Орелинская сага. Книга первая
Шрифт:
– А родители? – надеясь развеять последние сомнения, спросил Лоренхольд
– Придумаем, что-нибудь, – беспечно махнул рукой Тихтольн, – мы это делаем ради справедливости. Они должны будут понять… Потом…
Утром юноши отправились на площадь. Лоренхольду, как молодому леппу, нужно было установить в определенном месте уже готовый столб и закрепить на нем подвижное кольцо с прорезями. В эти прорези продевались прочные, сплетенные наммами, веревки с петлями на концах.
Тихтольн, ничего не понимавший в ремесле леппов, скорее мешал, чем помогал. Но к удивлению Лоренхольда с работой они справились быстрее, чем ожидалось. Конечно, в другое время молодые люди поискали бы, где ещё нужна была их помощь. Но сегодня, пользуясь тем, что все заняты работой, они проскользнули между гнездовинами, окружающими площадь, и тихонько, не взлетая, устремились к выходу из города.
День был в разгаре. Горы, утратившие рассветный румянец, величаво грелись на солнце. И Тихтольн с Лоренхольдом, упиваясь свободой и удачным побегом, широко расправили крылья. Их радовало все – и солнечный день, и грядущие праздники, и, конечно же, собственная безумно опасная затея. Новые впечатления, которые ожидали впереди, манили даже больше, чем идея о восстановлении справедливости. Правитель Рондихт был совсем даже неплох. И сыновья его тоже отличные ребята. Вот только зачем они приняли такое решение – непонятно! Но ничего, потом сами спасибо скажут…
Веселясь и подбадривая друг друга, молодые люди уже достигли Разделяющего хребта, когда услышали, что их окликают. От досады на внезапную помеху Тихтольн резко развернулся в полете и едва не был сбит подоспевшим Флиндогом.
– Боюсь вам придется вернуться, мальчики, – сказал старый норс тяжело дыша. – В городе полно работы. Негоже молодым и крепким орелям устраивать себе прогулки, когда их помощь так нужна.
– А ты кто ещё? – высокомерно спросил Лоренхольд. – Старейшина? Что-то я тебя не помню.
– Это Флиндог, наш норс, – буркнул Тихтольн. – похоже, он следил за нами.
– Следил, – ничуть не смущаясь, подтвердил старик. – И дальше буду следить. Мне, милый мальчик, твое настроение сразу не понравилось, едва мы с Совета ушли. А, зная, какой ты упрямый, я сразу смекнул – полетит. На все запреты махнет и полетит. Вот, по-моему и вышло. Но ты поступил еще хуже! Не только сам полетел, а сманил с собой и друга!
– Я его двоюродный брат, – встрял Лоренхольд.
– Да какая разница, – погрустнел Флиндог. – Ещё и хуже, что брат. Хотя, кто бы ни был, все плохо. Видно нет у тебя, Тихтольн, разума, если не понял, о чем Великий Иглон говорил на Совете. А раз уж он тебя не вразумил, то мне это и подавно не под силу. Поэтому слов я тратить попусту не буду, а просто не пущу вас никуда и все.
– А по какому праву?! – встрепенулся Тихтольн. – У нас, что на лбу выбито, куда мы летим? Захотелось прогуляться в хороший день после законченной, кстати, работы. Что уже и этого нельзя?
– Нельзя! – отрезал Флиндог. – Через день начнется праздник. И не мне вам объяснять, что в такую пору никому, если, конечно, он ничего не замышляет, и в голову не придет вот так прогуливаться. Поэтому хватит махать крыльями, возвращайтесь в город и помните: я за вами слежу.
Словно под конвоем, возвращались юноши обратно, в душе призывая на голову Флиндога все мыслимые и немыслимые беды. Тихтольн совсем пал духом. Через день прилетят его родители и, зная нрав отца, он понимал, что шансов улизнуть совсем не останется. Особенно, если учитывать, что Флиндог родителям все расскажет.
– Ничего, – шепнул Лоренхольд, желая подбодрить
– Он – норс, – огрызнулся Тихтольн, – привык все подмечать и вынюхивать. Сегодня он разболтает обо всем твоим отцу и матери, через день, когда прилетят, – моим. Так что будь спокоен, следить за нами станут в десять глаз.
– Значит все? – поник и Лоренхольд. – Наше приключение на том и кончится?
– Ни за что, – прошипел сквозь зубы Тихтольн и оглянулся на норса. – Я что-нибудь придумаю. Обязательно!
* * *
В первый день праздника главная площадь Восточного города была переполнена орелями. В обычные дни она представляла собой обширную, искусственно выровненную площадку с двумя каменными Чашами. Вокруг поднимались скалы, испещренные гнездовинами, и Главный вулкан, на котором расположился дворец. Но сегодня тут и там торчали столбы каруселей, облепленные малышней, качели для орелей постарше да высокие скамьи в несколько рядов, на которых ремесленники разложили свои изделия. Намммы – одежды, накидки и покрывала с причудливыми узорами. Коммы – украшения с символом Восточного города – половинкой солнца лучами вверх. Леппы – скамьи и стулья из легкого камня и уютные колыбельки для новорожденных, а сорды – сосуды для Серебряной воды. Повсюду сновали иширы, помогая орелям из других городов равноценно обменивать принесенное с собой на изделия Восточного города.
В качестве гостей присутствовали по два представителя от гардов и нохров. Самим им на такую высоту было не взобраться, поэтом у несколько самых сильных иширов поднимали чужаков на праздник и дежурили рядом в качестве переводчиков, готовые по первому желанию гостей отнести их обратно.
Ползучие, жмущиеся в тень гарды доставили с собой множество маленьких сосудиков со всевозможными ароматами. Вокруг них постоянно крутились орелины всех возрастов, принюхиваясь и восхищенно ахая. Они то и дело протягивали иширам свои украшения, прося узнать, за что отдадут тот или иной сосудик.
Грубоватые на фоне орелей нохры неуклюже переминались на своих копытах. Их диковинные фигурки из какого-то твердого теплого материала служили украшением во многих гнездовинах. Поэтому и здесь орелей толпилось немало. Но больше всего их было у подножия дворца, где на специальном помосте, лежали изделия наследников. По древней традиции орели рассматривали их и громко обсуждали, не смущаясь тем, что юноши стояли тут же рядом.
Как правило, Великий Иглон с братьями наблюдал за праздником с внешней террасы дворца. Но сегодня старшие правители решили быть возле молодых. Рондихт стоял, обнимая за плечи Форфана и Бьенхольна, и, улыбаясь, оглядывал толпу.
– Вот видишь, отец, – шепнул ему через плечо Донахтир, – наши подданные веселятся и, похоже, не собираются оспаривать решение Совета.
– Это очень хорошо, – не переставая улыбаться, ответил Рондихт. – но будь готов к тому, что они вспомнят об этом потом.
Остальные Иглоны понимающе переглянулись. С самого начала праздника они неотрывно наблюдали за норсами. Только этим представителям ремесленников, да ещё рофинам, которые, во избежание бед, окружили вулкан, разрешено было сегодня летать. И теперь они парили над веселящейся толпой, запоминая все, что достойно войти в Летопись. По их спокойным лицам правители определяли, что все идет хорошо. Поэтому Флиндог, пытаясь скрыть свою озабоченность, старался держаться подальше от дворца. Благо Тихтольн с Лоренхольдом тоже не стремились в центр веселья. Стоя возле своей карусели, они то и дело бросали на Флиндога свирепые взгляды.