранника. Агделайде всего-то и нужно было переодеться, прикрыть лицо капюшоном, спуститься вниз и выйти со мной из крепости под предлогом проверки патрулей. Я уже отдал необходимые распоряжения. Кони ждали оседланными, ворота нам должны были открыть. А дальше — прощай, Взгужевежа…
Увы, твоя жена идти не пожелала. Заявила, что я подлый обманщик и ведаюсь с лукавым, а потому она мне больше не доверяет. Предложение надеть мужскую одежду вызвало у нее лишь негодование. Да и вообще нашу форму она воспринимает не иначе, как дьявольские покровы. Узнав же, что охранника поблизости нет и мы остались наедине, полячка вообразила невесть что. Когда же я попытался силой натянуть на нее хотя бы маскхалат поверх платья, Агделайда подняла такой шум, что к нам сбежался весь гарнизон.
Княжна сразу и во всеуслышание заявила, будто я хотел похитить ее для своих гнусных целей. Цели эти, собственно, мало кого интересовали, но сам факт сорвавшегося похищения был налицо. У Фишера, который давно уже копал под меня, наконец-то оказались развязаны руки. Он заорал про заговор и приказал арестовать меня до выяснения обстоятельств. Теперь вот ходит сюда; идиот, — выспрашивает, когда и где меня успели завербовать красные. Выслужиться хочет — отправить Гиммлеру готовенькое признание предателя. Далеко пойдет, наверное…