Орел девятого легиона
Шрифт:
Лицо легата сморщилось в улыбке, отчего множество линий углубилось вокруг рта и глаз:
– А я рад познакомиться с родичем моего старинного друга, тем паче что для меня он все равно что вылупился вдруг из черепашьего яйца – до сегодняшнего дня я и не подозревал, что у моего друга имеется родня. – Он показал на своего спутника: – Представляю вам трибуна Сервия Плацида из моего штаба.
Марк обернулся к молодому командиру и в тот же миг мучительно ощутил свою хромоту. Ему уже приходилось раза два сталкиваться с людьми, в чьем присутствии он испытывал подобные неприятные ощущения, и симпатии это к ним не прибавляло. Юноши приветствовали друг друга по всем правилам, но без малейшей сердечности. Штабной командир был приблизительно того же возраста, что Марк, на редкость красив, с изящной осанкой, удлиненное лицо его и курчавые волосы наводили на мысль об афинском происхождении. «Гладкий, как девушка», – подумал с неприязнью Марк, и фраза эта показалась ему чем-то знакомой. Собственно, имя Плацид было достаточно распространено и момент был неподходящий, чтобы копаться в памяти. Марк понимал, что пока гости не уйдут смыть дорожную пыль, его долг – взять на себя трибуна и предоставить дяде Аквиле на свободе беседовать со старым товарищем.
Маркипур принес путешественникам вина, и когда оно было разлито по кубкам, молодые люди, оставив старших одних, отошли в сторонку, к окну, через которое вливался солнечный свет. Какое-то время они вели незначащую вежливую беседу, но чем дальше, тем с большим трудом Марк находил темы, трибун же, казалось, скучающим вышел уже из утробы матери. Наконец Марк, совершенно выдохшийся, сделал еще одно усилие:
– Ты возвращаешься с легатом в Рим или только сопровождаешь его до Регна?
– В Рим, в Рим! Слава Бахусу, через два дня я взойду на галеру и с Британией будет покончено раз и навсегда.
– Стало быть, Британия не пришлась тебе по вкусу?
Тот пожал плечами и сделал глоток вина.
– Девушки недурны, охота тоже. Но все остальное! Roma Dea [18] ! Я легко переживу разлуку с этой страной! – На лице его вдруг мелькнуло сомнение. – Уж не уроженец ли ты, случайно, сей отсталой провинции?
– Нет, – ответил Марк, – не уроженец. – И, почувствовав, что был излишне краток, добавил: – Собственно, я покинул родину всего три года назад.
– А зачем тебе вообще понадобилось покидать ее? Долгий путь для тебя, вероятно, был очень тяжел?
18
Богиня Рима (покровительница Рима).
В словах его не было ничего особенного, но тон заставил Марка, который и так нервничал из-за Волчка, выставить иголки.
– Я покинул Рим, чтобы присоединиться к моему легиону, – холодно ответил он.
– Вот как! – Плацид был слегка обескуражен. – Значит, это ранение?
– Да.
– Я не уверен, что встречал тебя в нашем клубе трибунов на родине.
– Неудивительно. Я был всего лишь центурионом когорты. – Марк улыбнулся, но за его вежливым тоном проглядывало все презрение профессионального военного к аристократу, который в течение года играет роль военного.
Плацид немного покраснел.
– Право? Никогда бы сам не догадался. – Он не остался в долгу, колкость заключалась во вкрадчивом намеке на то, что Марк выглядел почти цивильным. – Вижу ли я перед собой собрата – члена Победоносного? Или твой знак Козерог или атакующий Вепрь?
Прежде чем Марк успел ответить, послышался тихий смешок легата, стоявшего к ним спиной.
– Для того, кто считает себя – и не без оснований – опытным охотником, ты удивительно ненаблюдателен, мой милый Плацид. – Легат повернулся к ним лицом. – Ведь я уже говорил тебе, кто он такой. Ты найдешь значок легиона на его левом запястье, – и он вернулся к разговору с дядей Аквилой.
При этих словах в голове у Марка все разом встало на свои места, и в ту минуту, когда взгляд трибуна обратился на его тяжелый золотой браслет, он вспомнил: «Гладкий, как девушка, но охотник умелый», – сказал Эска. И звали его Плацид. Во рту у Марка пересохло от острой неприязни. Замешательство, мелькнувшее на лице трибуна, – и да, нечто вроде зависти! – доставило Марку мимолетное удовлетворение скорее из-за Эски, чем из-за самого себя.
Впрочем, Плацид тут же оправился от смущения и принял обычный, слегка высокомерный вид.
– Что значит служить под началом легата, который умеет ценить своих младших командиров, – процедил он. – Мой дорогой Марк, я поздравляю тебя… – Неожиданно глаза его расширились, и вкрадчивый ленивый тон сменился живой интонацией: – Roma Dea! Волк!
Марк молниеносно обернулся: в дверях, ведущих с галереи, стоял пятнистый зверь, большая косматая голова была настороженно поднята, глаза с недоверием обращены на незнакомцев, чей чужой запах остановил его на пороге.
– Волчок! – позвал Марк. – Волчок!
И пятнистый зверь прыжком кинулся ему на грудь. Он ласкался, в груди у него что-то клокотало, как в горшке на огне. Бока у него ходили ходуном, он совсем забегался, разыскивая хозяина, и сейчас неистово просил прощения за то, что потерял его. Марк обхватил ладонями громадную голову и потер большими пальцами впадины за ушами.
– Все-таки вернулся, братец, вернулся!
– Волк, самый настоящий, а ведет себя, точно щенок! – недоверчиво и с некоторой брезгливостью произнес Плацид.
– Кажется, мы оказались свидетелями воссоединения. Мы определенно попали сюда в добрый час, – заметил легат.
Марк высвободился из объятий Волчка.
– Воссоединение… да, пожалуй, это именно то слово, – сказал он.
И тут Волчок сделал то, чего никогда еще не делал. Он уткнулся опущенной головой в колени Марка и застыл. Так стоит иногда собака, когда она кому-то всецело доверяет. Волк стоял с довольным видом в той единственной позе, в которой он был абсолютно беспомощен, полностью во власти хозяина.
И пока он стоял, медленно виляя хвостом, Марк достал из-за пазухи ошейник с бронзовыми бляхами и, наклонившись, застегнул его на шее волка.
– И давно он у тебя? – Плацид с пробудившимся интересом наблюдал, как молодой волк с силой встряхнулся и, высунув язык и полузакрыв глаза, сел и привалился к ноге хозяина.
– Я получил его больше года назад, совсем маленьким. – Марк погладил подергивающееся ухо Волчка.
– В таком случае, если не ошибаюсь, я видел, как его забрали из логова после того, как убили волчицу. Его взял татуированный варвар, он хвалился тем, что он – личный раб Марка Аквилы. Теперь вспоминаю.
– Ты не ошибаешься, – спокойно проговорил Марк. – Татуированный варвар рассказал мне про это.